Поднимался как то в горы в одно дивное место по совету старого товарища. Мотоцикл мерно делал фыр-фыр-фыр.
Связь уже давно пропала да и отпала в ней острая необходимость.
Пронзительно синее небо и величественные горы выбили из башки все суетливые мысли.
Тарахтел я потихоньку вверх по узкой горной дорожке прекрасно осознавая ,что я окончательно заблудился. Или наоборот, вдруг обрёл себя. Ехать было страшновато но не тяжело, несколько дней езды по серпантинам прибавили еще немного к умению управлять собой и мотоциклом.
Свежий ветер то и дело приносил с собой пряный запах луговых трав и бодрости водопадов.
Я поднимался все выше, и уже с белоснежных вершин Кавказского хребта повеяло снежным холодком.
Немного беспокоило, что на тропе может оказаться снег.
Выкатив на ровную площадку я оказался у цели. Руины древнего монастыря совсем не впечатлили.
К сожалению время и люди оказались безжалостны, и от некогда величественного строения практически ничего не осталось.
Вид безмолвных гор вокруг с лихвой компенсировал сожаление об утрате древнего строения.
Усевшись прямо на камни рядом с остывающим мотоциклом я замер в созерцании вечных исполинов.
Время замерло. Лишь голос ветра и вечность горных снегов остались со мной. Сколько я просидел так не знаю. Очнулся я от того что почувствовал, что за мной наблюдают. Обернулся. Метрах в двадцати от меня среди камней стоял молодой монах. Я подошёл, вежливо поздоровался. Он был совсем молод, всклокоченная совсем ещё редкая борода беспорядочно трепалась на ветру.
Только подходя к нему я вдруг обнаружил, что место то обитаемо.
Несколько заботливо ухоженных грядок виднелись среди камней и когда то подвальное помещение разрушенного строения видимо служило отшельнику кельей. Возле жилища любовно обложенная вокруг камнями трепетала на ветру живая алая роза, медовый сладковатый запах донесшийся до меня, поведал , что она тут не одна.
Я был удивлен и впечатлён.
Но больше всего меня впечатлил взгляд
этого добровольного затворника.
Абсолютно чистые , синие глаза счастливого человека смотрели на меня без страха и стеснения. Так смотрят дети на родителей, так смотрят матери встречающие своих блудных детей. И он так искренне улыбнулся приветствуя меня, что я вдруг понял, как же мы все далеко со своей суетой и злобой.
Монах жил на этих руинах один, трудился, молился иногда встречал гостей. Мы немного поговорили, о том о сем.
Я предложил помощь. Монах не отказал. И мы вместе принялись перетаскивать камни ,которые не поднять в одиночку. Освободили ещё место под грядку и сложили небольшую стену от ветра.
Во время работы мы не разговаривали, перетаскивание тяжестей в высокогорье к этому не располагает. Давно я не работал с таким удовольствием. На совсем немного я вдруг ощутил себя причастным к чему то простому и вечному. Важному и доброму.
Медитативный труд наш прервал звук автомобиля.
На плато вкатился лендкрузер 105 на местных номерах, развернулся и остановился. О мула подъехал улыбнувшись сказал отшельник и пошел на встречу вылезающему из машины мужчине. Они обнялись, видимо не превый раз этот гость навещал разрушенную обитель.
Оба подошли я тоже поздоровался и пожал руку. Рукопожатие оказалось твердым. А взгляд, взгляд ровно таким же как и у затворника. Только смотрели на меня улыбаясь глаза карие, практически черные.
Ну-ка, вам точно нужна помощь. Мула скинул верхнюю рубаху и вот мы уже втроем таскали и укладывали камни.
Трое : православный монах, мусульманский мула и я странник мотоциклист.
Часа за три работы мы изрядно измотались.
Сил осталось немного.
Мула засобирался, выгрузил из машины множество припасов и помог занести монаху в келью,
и вернулся к машине, монах пошел провожать. Я тоже завел мотоцикл.
А пока он грелся и готовился к спуску мы стояли втроём у края тропы и любовались видами вечных заснеженных гор. Солнце клонилось к вершинам и от того соседние пики покрытые снегом окрасились золотом. И от отблесков этих все вокруг стало немного таинственным и ещё более умиротворяющим.
Краем уха я услышал как монах и мулла очень искренне вслух восхищаются представшей перед нами картиной. Вечной красотой Природы. Монах вскоре попрощался, поблагодарил за помощь и сказав что ему пора на молитву удалился.
А мула как стесняясь немного , попросил немного помоч. Оглянувшись , не видит ли отшельник он вынул из машины небольшую табличку исписанную арабской вязью, молоток и несколько скальных гвоздей.
Мы спустились вниз по тропе и за ближайшим поворотом приколотили табличку к скале на видном месте.
Я попросил перевести написанное.
Чуть замявшись мула ответил, что на табличке написано, что здесь живёт светлый добрый человек и обижать таких людей большой грех.
Видимо было ещё что то написано, но дословно он не перевел.
Затем он тоже заторопился . Попрощавшись со мной прыгнул в машину и укатил.
Я немного ещё посидел на краю любуясь золотыми пиками гор.
Покатил и я.... Впереди был непростой спуск , ночёвка у горной реки и дальняя дорога.
Катил я и не прощался , я говорил этим местам до свиданья!
Смолослов.