Итоги моего читательского года
Август, 2022
Тут обратите внимание на Наринэ Абгарян, на Виктора Франкла, неплох "Эшелон на Самарканд" Яхиной.
1. Наринэ Абгарян. Зулали
Наринэ Абгарян - стоящее чтение. Не пожалел и рекомендую. Хотя на некоторых как бы юмористических рассказах из московской жизни спотыкался. Очень уж они похожи на пересказанные анекдоты. Но остальное - прелесть как хорошо. Люблю такие прочувствованные, наполненные национальным колоритом вещи.
Наринэ Абгарян - русскоязычная армянская писательница. Родилась в Армении, в городе Берд. Закончила Ереванский лингвистический университет, специальность «Русский язык и литература». Начинала как блогер в ЖЖ. Вошла в литературу с автобиографической повестью «Манюня». Сейчас многие ее книги отмечены литературными премиями. В 2021 году роман «Симон» вошёл в короткий список Национальной премии «Большая книга».
2. А.А. Брусилов. Мои воспоминания
В молодые годы Брусилов отличился на русско-турецкой войне, взяв Карс, который потом почти сорок лет был в составе Российской Империи.
К началу Первой Мировой Брусилову за 60-ть, он один из самых успешных командиров фронтов. Кстати, сама война поначалу шла в пользу России: был взят австрийский Львов, занята Галиция. Но, как пишет Брусилов, российской армии не хватало ни оружия, ни снарядов, ни резервистов, австрийцы и немцы - в отличие от нас - имели в своём распоряжении танки, самолеты и тяжелую артиллерию. Уже через год наши войска отступают, оставляя занятые города. Прибавило проблем и то, что Верховным Главнокомандующим стал император Николай Второй, который, по словам Брусилова, больше убивал время, чем интересовался происходящим.
В мае-сентябре 1916-го Брусилов разработал и провел наступательную операцию на Юго-Западном фронте и разнёс армии Австро-Венгрии и Германии, взяв Буковину и Южную Галицию. Сам он назвал ее образцовой, но она стала фактически последней крупной победой и стратегических результатов, по его же признанию, не дала. Брусилов винит во всем нерешительность и неумение руководить Николая Второго, бездарность «тыловых» командиров и все те же проблемы с вооружением. Немцы стянули туда дополнительные силы, в это время в России началась свистопляска с постоянно меняющимися министрами, экономика валилась («сапог уже не хватало», - пишет Брусилов), начались проблемы с поставками провизии («пришлось ввести два постных дня в неделю, когда в котёл вместо мяса клали… селедку»), правительство боролось с ГосДумой.
Тем не менее в январе 1917 планировалась новая атака на неприятеля, но случился февраль, а к маю «войска всех фронтов вышли из повиновения». Солдаты под влиянием большевиков отказывались воевать. Брусилову в это время предлагают должность Верховного главнокомандующего, но изменить положение уже невозможно.
К осени Брусилова снимают с должности. Напоследок он обвиняет российское государство (не только царя) в нерасторопности, неумении делать выводы и приверженности принципу "Держать и не пущать". На этом, собственно, и заканчивается первый том мемуаров.
В 1920 году Брусилов все-таки пришёл к большевикам и стал инструктором РККА. Умер в 1926-м от воспаления лёгких в возрасте 72 лет. Похоронен в Москве. В 2007-м в Петербурге на Шпалерной ему поставили памятник.
3. Захар Прилепин. Восьмерка
Надо быть, наверное, мазохистом, чтобы читать чуждого тебе автора, убеждаться, что не ошибся, а потом брать его ранние книги и искать в них как будто другого человека. Он и в самом деле находится, но ближе от этого не становится. Поймал себя на мысли, что больше погружаться в прилепинские миры не хочу: ни в какие. Не то что бы они чрезмерно жестокие. Просто не укладываются в мою картину мира.
Хотя в этом сборнике «маленьких повестей», как определил их автор (правда, повесть тут, по большому счету, одна: вынесенная в заголовок «Восьмерка», остальное рассказы), есть пара вещей, которые зацепили. Открывающий книгу «Витёк» и закрывающий - «Лес». Может, потому, что герои тут дети, в этих рассказах даже классический прилепинский драматизм происходящего воспринимается иначе. Мягче, что ли. Словно есть ещё шанс, что все поправится.
«Восьмерка» же в 2013-м была экранизирована Алексеем Учителем. Фильма я не видел, но описанное просто просится на экран. Четверо омоновцев (этакие д’Артаньян и три мушкетера) бьются с двумя городскими бандами. Бьются, правда, не потому, что долг велит, а просто надо удаль молодецкую показать. В итоге что бандиты, что полиция у Прилепина - один черт. Одним словом, богатый материал для картины о «лихих 90-х».
4. Гузель Яхина. Эшелон на Самарканд
Этот роман Яхиной, местами поругивая и не доверяя отдельным эпизодам, все-таки читал с удовольствием. Причем поймал себя на мысли, что у Яхиной очень яркие (иногда слишком гиперреалистичные), хорошо представимые картинки. От некоторых - жуть и оторопь. Сцены голода в деревнях, состояние больных детей, которых везут в тот самый Самарканд, чтобы спасти от голодной смерти в Поволжье. Вообще вся описательная часть романа читалась большей частью взахлёб. В нескольких местах, правда, сюжетные ходы удивили своей несуразностью (пьяные чекисты, расстреливающие мух; помощь эшелону со стороны белоказаков и басмачей), но в целом все живое.
Чаще спотыкался на диалогах. Вот, к примеру, стычка комиссара Белой и начальника эшелона Деева (у героев, кстати, нет имен. Так до финала и останутся Белая и Деев), когда Деев решает везти в Туркестан еще и лежачих детей. Белая выдает в ответ целый философский трактат:
- Добрым быть - это вам не обещать с три короба. Не вздыхать и не слезы ронять над бедными лежачими. Это вам не душу свою жалостливую напоказ выставлять!.. Добрым быть - это думать обо всем. Опасаться - всего. И предусмотреть - все. Добрым быть - это уметь надо. Уметь отказать. Приструнить. Наказать...
А душу свою сердобольную - в карман поглубже запрятать, чтобы не торчала. Иногда быть добрым - это казаться злым!
В основе романа, как пишет в авторских комментариях Яхина, реальные события, изученные ею по архивным материалам. Речь о так называемых "поездах Дзержинского", которыми в южные районы страны вывозили детей из голодающих районов Поволжья. После выхода книги, кстати, была пара скандалов. Яхину обвинили в искажении истории. Дескать, поезда ходили в 1921-22 годах, а у нее действие происходит в 1923-м. И кто-то из ученых заявил, что писательница воспользовалась его материалами и украла у него факты. Заявление смешное, если не сказать нелепое: ни факты, ни даже сюжет не являются объектами авторского права. Да и так ли важен год происходящего?
И все же в целом ощущение постфактум, как будто прочитал страшную сказку, а не роман, основанный на реальных событиях. Хотя - и тут ей надо отдать должное - Яхина возвращает (пусть и через литературную форму) те страницы истории, о которых мало кто знает.
5. Джонатан Литтелл. "Благоволительницы"
Виктор Франкл. "Скажи жизни - да"
Я неслучайно эти две книги решил совместить в одном посте. Их, наверное, правильней всего читать если не параллельно, то последовательно.
Джонатан Литтелл (относительно молодой писатель, ему чуть за 50) фактически создал дневник СС-овца, который на старости лет описывает свой военный и жизненный опыт, задаваясь вопросом: разве он виноват в уничтожении евреев, если он просто исполнял свои обязанности в рамках существующих тогда законов? И это, пожалуй, главная тема очень толстой - на 800 страниц - книги (ее бы сократить раза в два). Она очень детальна, с большим количеством подробностей и героев, что, с одной стороны, придает ей некоторой документальности, с другой - утомляет.
Недоумение, пожалуй, вызвало желание автора совсем уж демонизировать главного героя - Максимилиана Ауэ. Мало того, что он антисемит и убежденный сторонник теории расовой чистоты, так ко всему прочему еще и гомосексуалист, и "кровосмеситель" (спал со своей сестрой-близнецом), и, возможно, убийца матери и приемного отца. В принципе, достаточно было бы и одного чего-то из этого списка. А так - словно Литтелл решил повестить на Ауэ всех собак. Дескать, ну чего еще ожидать от такого?!
Почему Виктор Франкл хорош (простите за неуместное в этом контексте слово) в привязке к Литтеллу? Это взгляд с той стороны колючей проволоки. Франкл, австрийский психиатр и невролог, на протяжении трех лет находился в концлагерях. Его книга, вышедшая в 1946-м, описывает опыт заключённого с точки зрения психиатра. Минимум ужасов (но они и так представимы), максимум анализа: кто и почему становился надзирателем, почему одни сдавались в заключении сразу, а другие умудрялись сохранить в себе человечность. Франкл считает, что шансов выжить было больше у тех, кто до того жил духовной жизнью (верующие) или осознавал смысл жизни, а страдание воспринимал как часть его. Осмелюсь тут поспорить: для многих, если не для большинства (как и для самого Франкла), выживших в концлагере, спасение стало либо везением, либо цепью случайностей...