Девочка в маске
Вчера во время посещения Эрмитажа мое внимание привлекла одна группа школьников. Вернее, не сама группа, а выделявшаяся в ее составе девочка. Она была единственной в музее, на ком я видел медицинскую маску. Не подумайте, что впереди вас ждут рассуждения о масочном режиме, введенном в нашем городе пару дней назад. Тем более, что даже согласно этому распоряжению Роспотребнадзора ношение масок в музеях не обязательно.
Мне было интересно понять, как относятся к этой четырнадцати- пятнадцатилетней девочке ее товарищи. Понаблюдал. В их отношении ощущалась полная лояльность.
Признаюсь, это меня сильно порадовало. Не просто так порадовало: в моем представлении это маленький штрих, свидетельствующих о некотором смягчении суровых российских нравов. Правда, охотно соглашусь, что подобный штрих, за своей малостью и единичностью, может сильно дезориентировать наблюдателя – вплоть до вывода, противоположного объективной истине. Все равно скажу: меня этот штрих порадовал.
«Штрих», «штрих», «штрих» - три штриха от человека, всей душой ненавидевшего в школе и в техническом вузе корпение над чертежами… О чем я? Человеку в подростковом возрасте крайне трудно пойти против коллективного мнения. Уточню: не против любого коллективного, а против рожденного таким коллективом, который важен лично этому подростку. Важен в любом отношении – хотя бы вследствие необходимости постоянно находиться в нем. Например, таким коллективом может быть учебный класс ребенка.
Бунтовать против общепринятого многим в этом возрасте как раз вполне свойственно. Правда, в последнем случае подростком зачастую движет желание просто оказаться в одном ряду с некими людьми, выступающими против общепринятых норм. Такие люди самим этим фактом или последствиями своих действий могут служить для него предметом восхищения и подражания. Подобное подражание, несмотря на любые внешние препятствия, подростку может даваться проще, чем испытание статусом «не такого, как все» в родном коллективе. Ибо проистекающие из последнего эффекты намного значимее, чем внутренние бонусы от стояния на своем в первом случае. Отстаивать перед коллективом право на собственное поведение, отличное от коллективного, способен только внутренне закаленный человек. Среди подростков такая закалка встречается не у многих из-за малого жизненного опыта преодолений, предшествовавшего моменту подступившего испытания.
Мода: кому брито, кому стрижено
В недрах подросткового коллектива обычно зарождаются два антагонистических архетипа отношения к моде. Одни из этих ребят видят в тех же сигарете, пирсинге, татуировке шаг к обретению достойного личного статуса, обязывающего окружающих считаться с человеком, отважившемся на них. Подросток таким образом уходит из среды понукаемых и поучаемых. Благодаря подобному поступку он ощущает себя таким же, как КТО-ТО, или доказавшим себе, что он не мельче, чем КТО-ТО, – уж, по крайней мере, стоит с ним или с ними на одном уровне. А чаще всего эти два разных «кто-то» на него влияют одновременно и удваивают его внутреннюю решимость.
Подростки другого архетипа подсознательно или сознательно ощущают в мотивах поведения первого товарища определенную подчиненность чужому влиянию. Они представляют это себе как такое же стремление «быть как все», при этом как тягу к другим «все», к другой общности – и, увы, тоже общности, - пусть и противоположной первой. Если у молодого человека есть привычка к анализу, он может сознательно склониться к точке зрения преобладающих «всех». Если анализ ему чужд, он тем легче согласится с этими «всеми» из-за очевидных выгод нахождения в мире с их истинами. Потому что речь идет о моде, а мода - это дело не одиночек, а масс.
Не могу сказать, что все исчерпывается и определяется описанными мотивами, но, по моему мнению, они оказываются решающими. А дальше все зависит от жизненного пути человека и от внутренней призмы, через которую он пропускает происходящее. Кто-то следует вынесенному из детства подходу в приятии или неприятии новомодного (некоторые еще сильнее укрепляются в этом подходе), а кто-то отказывается от прежних стереотипов восприятия (или не отказывается, но не столь рьяно подчиняется им).
В нынешней жизни стриженый или даже бритый наголо человек - совершенно нормальное явление. Не так было во времена моего детства. Что касается заботящихся о своей внешности молодых людей, то с голой головой вынужденно ходили только армейские новобранцы. Среди подростков стриженых практически не было. Другое дело – малые дети. Тех, наоборот, нещадно дергая купленными для экономии собственными машинками, стригли наголо отцы. Или наголо, или оставляли им маленькую челку. Меня – наголо.
И вот в порядке очередного закидона где-то в девятом классе мне захотелось проверить себя, способен ли я проходить какое-то время «лысым». Было это в период моего увлечения различными пари, и я поспорил с нашими ребятами, что постригусь. Ставкой в споре были пять рублей. Отвечая впоследствии на недоуменный вопрос одной огорченной девочки, питавшей ко мне добрые чувства, я ей сказал, что мне были нужны деньги на баскетбольный мяч. Мяч я действительно купил, и он стоил пять рублей.
Если взять отдельно те же прически, то отношение к их нынешнему разнообразию демонстрирует немалый прогресс по сравнению с давними временами. Причем не только со стороны юных украшателей собственной личности, но и со стороны окружающих их взрослых.
Вспоминая прошлое, я думаю, что, чем меньше был населенный пункт, тем строже были неписаные внутренние правила поведения. А с другого бока на жизнь детского коллектива дополнительно накладывалось сильное влияние взрослых. Да, я так считаю, хотя большинство родителей наших ребят все дни находились на работе, детских садов для нас в те времена не было, и мы оставались под слабым надзором своих или соседских бабок или других родственников. Сам уклад жизни, сами воспитательные методы наших родителей были другими – намного более авторитарными.
Проверка на дорогах
Есть еще одно изменение в поведении нынешних молодых, которое мне чрезвычайно нравится.
Во времена моего северодвинского детства никаких светофоров на улицах не было. Действовало, правда, некое умозрительное правило, что улицы следует переходить на перекрестках. Его никто не выполнял, да и «зебру» тогда на них не рисовали. Правда, справедливости ради, надо сказать, что и интенсивность движения транспорта по дорогам была никакой.
Хуже другое – наше детское озорство. Бывало, что и нарочно дорогу перед приближающейся машиной перебегали. Но чаще происходило иное. Тебе действительно надо перейти на другую сторону улицы, а к этому месту подъезжает автомобиль. Следующий появится еще не скоро, но пропустить подъезжающий ты готов только в самом исключительном случае. Мгновенный расчет «скорость-дистанция» - и ты стремительным рывком проскакиваешь перед носом железного чудовища. Было, конечно, среди моих сверстников немало случаев неверной оценки. Раз я здесь пишу, то понятно, что меня расчет ни разу не обманул. Допускаю, что подобная практика развивала реакцию, которой я перед своими до сих пор с удовольствием хвастаюсь: нередко падающий предмет мне удается поймать на лету. При этом тогда я не одному водителю изрядно попортил нервы. От этих шоферов родились нервные дети. От выросших их детей я, нынешний, терплю разные нервные выходки.
Не в тему, но вспомнилось, как мы, молотовские/северодвинские детки, еще и эксплуатировали бедных водителей, делая их профессию намного более беззащитной перед судом и следствием, чем сейчас. Зимой мы разными самодельным крюками цеплялись за задние борта грузовиков и скользили вслед за ними на своих коньках. Тамошние дороги тогда чистили не так, как нынче, и никакой соли на них тоже не сыпали. На дороге всегда оставался определенный слой снежного наста, накатанного транспортом. Вот по нему мы и мчались за машиной. Приятная забава, но не без опасностей. Главной были проплешины в насте. Побитые несколько раз коленки и пару раз разбитый нос – я удачно от всего этого отделался. Также технически сложными для буксируемого оказывались действия при повороте транспортного средства – проклятая центробежность. А еще, бывало, водитель, заметив зацепившегося, норовил на ходу резко тормознуть…
Став взрослым, «зарубежность» наших прибалтийских республик, в числе прочего, я ощутил по поведению граждан на улице, на перекрестке. В Германии понервничал от демонстративного стояния пешеходов перед красным при полном отсутствии приближающегося транспорта. В Испании сказал: «Вот здесь все как надо: и не Германия, и не Россия. Люди свободны и от одной, и от другой крайностей».
А в тогдашнем Союзе кубинец, с которым я работал в консульстве, водивший по Ленинграду машину, как-то сказал мне: «Я сейчас понимаю, почему вы отстояли город в блокаду. У вас каждая бабушка героиня: не задумываясь, бросается под колеса».
Хотя как сказать. Не только отечественные критики зарубежных непорядков не замечают своих, аналогичных тем, чужим, но происходящих на родине. В одной из книг оппозиционного кубинского писателя Педро Хуана Гутьерреса (это тот, который сказал: «Ты живешь в утопии, а утопия терпит крах. Не вини утопию.») я прочитал описание того, как гаванские подростки девяностых годов на пари пересекали широкую и очень оживленную Пятую авениду. Это уж всяко почище наших пробегов перед одиночной машиной.
Как-то мы семьей совершали автомобильную поездку по Западной Белоруссии. В городе Лиде (кстати, оставившем приятнейшее, свежее впечатление) меня весьма удивило поведение одной небольшой компании. Дело было часов в одиннадцать вечера, и ребята (заметно подпившие!) стойко поджидали на перекрестке зеленого сигнала светофора, до которого, как показывало табло, оставалось целых 50 секунд. Никакого транспорта вблизи не было и в помине. У нас такое невозможно по определению. Чтобы подпитые да стояли…!
Я первоначально отнес это к влиянию большой близости города к границе с Литвой и, соответственно, к переносу соседских обычаев. Возможно, это отчасти и так. Но когда я тот случай комментировал в беседе с живущим в Питере белорусом, тот решительно заявил, что дело в страхе тех ребят перед штрафом.
Что ж, эту версию подкрепляет опыт взаимодействия с хозяином квартиры, которую мы забронировали в Новополоцке для ночлега во время первой нашей остановки на маршруте. В момент отъезда понадобилось за что-то заплатить дополнительно, и я предложил этому приятному мужчине произвести расчет непосредственно с ним на месте. Он, с видимым стеснением, отклонил мое предложение. Пришлось ехать по адресу туристского управления города и платить деньги там. Допускаю, что тот мужчина отказался от моего предложения из-за повышенной гражданственности, тем более, что он слегка терял в получаемой на руки сумме и должен был ждать ее получения какое-то дополнительное время. Но, скорее всего, так или иначе сказалось воспитательное влияние штрафов.
У нас ведь тоже до определенного момента пешеходов на перекрестках не пропускали. И не только на переходах. Внутри Москвы есть очень широкие магистрали с очень интенсивным движением. От одного регулируемого перекрестка до другого на них весьма большое расстояние. При этом посередине дороги между перекрестками имеется пешеходный переход. Однако пересечь в этом месте проспект могла бы решиться разве что гоголевская птица, имевшая опыт летания над Днепром. Как легендарный слух, до меня дошла молва, что в Кирове пешеходов водители пропускают. Упоминался еще один такой российский город, но имени его я сейчас не помню. Правда, несколько позже другой побывавший в Кирове приглушил культурный шок от того, что было рассказано первым вестником: будто бы пропускают только на перекрестках у вокзала. Но и то!
Я вспоминаю свои пешеходные впечатления от мексиканского Веракруса. Там вообще никогда и нигде водитель пешехода не пропустит. Я даже для себя придумал сценку на экзаменах по ПДД в этом городе. Вопрос: «Зачем на дороги наносят раскраску в виде той, что имеют на своем теле зебры?» Ответ: «Для придания более оживленного вида однотонному дорожному полотну». – «Верно. Экзамен сдан».
И вот в стране России вводят штрафы для водителей за несоблюдение правил переезда перекрестков. Кто сейчас скажет, что подействовали одни штрафы? Нам приятнее думать, что мы сами быстро перестроились. Как бы то ни было, дорогие люди, а все же приятно сознавать, что все мы чуть-чуть, но все же больше стали похожими на людей, чем было когда-то.
И вот сейчас я вернусь к приятному от молодых, с чего я начал этот отрывок. С каких-то пор я стал замечать, что люди у нас постепенно приучаются к заведенному на ненавистном (диком?) Западе образу поведения пешеходов. При этом, так сказать, локомотивом изменений проявляет себя молодежь. Не один раз я останавливался на перекрестке рядом с терпеливо ожидающим зеленого молодым человеком, устыдившись своего желания перейти свободную дорогу. Честно скажу, и смешно становится от своей натуры, и радостно за молодого. Жить-то ему. И у него это возникло не от штрафов – новых не вводили. Радостно также от этого – что не от штрафов.
ДО НАСТУПЛЕНИЯ 2030 ГОДА ОСТАЕТСЯ 2577 ДНЕЙ (ПОЧЕМУ Я ВЕДУ ЭТОТ ОТСЧЕТ, СМ. В "ЧЕГО НАМ НЕ ХВАТАЛО ДЛЯ РЫВКА").
Догнать! Мы выбрали целью ни в чем не повинную Португалию. а она, возможно, даже не догадывается, что за ней гонятся.