Часть I - тут.
Итак, после ряда поражений, которые цинские войска потерпели от восставших тайпинов, правительство решило пораскинуть мозгами и придумать, что делать - на кону стояло выживание династии. Внезапно выяснилось, что наиболее эффективно мятежникам дают отпор местные силы самообороны. Названий у них было много - туаньляны, миньтуани и т. д. Эти отряды формировала на местах элита, не горевшая желанием пойти под нож мятежникам с их весьма экзотическими взглядами, в том числе и религиозными (лидер восстания Хун Сюцюань, например, считал себя младшим братом Иисуса Христа).
"Ух ты, вот он, шанс на спасение!" подумали при цинском дворе, решив, за отсутствием других вариантов, сделать ставку на эти отряды. Как известно, лучший способ контролировать любой процесс - этот процесс возглавить, и потому в 1853 году престол отрядил в мятежные провинции сорок три чиновника, дав им задание: принять командование над этими отрядами, обеспечить их лояльность центральной власти и подавить тайпинское восстание. Среди этих чиновников был Цзэн Гофань, впоследствии ставший одним из "отцов" военной реформы.
Получив назначение в провинцию Хунань, Цзэн Гофань на базе местных отрядов самообороны создал крупное воинское соединение, получившее в дальнейшем название Хунаньской армии. Изначально она насчитывала семнадцать тысяч человек, но с течением времени значительно выросла, достигнув перед роспуском численности в сто тридцать тысяч.
Ключ к успеху Хунаньской армии, лежал в уникальном подходе к принципам ее организации, которым следовал Цзэн Гофань. Он лично отбирал и назначал высший командный состав, который, в свою очередь, отбирал и назначал командиров дивизий, а те, в свою очередь – командиров отдельных отрядов, ведавших набором личного состава. В результате, солдаты некоторых подразделений соглашались подчиняться исключительно командиру, стараниями которого они оказались на службе. По этой причине военачальникам иногда приходилось распускать подобные подразделения, после того как непосредственный командир погибал в бою, или по неким причинам отходил от воинской службы.
Максима Хунаньской армии: «Солдат следует за генералом, солдат принадлежит генералу», ясно демонстрирует тесную связь, существовавшую между командиром и его непосредственными подчиненными. Более того, эта максима кардинальным образом отличалась от традиционного принципа, существовавшего в китайской армии «Солдат не прикрепляется к конкретному командиру, командир не прикрепляется к конкретным солдатам», при этом противореча девизу цинской армии «Солдат принадлежит государству». В результате Хунаньская армия представляла собой пирамидальную структуру, в основе которой лежали родственные и земляческие связи. В последствие, подобная структура стала образцом для вооруженных сил схожего типа в других регионах.
Еще одной особенностью подобных воинских соединений являлась система их финансового обеспечения. С одной стороны, централизованная финансовая система цинской империи отличалась чрезвычайной статичностью, в результате чего она не могла с адекватной скоростью адаптироваться к резким изменениям, происходящим в государстве, и на протяжении длительного времени покрывать непредвиденные расходы, изначально не вписанные в бюджет. С другой стороны, престол предпочел сохранить Войска зеленого знамени и Восьмизнаменные войска. В связи с этим, финансовое обеспечение новых армий, сформированных на базе местных отрядов самообороны, стало тяжким бременем, которое легло на государственный бюджет. Эти новые армии не вписывались в существующую систему вооруженных сил и потому расходы на них в бюджете предусмотрены не были.
Итак, поскольку в плане финансирования новых армий цинское правительство выбрало стратегию "Денег нет, но вы держитесь", у командующих таких армий не оставалось иных выходов кроме как создать свои независимые финансовые структуры в находящихся под их непосредственным контролем территориях. Для этого они пускались во все тяжкие - от введения внутритаможенных пошлин, до продажи бланков дипломов, удостоверявших наличие учёных степеней и патентов на занятие чиновничьих должностей. Бланки предоставляло центральное правительство - это максимум, что оно могло сделать. В результате солдаты прекрасно понимали, кто именно изыскивает средства для выплаты им жалования. Войска осознавали, что цинский престол не имеет практически никакого отношения к их снабжению, будучи в курсе, что их благополучие является результатом усилий непосредственного руководства. Нет ничего удивительного, что это способствовало укреплению личной преданности войск к своим командующим.
Создание войск нового типа на базе местных отрядов самообороны и их последующие победы в боях с тайпинами привело к двум важным последствиям, сыгравшим критически важную роль в последовавших событиях.
Во-первых, воцарившийся в стране хаос в сочетании с образованием войск нового типа, сыграл роль социального лифта, вознесшего к вершинам власти людей более чем скромного происхождения: от углежогов и плотников до контрабандистов и разбойников с большой дороги.
Второе последствие обозначил в двадцатых годах XX века Цзян Байли, начальник генштаба милитариста У Пейфу, о котором я писал тут: «Поскольку гражданские чиновники [в силу необходимости] оказались вынуждены возглавить отряды самообороны, они [став полководцами] снискали себе воинскую славу. Такого не случалось с древних времен».
Само собой, губернаторы и генерал-губернаторы и до Тайпинского восстания формально являлись командующими вооружённых сил, размещенных в их провинциях. Однако, будучи гражданскими лицами и не имея военного опыта, они были чужаками в глазах солдат и офицеров. Кроме того, в результате постоянной ротации чиновники с известной периодичностью оказывались во главе новых для них воинских частей, к набору и обучению которых они не имели никакого отношения. Всякий раз чиновникам приходилось заново знакомиться с офицерским составом. Вся система была построена так чтобы «держать провинциальное чиновничество на расстоянии пушечного выстрела от повседневного управления войском, которым предстояло командовать в случае начала военный действий».
Из-за частой ротации, гражданские главы провинций практически не имели шансов установить прочные связи с командным составом частей, дислоцированных в зоне их ответственности, или же принять участие в отборе и обучении солдат и офицеров. В эпохе, последовавшей непосредственно за подавлением Тайпинского восстания, в этой сфере произошли кардинальные изменения: двадцать из сорока четырех генерал-губернаторов получивших назначение на должность, выдвинулись из среды командиров отрядов самообороны, а среди 117 губернаторов, назначенных в тот же период, таких выдвиженцев из военной среды было больше половины. Таким образом, значительная доля губернаторов и генерал-губернаторов сильно отличались от своих коллег, возглавлявших провинции до Тайпинского восстания.
В чём же заключались эти отличия?
Во-первых, теперь, вдобавок ко всему, они получили представления о командовании воинскими соединениями.
Во-вторых, будучи участниками боевых действий, главы провинций получили военный опыт.
В-третьих, теперь чиновники знали, как управляться с солдатами.
В-четвертых, у них под началом имелись лично преданные войска, которые они финансировали, куда отбирали солдат, в которых назначали, повышали и отстраняли от должностей офицеров.
Ну а каким образом положение, обрисованное мною выше, выкристаллизовалось в бомбу замедленного действия, взрыв которой, во многом способствовал обрушению Китая в хаос, я расскажу в следующей части.