Конец августа 2008 года. Город Н.
— Мама, да не переживай ты так, я не маленькая, мне 20 лет! Я уезжаю учится всего лишь в другой город, а не на другую планету. — Александра в приподнятом настроении стояла на коленях перед раскрытым чемоданом, в предвкушении предстоящей поездки и ярких перемен. Она укладывала последние вещи, в то время как нервы матери начали звенеть: то ли от волнения, то ли от страха, что любимая дочь покидает родное гнездо.
— Саша, послушай меня, я жизнь прожила! Не связывайся там ни с кем. По телевизору вон, что показывают: одна еще школу не закончила, уже вторым беременная.
— Мам, ну перестань… Поменьше смотри телевизор.
— А еще показывали, что сын депутата изнасиловал девушку, а ему за это ничего, дело замяли, все решили деньги!
Саша только вздохнула и покачала головой. Мама являлась магнитом плохих новостей и одновременно ретранслятором любой негативной повестки.
— Сашенька, держись подальше от всяких депутатов, олигархов и прочей нечисти. Ты у нас девушка невинная, береги себя, не доверяй никому, пока не встретишь парня достойного, как твой дед.
— Мама… Хорошо! — с мамой было проще согласиться, чем переубедить. — А хочешь, я надену паранджу? — смеясь добавила Александра, — чтобы на меня никто не смотрел, а сама буду носить очки с эффектом кривых зеркал, и все мужчины вокруг меня будут с головами в форме груши.
Саша не очень любила эти разговоры, мать считала секс чем-то постыдным и на эту тему предпочитала с дочерью не говорить прямо. Ее пуританские взгляды на отношения между мужчиной и женщиной оставили ощутимый след в важный период взросления девушки. Саша не имела большого успеха у противоположного пола, по крайней мере, ей так казалось, и до двадцати лет оставалась девственницей. Нет, конечно, были парни, которые ей нравились, иногда это было взаимно, но дальше поцелуев симпатия не заходила. Мужчины чувствовали скованность и страх, ее нежелание пускать их в свой мир и отступали. Девушка на опыте не знала, что стоит за настоящими отношениями, приходилось довольствоваться плодами кинематографа и рассказами подруг.
При этом Александру можно было назвать привлекательной: средний рост, стройное тело, светлые от природы волосы по пояс и живые блестящие глаза. В их сером цвете не было ни грамма холодности, скорее наоборот, взгляд излучал тепло и искрился жаждой жизни. По своей натуре окружающим людям Саша казалась жизнерадостным человеком. Обаятельная улыбка и звонкий смех очаровывали и притягивали внимание. Ее внешние данные гармонично сочетались с внутренним миром: от Александры исходила энергия добра, оптимизма и любви ко всему окружающему.
С мамой они являли собой две противоположности. Первая во всем видела подвох, предательство, неминуемость разочарований и ударов судьбы. Женщина воспитывала дочь одна и проживала свою сложную жизнь, полную драм и личного горя. Она как будто постоянно предупреждала Александру о том, что мир злая штука и нужно быть к этому готовой. В старших классах Саше выпал случай поехать по обмену в Европу на один год. Но мама не увидела в этом никаких благих возможностей, только опасности в виде избалованных студентов наркоманов и преподавателей педофилов, и не отпустила дочь. К тому же в женщине еще были живы социалистические догмы о вреде вездесущего капитализма и излишней свободе западных взглядов.
Саша, не знавшая боли разочарований и обид, напротив, была открыта жизни, она верила, что лучшее впереди. А лучшее девушка видела везде: по утрам в капельках росы на траве, в заразительном смехе соседской девчонки, в музыке звучащей в ее наушниках и будущем — своем будущем.
— Под паранджой твои искрящиеся глаза не спрячешь. — Не унималась мать.
— Но оставаться здесь я тоже больше не могу. — Саша резко застегнула молнию чемодана, — я хочу учиться, в конце концов хочу перемен в жизни. Два года я безуспешно пыталась поступить в университет. Чего еще ждать? Каждый год ездить и стучаться в закрытую дверь. А однажды мне стукнет восемьдесят, и я как ураган клюкой открою двери ВУЗа и спрошу: ну что черти, возьмете, наконец, бабулю на бюджетное место?
— Не жди, что после получения заочного образования тебя с распростертыми объятиями возьмут на работу.
— Лучше я получу заочное образование и буду заниматься тем, что люблю, чем не получу никакого и буду всю жизнь работать в нашей захолустной администрации. Сидеть, отвечать на телефон и перебирать документы. Ах да! Еще делать важный вид и дуть щеки, как будто решаешь проблемы мирового масштаба и у тебя красная кнопка в кабинете. И слушать разговоры Лидии Яковлевны о том, какую очередную шубу она себе купила и куда отправит детей и внуков этим летом отдыхать. Нет, мама, это чужая жизнь, пора что-то менять, — вздохнула Александра.
— Говори спасибо, что дядя Коля договорился, чтобы тебя взяли в администрацию без образования, — нахмурилась мама, — художник вообще так себе профессия, вряд ли ты сможешь стабильно зарабатывать хоть какие-то приличные деньги.
— Спасибо, ма, ты умеешь поддержать! Все, я поехала, пожелай мне удачи!
— Удачи, дорогая, береги себя.
— Пока мам, люблю тебя.