Об американской подлости, жажде мести... и совсем немного о любви... Часть 2

Об американской подлости, жажде мести...
и совсем немного о любви...

Часть 2.

В небольшой деревушке Афонинская, что под Шенкурском испокон веков жили вольные русские крестьяне... Жили не тужили...Мужчины ходили на промысел, добывали зверьё разное на охоте, ловили рыбу, держали небольшие подсобные хозяйства, ходили артелями на заработки в город Архангельский, а то и дальше нанимались «трудниками» на работы в угодьях Соловецкого монастыря... Невысокий, но крепко сбитый паренёк Ефим, не без способностей в учёбе и склонный к наукам математическим, усердно готовился к поступлению в реальное училище, но планы пришлось срочно переверстывать...Началась война, потом какие то смуты в столицах...государь отрекся от престола, потом Временных скинули, советская власть пришла...Советы организовывали новый быт, красные флаги над домом старосты повесили. Во всех этих хитросплетениях Ефим не очень то и разбирался, да и не старался вникать. По здравому рассуждению северного крестьянина, в таёжной глуши, где время шло намного медленнее чем в городе, все эти непонятные благоглупости должны рано или поздно устояться и прекратиться и тогда можно было снова подумать об образовании, а потом и создании своей семьи...Место для своего дома он уже присмотрел, а руки были сноровисты и работящи. Для двадцатилетнего парня жизнь только начиналась, но планы на неё уже были выстроены...Вот война и прочие лихолетья только бы быстрее закончились. Его «невеста» Лида, на три года младше, пока официально не была ещё в курсе намерений Ефима, но все в деревне уже знали , что замуж она пойдёт непременно за Ефима... Он часто, «по- соседски», хотя и жили они в разных деревнях, навещал её при первом удобном случае, приносил нехитрые подарки...то леса «дары», то платочек привезёт из города, то просто «заглянет на огонёк» и сидят они на дворовой поленнице, разговаривая о том о сём. Читал Ефим много поэтому и историй знал немало, а также новостей из города или даже из столицы...Так и жили бы своей мирной деревенской жизнью и дальше...Пока в один из тёплых осенних дней в деревне не появились странно одетые, подпоясанные, при винтовках и в шляпах люди. И много галдели, громко и неприлично «гоготали», прихватывали зазевавшуюся птицу, стреляли по надоедливым и беспрерывно гавкающим псам... Ходили по домам, заглядывали в чуланы, в сараи к коровам и свиньям, осматривали лошадей...Иногда на ломаном и непонятном языке, а чаще знаками и размахиванием рук пытались всучить какие то бумажки зеленоватого цвета предлагая их за молочного поросёнка, курицу - несушку или крикливого петуха. Особенно радостно приветствовали появление огромных бутылок с самогоном и за это богатство уже щедро расплачивались зажигалками, ножами или даже сапогами на меху...

Вот так в тихую и спокойную жизнь жителей Шенкурского уезда ворвались новые беспокойные соседи...с другого континента...Американцы. Они же...оккупанты. Со своими правилами, порядками и взглядам на жизнь...

Американцы заняли все пригорки и возвышенности, вырыли окопы полного профиля, выставили пулемёты, где то скосили густую траву, где то даже вырубили кустарник и лес, чтобы невозможно было подобраться незамеченными к их окопам...И начал нести свою нехитрую «интервентскую» службу... В свободное время группами по несколько солдат шлялись по окрестным деревенькам, и либо выменивали, либо просто отбирали провизию, самогон, свежую дичь или рыбу...Активистов и сочувствующих Советской власти, коих удалось выявить и схватить отправили оказией, под конвоем в Архангельск, где их ждали в худшем случае пресловутые Мхи, а в лучшем - лагерь смерти на острове Мудьюг... Вскоре все доступные развлечения у американцев закончились, окопный быт приелся до колик в животе, а вот чем развлекаться кроме карт и выпивки так и не нашли....

Однажды, хмурым утром, юная Лида вышла в свой огород, чтобы набрать последние остатки осеннего урожая...Так и шла от рядка к рядку откапывая не замеченный ранее бурячок или репку, продвигаясь к кустам малины и смородины, на которых ещё можно было найти перезревшую ягодку... Непонятно, что привиделось или почудилось перепившемуся и изнывающему от безделья морскому пехотинцу Джиму из штата Висконсина, но он вдруг встрепенулся, взялся за пулемёт и прицелившись дал длинную очередь по ни в чём не повинной девушке.. Очередь прошла чуть левее и выше её. Лида вздрогнула, стала оглядываться, искать причины переполоха, не догадываясь ещё что случилось... Вторая очередь из «Льюиса» прошла намного ниже и одна из пуль попала девушке в левую ногу, в район щиколотки. Удар пули отбросил девушку назад, она упала и несколько секунд молчала, не осознавая случившееся. Но густо хлынувшая кровь и сильная боль вернули её к реальности и она сильно закричала, а потом рыдала, пытаясь зажать рану из которой хлестала кровь.
Тем временем одуревший то ли Джим, то ли Джон продолжал строчить куда не попадя, пока не подскочил старший офицер и ударом кулака не сбил его с ног... Что случилось с этим ополоумевшим американским солдатом и какова его судьба уже никогда не удастся узнать. Да и не очень хочется. А раненую Лиду унесли в дом, как могли перевязали, и пошли искать американское начальство, чтобы получить разрешение на выезд в Шенкурск к фельдшеру. Дорога была хоть и не очень дальняя, но постоянные патрули и посты могли помешать Лиде и её отцу добраться до докторов...

К вечеру о случившемся узнал Ефим, прибежал запыхавшийся, взволнованный, а когда узнал подробности, потемнел лицом, заиграл желваками, сжал кулаки...Вот только поделать он ничего не мог. Разрешение на сопровождение раненой получил только отец Лиды, а его мог остановить и отправить под замок до разбирательства любой военный патруль. Уже ночью, дальними огородами Ефим добрался до своего дома. Собрал нехитрую снедь и ...ушёл. Ушёл искать Красную Армию. Ещё утром и не думал встревать в этот всемирный конфликт, считая, что и без него «большевики разберутся»...И вот теперь он шёл вдоль берега Ваги по охотничьей тропе. Шёл к «красным», чтобы отомстить...