Из моего интервью Вячеславу Коновалову (радио Mediametrics). Полный видео-вариант – внизу.
Вячеслав Коновалов:
Я ехал сегодня и думал, а как мне представить сегодняшнего гостя. Всё, как не скажешь, всё как-то однобоко и неполно. И вспомнил очень историю. Случилась 10 лет назад, я тогда только репатриировался из жарких стран в Российскую Федерацию. И дочь ко мне подходит и говорит: папа, ты знаешь, что Индиана Джонс, он на самом деле русский. Маленькая у меня дочка в тот момент была. Я говорю: как русский, не может быть. Она говорит: пойдём. Подводит меня к телевизору и показывает: вот, смотри, сидит Индиана Джонс и говорит по-русски. Я увидел тогда человека, который сейчас сидит сейчас передо мной, Евгений Додолев. Я его так и представляю, Индиана Джонс русской журналистики. Женя, скажи, пожалуйста, ты принёс с собой плётку, пистолет и шляпу?
Евгений Додолев:
Они у меня ментальные, весь набор всегда при мне.
Вячеслав Коновалов:
Вот, друзья, мы не договаривались, но это именно тот ответ, который я хотел получить. Потому что Евгений Додолев - человек известный, наверное, очень многим, как журналист, как медиа менеджер, как гуру вообще всего, что связано с телевидением...
Евгений Додолев:
Говори, говори, не останавливайся.
Вячеслав Коновалов:
Вообще, человек потрясающий, широких талантов, но, к моему удивлению, когда я готовился к этой программе, я звонил некоторым людям и спрашивал: а как вы думаете, что можно было бы умного спросить у Додолева у самого. Мне говорят: то, сё, пятое, десятое. Да нет, говорю, а может быть, что-нибудь такое, чего мы не знаем. Например, о литературе. Все удивляются: как о литературе? Мы слышали, книга о роке была. Я говорю: ребята, последние несколько вечеров я изучаю наследие творческое Евгения Додолева и обнаружил, что у него вышло, на секундочку, 29 книг тиражом более, чем миллион.
Евгений Додолев:
Я всё-таки прежде, чем прозвучит первый вопрос, хотел бы сделать ремарку, что количество наименований книг, конечно, абсолютно никоим образом не является показателем вообще ничего. Мы знаем, что аббат Прево написал всего одну «Манон Леско».
Вообще, есть много великих книг, которые были созданы человеком в порыве чего-то. Отто Вейнингер написал свой труд и вошёл в историю. Поэтому это скорее минус для меня, вот эта номенклатура в 29 книг, я сам не знал, что их так много. Здесь гордиться нечем. Всё, я слушаю вопрос.
Вячеслав Коновалов:
Вопрос, на самом деле, простой. Я не хочу, чтобы это было интервью, потому что интервью, это какая-то игра в кидание мяча. Мне хотелось бы, чтобы это получилась беседа и беседа литературная. И традиционно писателям я задаю один вопрос. С какого момента ты вдруг почувствовал, что тебе нужно сесть и записывать то, что происходит вокруг. То есть ты целенаправленно, не для журналистской деятельности, не для телевидения, не для кино, а именно как писатель себя ощутил, что надо взять ручку и писать труд.
Евгений Додолев:
Это очень просто, я 31 декабря 2008г. уволился с позиции издательского директора ИДР, издательского дома Родионова, где рулил разными журналами. И решил, что до весны можно отдохнуть, потому что очень напряжённый график был. Потом пришла весна, я подумал, майские праздники, кто вообще устраивается в майские праздники? Потом лето, я прикинул, ну лето - это вообще. И так продолжалось достаточно долго. И практически я четыре года сидел без работы, без такой привычной для меня, ежедневной рутины. Офис, не офис, без чёткого какого-то графика. Всё-таки деятельный отчасти человек я, и поэтому за эти четыре года я очень много написал не книг, а материала, то есть каких-то наблюдений, записок.
С 2009-го по 2012-й. Основная масса этих книг, сырьё было написано в эти четыре года, а потом мне просто надо было как-то это сырьё как-то оформлять, упаковывать в какой-то концепт более-менее. Это журналистские книги, когда меня называют писателем, конечно, это вызывает...
Вячеслав Коновалов:
Нон-фикшн, ты писатель нон-фикшн.
Евгений Додолев:
Да, правда здесь такая профанация произошла, конечно. Нобелевская премия после того, как премию по литературе вручили Алексиевич .
Вячеслав Коновалов:
А потом на следующий год и Бобу Дилану.
Евгений Додолев:
Да, я успокоился, раз уже у нас Боб Дилан поэт, то я писатель, я не сравниваю по масштабам, конечно, себя с бардом. Но это, конечно, не книги.
Вот у меня папа был писатель, у него было образное мышление, он видел образы. Это просто публицистика, это мемуаристика, мемуаразмы, как я это называю. И всё такое.
Вячеслав Коновалов:
Ты сказал, 2008 год, на самом деле, слукавил. В 1989-м году вышла первая книга, она называлась «Процессы. Гласность и мафия, противостояние». Скажи, пожалуйста, давай начнём, раз ты начинаешь скромничать, с этой книги. Там целая серия, я посмотрел, что первые три книги, которые тобой выпущены, это «Процессы», вторая «Пирамида 1» и третья «Мафия времён беззакония». Они вышли в 1989-м, 1990-м и 1992-м году, практически друг за другом. Они все посвящены одной теме – теме мафиозности, коррупции, продажности и так далее. С чем это связано, почему тебя именно эта тема так торкнула, что аж три книги, три.
Весной 1989 года издательство «Молодая гвардия » предложила ТВ -ведущему программы «Взгляд » Евгению Додолеву написать книгу о «Деле Чурбанова». Вместе с Тельманом Гдляном , главой следственной бригады Генпрокуратуры СССР, занимавшейся т . н . «узбекским делом», журналист уже работал над сериалом из трёх книг под условным названием «Кремльгейт». Издательство заключило договор с тандемом Гдлян -Додолев о выпуске историко -документальной повести «Московское дело или Пирамида -2 ». Первая из книг трилогии («Пирамида -1 ») была подготовлена к выпуску издательством «Юридическая литература». Однако власти воспрепятствовали выходу разоблачений. Авансы издательств были списаны , работа приостановлена, набор рассыпан .В 1990 году фрагменты рукописи «Московское дело или Пирамида -2 » вошли в книгу «Мафия времен беззакония»
В качестве своего рода компенсации издательство предложило Евгению Додолеву выпустить сборник его статей. Во время работы над книгой родилась идея опубликовать под условным названием «Процессы» работы нескольких авторов на аналогичную тематику . Тематику борьбы с партийной коррупцией и пресловутыми привилегиями. Пафос и резюме были для того времени радикальными и — в системе координат советской цензуры — сенсационно -экстремистскими:
"Нам обещали: к восьмидесятым годам построим коммунизм . Чиновники стали актерами и сорежиссерами всесоюзного обмана . С одной стороны , заботливо делался вид , что неприкосновенный престиж центра железобетонно незыблем и многострадальная партия в глазах еще более многострадального народа по -прежнему являет собой «ум , честь и совесть нашей эпохи ». С другой стороны , по соответствующим каналам, наверх шла бессовестная карамельная дезинформация (охватывающая все аспекты жизни — от чисто хозяйственных до идеологических ), то есть пресловутый аппарат методично занимался грандиозным самообманом".
Предисловие написал заместитель Генерального прокурора СССР Александр Катусев:
"Не случайно название этой книги — «Процессы ». Дело не только в том , что громкие судебные процессы последних лет стали отправными точками написания заметок и очерков … Объединяет материалы прежде всего то что они пристрастно иллюстрируют и в совокупности по-своему объясняют тайную механику процессов социальных и нравственных".
Евгений Додолев:
У меня были иллюзии, что партийная коррупция, это то, что мешает развитию страны. Что если как-то победить вот это явление, то заживём мы прекрасно и счастливо, как в Америке. Так я примерно думал для себя. И прямо реально я был Мальчиш Кибальчиш. Такой пионер прямо с деревянным мечом публицистики. Просто рубил Красного Дракона, есть гениальное определение у Пелевина про интеллигентов и интеллектуалов.
Цитата из «Священной книги оборотня»:
Когда вы были совсем маленькая, в этом городе жили сто тысяч человек, получавших зарплату за то, что они целовали в зад омерзительного красного дракона. Которого вы, наверно, уже и не помните… Я отрицательно покачала головой. Когда-то в юности я действительно видела красного дракона, но уже забыла, как он выглядел, – запомнился только мой собственный страх. Павел Иванович вряд ли имел в виду этот случай. – Понятно, что эти сто тысяч ненавидели дракона и мечтали, чтобы ими правила зеленая жаба, которая с драконом воевала. В общем, договорились они с жабой, отравили дракона полученной от ЦРУ губной помадой и стали жить по-новому. – А при чем тут интелл… – Подождите, – поднял он ладонь. – Сначала они думали, что при жабе будут делать точь-в-точь то же самое, только денег станут получать в десять раз больше. Но оказалось, что вместо ста тысяч целовальников теперь нужны три профессионала, которые, работая по восемь часов в сутки, будут делать жабе непрерывный глубокий минет. А кто именно из ста тысяч пройдет в эти трое, выяснится на основе открытого конкурса, где надо будет показать не только высокие профессиональные качества, но и умение оптимистично улыбаться краешками рта во время работы… – Признаться, я уже потеряла нить. – А нить вот. Те сто тысяч назывались интеллигенцией. А эти трое называются интеллектуалами.
Вячеслав Коновалов:
Дорогие друзья, вот так разговор о литературе начинается с хулиганства практически.
Евгений Додолев:
Пелевин гениальный, я считаю, недооценённый, совершенно уникальный человек, который может предвидеть очень многое и который обрисовывает схемы и модели, которые мы все как-то ощущаем, понимаем, что они существуют. Но он артикулирует и преподносит, я считаю, гениально просто, не побоюсь этого слова.
Вячеслав Коновалов:
Прекрасно, видите, какой гимн Пелевину, надо Пелевина звать еще сюда. В любом случае, возвращаясь к твоему творчеству, вот эти первые твои три книги, они были все о борьбе с красным драконом. Ты был такой интеллигент, который хотел...
Ви́ктор Оле́гович Пеле́вин (род. 22 ноября 1962, Москва, СССР) — советский и российский писатель, эссеист. Заявил себя как автор романов в 1990-х годах такими работами как «Омон Ра», «Чапаев и Пустота» и «Generation „П“». С 2003 года выпускает в среднем по одной новой книге в год, многие из которых становились литературными событиями. Лауреат многочисленных литературных премий, среди которых «Золотой шар» (1990), «Малый Букер» (1993), «Национальный бестселлер» (2004), «Большая книга» (2010, 3-е место), премия Андрея Белого (2017).
Евгений Додолев:
Я думал, что стоит обрушить вот эту систему, административную машину, как это называлось, АКС, и всё будет нормально, у нас великая страна, всё у нас есть, только свободы не хватает.
Вячеслав Коновалов:
Забегая вперёд тогда, ты говоришь, я думал, в прошедшем, законченном. Теперь ты уже так не думаешь.
Евгений Додолев:
Нет, я понимаю, что мы были очень наивными, многие из журналистов, из людей, которых использовали в тёмную кукловоды, мы не понимали, к чему это приведёт, каков будет ход вещей.
Конечно, демонтировать вот эту советскую машину надо было, в этом у меня сомнения нет. Но то, что были разрушены связи между регионами, то, что была разрушена экономика, то, что случилось с наукой, с отечественной медициной, с отечественной космонавтикой, это конечно трагедия. Огромная.
Вячеслав Коновалов:
Ты сказал, что вас в то время, тебя и группу энтузиастов, в том числе, журналистов и писателей, кукловоды сподвигли к этому. То есть ты был марионеткой в то время?
Евгений Додолев:
Абсолютно, да. Я искренне считал, что я рискую жизнью. Кстати, всякое случалось.
Вячеслав Коновалов:
Да, я видел твои фотографии с автоматом.
Евгений Додолев:
Я думал, что это просто такая борьба не на жизнь, а насмерть. Я, помню, участвовал в каком-то творческом вечере с Юлианом Семеновым и Гаврилой Поповым. И Гавриил Харитонович что-то там рассказывал. Я сидел и думал: блин, вот если бы такие люди пришли к власти. Потом стал мэром Гавриил Харитонович Попов, привёл крепкого хозяйственника ©, Юрия Михайловича Лужкова , и мы все знаем, что из этого получилось. То есть, конечно, я был очень-очень наивным. Не хочется просто слово «глупый» употреблять, поэтому я для отмазки использую эпитет «наивный».
Вячеслав Коновалов:
Когда твоя наивность закончилась, если абстрагироваться.
Евгений Додолев:
Это не произошло одномоментно. Какое-то прозрение наступало поэтапно. Но прямо достаточно быстро, уже с 1991-го года.
Тогда я увидел, что происходит с людьми науки, что Когда я увидел, что четырнадцатилетние девочки вынуждены идти на панель просто для того, чтобы их семья имела возможность что-то есть. В общем, я понимал, что это неправильно.
Вячеслав Коновалов:
Многие говорят, что в то время было ощущение, что этот переходный период, он должен закончиться, нам сейчас тяжело, мы впряглись, взялись и так далее. И всё столкнём, колесо всегда тяжело движется первые шаги, а потом всё пойдёт и пойдёт. У тебя не было такого? Получается, что ты говоришь с точностью наоборот. Ты понял, что ничего, всё, кирдык, конец.
Евгений Додолев:
Нет, я понимал, что что-то неправильно, и такой был проект, который я делал, назывался «Моя газета», главным редактором там был Андраник Мигранян , это была такая попытка занять нишу «Независимой газеты», как она перестала выходить в какой-то период. Я это сделал с так называемым Международным фондом реформ, который возглавлял академик Шаталин . Там были и Абалкин , и очень много академиков экономистов. Они мне просто открыто заявляли, готовы были публиковать свои заявления, что Анатолий Борисович Чубайс = преступник. Я говорю: знаете, всё-таки преступником может назвать только суд, это презумпция невиновности, она существует в глобальном масштабе. Они говорили: здесь нечего доказывать, он просто совершает преступление, говорили мне академики. Я вот так как-то был в замешательстве, не будучи экономистом, не имея никакого багажа.
Вячеслав Коновалов:
Тем не менее у тебя математического бэкграунда хватало для того, чтобы понять.
Евгений Додолев:
В осмыслении экономики нет, конечно. Сейчас я понимаю, что надо было всё-таки, наверное, этих алармистов как-то послушать и, может быть, давать им слово, чтобы они это высказывали не в кулуарах на набережной в Международном фонде, а на страницах газеты.
А КОММЕНТЫ САМЫЕ РАЗНЫЕ, КСТАТИ:
А штаны твои благодаря твоему тарандебольству были сотканы？Или швея их сделала？Может даже американская. Но не посредством работы своим языком. Так почему Вы и подобные Вам люди предпочитают работать исключительно языком во благо чиновьечьего сословия.
&&&&&
Да не, эти сказки про использование в тёмную не проканали бы в случае большого шухера - за компанию со всей шоблой к стенке. "У каждой ошибки есть имя, фамилия и должность".
&&&&&
Евгений Юрьевич, журналисты вашего формата практически исчезли с медиапространства, на смену им пришли журналюги, кстати автокоррекция мне выдала замену этому слову, дурналюги, вот как то так. Книги ваши читаю, ну как читаю, продираюсь, там масса фамилий про которые я просто не знаю кто они, читать сложно, но интересно.