Дико мучала жажда. Я решил забежать на кухню после оборота, хлебнуть воды и потом уже пойти за мотоциклом в лес. На первый взгляд показалось, что в доме уже все разошлись по спальням. И это обрадовало. Мне нужна была передышка после сегодняшнего дня, а особенно — вечера. Встреча с Кариной в лесу растрепала мою решимость не трогать девочку. Стоило наткнуться на нее в ночи в лесу зверем, весь мир перевернулся, оголяя мои слабости и желания. Карина показалась такой уязвимой и открытой, что ее боль и одиночество будто передались мне по проводам.
Звала мать…
Черт…
У этой девочки в душе еще больший бардак, чем у меня. Я хоть знал, что мне делать — защищать ее от мужа и держаться подальше. А она, похоже, совсем не знала.
Я зашел в комнату, нацепил домашние штаны и прислушался. Из гостиной доносился только треск камина и слышался легкий запах дыма. Но почему я решил, что Карина уже будет спать?
Она удивленно уставилась на меня полуголого, когда я нарисовался в проеме коридора. Да, выглядело это странно, согласен.
— Я не слышала, что ты приехал, — поднялась она, зачем-то принимаясь оправдываться.
«Я не приехал. Я прибежал на четырех лапах. За тобой».
— Не ерзай, — бросил я раздраженно, проходя мимо. — Я воды только попью…
— Слушай, я волка видела, — начала она нерешительно, направляясь к лестнице.
А у меня дыхание сбилось неожиданно. В гостиной никого не было. Ни ребенка ее, ни моего отца. Черт, как же хотелось, чтобы мы остались с ней вдвоем в целом мире! Показалось, что не осталось у меня вообще других целей, кроме как она в моей власти…
— …Что? — прохрипел я, приходя в себя.
Она же что-то говорила.
— Я говорю, волк твой голодный. Ты его не кормишь? — возмущенно сопела она позади.
— Кого? — повернулся к ней, тяжело сглатывая.
Она посмотрела на меня насторожено, и, решившись, шагнула ближе:
— Слушай… Может, у тебя что-то со здоровьем? Может, ты поэтому такой?..
— Какой? — Я, наконец, отвернулся и прильнул жадно к стакану с водой.
— Злой. И я разговариваю с тобой, а ты не слышишь…
Я опустошил стакан и поставил его на стол.
— Это потому, что ты еле лопочешь, — повернул к ней голову. Карина благоразумно стояла в нескольких шагах и смотрела на мое плечо без повязки.
— Ладно, не мое дело, — разочарованно выдохнула. — Но волка надо кормить. Он тут еды не найдет.
С губ сорвался смешок, и я обессилено уперся ладонями в столешницу, свешивая голову между рук.
— Что смешного? — возмутилась она так наивно, что я едва не рассмеялся. — Зверь к тебе ходит за едой, а ты вот так с ним обращаешься! Ты отталкиваешь всех, кто тебя любит! Даже несчастного волка!
— А еще кого? — выпрямился я и развернулся к ней, хмурясь.
— Тахира, — повела она неопределенно рукой.
— Нет, — отрицательно качнул я головой. — У нас с отцом свои отношения. Я возвращаюсь домой после командировок. И люблю его. Так кого еще?
— Меня, — вздернула она подбородок. — Ты перестал со мной общаться.
— А ты любила? — усмехнулся я зачем-то.
— Может и любила, — смотрела она мне в глаза. Не сдавалась. И это нравилось. — А ты исчез.
— Может, это ты исчезла? — повернул я голову на бок.
— Мне надо было учиться, — тихо возразила она. — Ты мог бы хотя бы ответить. Хоть раз…
— И что бы было? — понизил голос.
— Может, не стояли бы тут с взаимными упреками, — пожала она плечами.
— А, может, все было бы хуже? — усмехнулся я. — Уверена, что предпочла бы узнать, променяв на ту жизнь, которая у тебя есть?
Зря я подпустил ее к себе…
Потому что ее взгляд завораживал. Она глядела в мои глаза, стараясь не моргать, будто боясь пропустить что-то важное. Почувствовала слабину, не иначе. Не один мой зверь тут вознамерился биться в закрытые двери. С другой стороны стояла Карина, готовая их просто открыть. А еще ее запах вдруг стал таким призывным и разрешающим. Я стоял перед ней в одних штанах, под которыми даже трусов не было, и ее глаза говорили мне «да».
Она хотела узнать.
Я даже не осознал, как схватил ее и вжал задницей в столешницу, прижимая собой. Карина не издала ни звука. Задержала дыхание и напряглась, откидываясь назад, но я обхватил ее за шею и вернул себе, останавливаясь у самых ее губ. Мы замерли на волосок друг от друга, тяжело хватая воздух. Я не мог надышаться запахом ее испуганного желания, а она боялась выдать себя даже взмахом ресниц… Но я снова ошибся на ее счет. В следующий вдох она обвила меня руками за шею и сама прижалась к моим губам своими.
В глазах потемнело. И мир разлетелся на куски. Все, что осталось — ее вкус, запах и звук бьющегося сердца и срывающегося дыхания. Ох, как она боится! И все равно прыгает мне в лапы! И я дал этим лапам волю — обхватил ее за бедра и усадил на столешницу. Это все было слишком. Неожиданно, опасно… и так хорошо, что не отказаться. Из головы вылетело все, что мешало. Я жмурился, провалившись в ощущения с головой. Карина отвечала. Но лишь до поры… Пока не поняла, что я не намерен тормозить. Она сжала ноги на моих бедрах слишком сильно, соскользнула ладонями с плечей и протестующе уперлась ими в грудь.
Пришлось ударить по тормозам. К сожалению, о столешницу вышло громко и сильно, аж кулак заболел, но это и отрезвило. Я отстранился и навел резкость на ее испуганном лице:
— Ты издеваешься? — прорычал ей в губы. В груди взорвалось от злости.
— Прости, — залепетала она, часто моргая. — Все слишком…
— Если тебе еще раз захочется меня тронуть, — процедил я, перебивая, — почитать мне морали, разобраться в моей жизни — приходи сразу ко мне в комнату. А потом учи жизни. Тебе ясно?!
Ее звонкая пощечина была лучшим лекарством в данную секунду. Вот даже не сомневался в ней ни разу! Злость схлынула вмиг. А я оттолкнулся от стола и направился в комнату. А потом — на улицу. Холодный воздух завершил терапию, остужая воспаленные ожидания. Только горящую с одной стороны морду почему-то перекосила довольная усмешка.
Я был уверен, что она придет…
***
Если вам нравится эта статья, приходите в книгу.