Вообще, его полное имя – Морихэй Уэсиба. Назван был так в честь великого японского сенсея, основателя айкидо. Когда он был маленьким, он был Рикки. Но это длилось недолго. Уже к трем месяцам язык не поворачивался так его назвать. Какой же он Рикки? Рикки – это что-то маленькое, шебутное, веселое и очень юркое…. А тут… тут ничего не подходило к этим эпитетам – глядя на это создание, всплывали в памяти пушкинские строки – «А сама-то величава, выступает, будто пава» . С поправкой на мужской пол, было уже понятно – растет павлин. А павлин Рикки совсем не солидно - потому стал зваться Рикитос. А еще через пару месяцев, он дал понять, он не павлин. Как можно Его Величество назвать какой-то крашеной курицей? Пришлось вспоминать и его отчество, потому что по имени таких личностей может звать только мама. Но его мама была тоже японским хином и по-человечески не говорила. А я ему не мама. И не хозяйка, не приведи, господи… Я была у него обслуживающий персонал. Челядь, так сказать. И стал он Рикитос Лексусович.
Величие этой собаки было огромным и всеобъемлющим. Настолько огромным, что когда он вышагивал, я всё ждала, что за ним начнут пробуждаться вулканы и подниматься цунами. Но до него они не достанут. Не тот масштаб. И он это знал изначально, потому - какой бы шум не происходил за спиной, Рикитос не считал нужным оборачиваться. У меня даже было поначалу подозрение, что у него что-то со слухом. Но слух оказался превосходным. Просто мелочи мирские никак не могли повлиять на его царственность и осознание избранности.
У него не было друзей. Ни среди собак, ни среди людей. У него было понятие – Я. А все остальные – это свита и челядь.
Аппетит у Рикитоса был феноменальным. Он не ел. Он – вкушал блюда. Не спеша, с достоинством. Очень-очень медленно, часто отворачиваясь от миски, чтобы убедиться, что вокруг него собралась уже толпа давно пожравших собак, которые, обливаясь слюнями, наблюдают за трапезой царствующей особы. Питание было регулярным. Три раза. Не в день, помилуйте, - в неделю! Не чаще. Делал брезгливое выражение, чтобы ты не предложил. А через два дня на третий, он успевал проголодаться. Но не настолько, чтобы жрать все подряд. Два раза подряд одно и то же попробуй дать! – и сразу взгляд – Как вы посмели опять мне ЭТО предложить? Я ел ЭТО в прошлый раз!
И никогда не знаешь, что он захочет есть в это кормление. Потому для него у меня всегда были наморожены порции разной фигни, которые я подписывала. Это курица (белое мясо). Это курица (сердечки). Это баранина обрезь. Это говядина (печень). А так же мидии, кальмары, креветки. Все порционно. И, главное, не перепутать. Мидии он обожал. Но два раза подряд – ни за что! Предлагаешь курицу – нет, не сегодня. Может, сердце – мммм…. Нет, то не хочу. Может творожок? Пожалуй, да! Сегодня съем творожок! И ближайшие два дня он ничего вообще есть не будет. Но предложить надо обязательно. Дать возможность понюхать, подумать, скривиться и благородно сказать – Фи, жрите сами… Стоит ли говорить о том, что предложение любого корма для собак он считал личным оскорблением. Цари керамзит не едят, подите прочь!
Я всегда раньше говорила, что если собака плохо ест, то у нее проблемы со здоровьем. Рикитос остался для меня загадкой. Он был обследован вдоль и поперек. Ездили с ним в Москву на гастроскопию, много раз сдавали анализы, УЗИ. Никаких отклонений не обнаруживали. Рикитос прожил долгую собачью жизнь 15,5 лет. Никогда ничем не болел. Но вот такое питание у него было на протяжении всей его жизни. По этой причине, как бы я не старалась, но добиться от него хорошей формы, у меня не получилось. Он был стройный, как виноградная лоза. Тонкий, как Цискаридзе и пластичный, как Лиепа. Он выглядел прилично только за счет того, что обладал хорошей оброслостью. Шерсть была объемная, длинная, шелковистая. И смотрелся довольно богато. Но стоило запустить пальцы в эту шерсть – а там скелетик…. Ребрышки можно было пересчитать легко и непринужденно. И всю жизнь он прожил в таком астеническом сложении. Вот такой типаж.
На прогулках Рикитос тоже отличался от 99,9% собак. Я не могу сказать, что его ничего не интересовало. Но чтобы он обратил внимание на что-то, то ЭТО должно было быть нечто поистине из ряда вон выходящим. Я уже описывала в рассказе «Физиногмист», как Рикитос впервые увидел негра. Реакция была умопомрачительная и неожиданная. Менее яркие события вообще никак не воспринимались. Он гулял так, как наверняка, гулял когда-то Будда в роскошном саду среди цветущей сакуры. Строго по дорожкам и тропинкам. Его ничто не интересовало в кустах, никогда не лез в дебри. А вдруг веточка в хвост попадет? Или репей к жабо прилипнет? Это же конфуз! Это будут доставать, разбирать шерсть – вот зачем ему такие манипуляции? Рикитос был созерцатель. Мог встать на пригорке и долго стоять, высоко подняв голову, с прищуром поглощать солнечную энергию и вдыхать ветерок.
Если его замечали люди, взрослые, дети и бежали к нему с криком:
– ООООООй какая собачка! Можно погладить?
- Да, можно, только в руки не берите! Не поднимайте его ни в коем случае. И за шерсть не дергайте. А гладить – пожалуйста.
И он стоял, как статуя. Не шевелясь. Даже глазами по сторонам не водил. Он смотрел вдаль с таким выражением, будто вся мудрость мира обрушилась на него одномоментно. В него мгновенно вселялся Екклесиаст и, мне казалось, что я даже слышу его шепот - Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки….(с)
- А как его зовут?
- Его зовут Рикки.
-Рикки, Рикки, смотри!!! – и дети показывали ему игрушку. Кидали вправо, влево. Гладили за щечки, Накручивали ушки на пальчики. Длииииными движениями проводили по спине, хвосту….
А Рикки всё смотрел вдаль. И вот честно-честно, я, прям, слышала эти слова - Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем (с)....
При встрече с собаками – то же самое. Если кто из мелочевки подбегал к нему и пихал лапами в бок, приглашая играть, Рикитос останавливался, весь надувался, как голубь породы дутыш и смотрел неизменно вперед. Даже коротким взглядом не удостаивал такого беспардонного игруна. А вселившийся Екклесиаст продолжал твердить - И увидел я, что преимущество мудрости перед глупостью такое же, как преимущество света перед тьмою….(с)
Никогда и ни при каких обстоятельствах он не подходил ни к людям, ни к собакам. Кому надо, те сами подойдут и познакомятся. Пусть нюхают ему задницу, он милостиво позволит. А играть??? С кем??? Вы можете себе представить буддийского монаха, который уже одной ногой в нирване, играющего в футбол? Или в карты? Или бегающего в догонялки? Можете? И я не могу. Не играл Рикитос никогда и ни с кем.
Когда к нему подходили знакомиться большие собаки, он также снисходительно разрешал себя обнюхать и продолжал прогулку с выражением – Будем знакомы, я – Царь! Аудиенция окончена, подите прочь!
Хотя… Был у него один пунктик, когда у него сносило крышу напрочь. Красная точка лазерной указки. Когда он ее видел, он становился как тот дядька в черном плаще из «Матрицы». Он летал по стенам, падал, вскакивал, носился по диванам, ронял табуретки и с пробуксовкой сшибал все на своем пути. А ты такой ррраз! и резко выключаешь указку…. Рикки сначала искал глазами заветную точку с аааабсолютно дебильным выражением на морде, глаза выпучены, язык набок, уши набекрень… Потом, опомнившись, оглядывался – никто не видел, как Царь «потерял лицо»? Вроде никто… А если кто и видел, тот делал вид, что ничего и не было. Рикитос мгновенно опять напяливал маску Тутунхамона и с отрешенным видом проплывал мимо.
Сплошное удовольствие было Рикитоса выставлять. Ему изначально не требовалась никакая подготовка. Никакой хэндлер. Его можно было дать любому человеку, хоть ребенку. Твое дело – взял за поводок и иди. Он выставлялся сам. Любая остановка и Рикитос уже в стойке. Не надо было привлекать внимание вкусняшками, звуками. Он всегда останавливался как надо. Голова всегда высоко поднята, лапы стоят, как вкопанные. Ничего не надо выравнивать и поправлять. И никогда не надо было. И стоять так будет бесконечное время. Он так запрограммирован создателем. При осмотре на столе, вот как угодно его поставь, хоть жопом кверху. Только руки убери и Рикки моментально выравнивался в идеальную стойку и замирал как статуя. Сколько угодно эксперт мог его мять и трогать, ни на сантиметр он не сдвигался. Как бы судья ни пытался привлечь его внимание пищащей игрушкой, хлопками, свистом, утютюканьем, Рикки даже головы не поворачивал и смотрел всегда прямо перед собой. Если к нему наклонялись в упор, то Риккин взгляд проходил как бы сквозь человека. Он видел перед собой пустоту. Потому что Екклесиаст продолжал шептать - Всё суета сует и томление духа…. (с)
Выставки ему казались такой дурью, что тратить на них свои нервы он не желал. Но раз его привезли, он покажет всем, что такое настоящее чувство собственного достоинства.
Он не терпел никаких гигиенических манипуляций. Любая процедура сопровождалась таким клокочущим рыком, что если бы я его не знала, то боялась бы, что меня ща порвут на британский флаг! Моешь – рычит, сушишь – рычит, расчесываешь – рычит, когти стрижешь – тоже слышно исключительно рык. Он позволял мне всё с собой делать, но демонстрировал слишком явное недовольство. Но меня он не кусал. Никогда и ни разу.
А вот чужих… Я почему на прогулках не разрешала его брать на руки посторонним? А потому что нельзя! Погладить – пожалуйста. На руки – нет, нет и еще раз нет!!! Мне не жалко, а вот он был против.
При попытке его поднять, он начинал рычать. Раскатисто и со всхрапами. Рык страшный и свирепый. В этот момент его срочно надо было ставить на землю. Потому что, если через пять секунд его рыка, человек не осозновал, что он невежливо прикоснулся к божеству, божество начинало безбожно жраться за руки. Сложения он был легкого, сам некрупный (2,5 кг), зубешки мелкие и челюсть не самая мощная. Следовательно, серьезных ран он нанести не мог, но кожу продавливал и оставлял приличные синяки. А потому что Рикитос - не ридикюль! Неча хватать! Брать себя на руки он разрешал только мне. Причем, если я его подняла и дала подержать кому-то, то не вопрос. Рикки будет сидеть спокойно. Но если посторонний пытался его поднять с земли самостоятельно…. Он сразу предупреждал – Положь, где взял!
Интересно он проявлял свой характер как кобель. С самой первой своей суки, он сразу дал понять, что ни в чьей помощи не нуждается. А первой ему попалась мадам нервная, крупнее его, опытная и своенравная. Я хотела ему помочь и придержать ее под живот, чтобы не крутилась. И Рикитос сразу от нее отошел, гневно раздувая ноздри, зыркнул на меня в упор:
– Руки убери!
Я убрала. Рикки опять делает садку, сука уворачивается, я ее подхватываю рукой под живот машинально. Он молча разворачивается и уходит с видом:
– Ну и трахайте ее сами!
И ушел. Даже смотреть на нее больше не захотел. И только на следующий день, их оставила вместе и просто наблюдала из окна. Рикки ее уболтал моментально и через полминуты они уже стояли в замке.
А однажды ему привезли молоденькую, избалованную и очень экзальтированную мадемуазельку. Хозяйка говорила, что она такая нервная, никому даже понюхать себя не дает сзади! Ее надо, прям, держать-держать, но она будет, наверное, сильно орать….
А я говорю: - Да пустите ее тут, во дворе. Рикитос все сам сделает. Он не любит, когда суку держат. Не насильник он. Ему все суки сами дают безоговорочно!
Она ее отпускает. Рикитос распустил павлиний хвост, выпятил грудь и попёр на нее, даже не допуская возражений с ее стороны. Мамзелька испугалась и рванула убегать. Рикитос ее нагоняет и на бегу запрыгивает на спину. Секунда – и они катятся по траве вдвоем. Встают – а они уже в замке…. Хозяйка суки была просто в ступоре и прошептала:
- Надо же… Прямо на бегу…. Как олени….
Вязок у него было не много. Чуть больше десяти за жизнь. Какая бы непокорная сука ни была, он всегда демонстративно отказывался от помощи. В делах интимных предпочитал справляться сам. И отлично справлялся.
В 15,5 лет у Рикки развилась острая почечная недостаточнось. Почки уже изработали свой ресурс и отказались работать. Я очень старалась ему помочь и хоть немного еще продлить жизнь. Но не получилось. Рикки болел единственный раз за жизнь, болел недолго, но фатально.