Этюды в зимних тонах. Часть 2.
(книга «Больше, чем тире»)
1. «Тогда мы будем биться в тени» (Милитаристическая буффонада с курсантским фарсом).
Факультетское предобеденное построение зимой!.. Что может быть интереснее и приятнее курсанту в течение суток? Ну, разве что сам обед и последующая за ним послеобеденная дрёма в тёплых кубриках, не считая сладостного отбоя.
Накануне опять внезапно выпал снег. Причем его выпало много, вдруг и сразу - оптом. И единственный на всё училище полудохлый трактор «Беларусь», страдающий хроническими тяжёлым бронхитом, изматывающей астмой и смертельным туберкулёзом, своим прилепленным спереди оранжевым отвалом за несколько часов страданий едва смог очистить лишь немного места перед воротами КПП, проделать колею вдоль Буйнов-штрассе и проторить пешеходно-ротные дорожки от столовой к учебным корпусам и спальным помещениям. Снег уже перестал падать с небес – он уже выполнил своё белёсое дело. И, как это естественно для Восточно-прусского региона Балтики, вслед за обильным снегопадом непременно надвигалось очередное сопливое потепление с дождями и противной слякотью. И конечно же, сейчас на построении начальник факультета объявит всем, что на десерт после плотного обеда нас ожидает волшебное блюдо под названием «снег пускай и липкий, но немедленно убирательный с асфальта весь».
И вот теперь весь третий факультет в составе шести рот (у нас был одна «34-я» рота и рота «34-а» – в тот далёкий 1985 год был повышенный набор курсантов на наш факультет) в строевой морской фигуре каре замер в ожидании выхода начальства на лобное место. На плацу нет ни командиров рот, ни начальника факультета, ни его замов, даже дежурный по факультету испарился – все находятся на внеплановом заседании начальника. Наверняка решают что-то строгое, необходимо важное и непременно суровое: где бы достать и надыбать такое количество лопат и скребков для уборки снега, чтобы всем курсантам хватило.
А снег такой рыхлый, липкий и от этого - тяжелый. А роты стоят по троечке, пускай и в поддёвах, но всё равно - свежесть погоды запредельная. Роты мёрзнут, скучают и начинают постепенно раздражаться, а потом и понемногу злиться? Из ротных строев то и дело в озябшее пространство выстреливаются холостые, словно детские пистоны, риторические вопросы, не обращенные в никуда и ни к кому:
- Ну сколько ещё ждать?
- Не май месяц, замерзаем!
- Кто-нибудь будет командовать?..
Ну и тому подобное. Скучно. Мерзко. Морозно и тоскливо. В притихших было строях поднимается негромкий гул недовольства, громкость которого постепенно увеличивается. И вдруг со стороны 34-й роты в воздух сигнальной ракетой взмывает большой яркий снежок. Гул на заснеженном плацу разом затихает и все курсанты, как завороженные, следят за баллистической траекторией снежка. А тот, описав дугу и всё набирая скорость согласно закону Ньютона, уже устремился выцеливая себе жертву в плотном строе 32-й роты:
- Берегись! - в едва успевший расступившийся строй большой снежный шарик шлепается с весёлым всхлипыванием, разбрызгивая свои обидные останки на окружающих.
- Ах ты ж..! Елкина палка! – теперь в ответ в сторону 34-й роты от нас вылетают один за другим три снежка. И тоже летят к противнику по точно такой же по баллистике. Со стороны полёт трёх снарядов выглядит эффектно, но пока что не так уж и зрелищно.
Теперь уже со стороны построения от старшекурсников слышны предостережения наиболее внимательных и причитания слегка раненых. Остальные роты пока что с интересом наблюдают за происходящим, но уже морально готовые присоединиться к детской внезапной забаве. Первые две шеренги 32-й роты стоят невозмутимо и спокойно, пока за их спинами остальные уже лепят снежные снаряды для ответного удара возмездия. С десяток снежков, выпущенных одновременно 34-й ротой (опять-таки по баллистике, а не прямой наводкой) заставляют в восхищении всех курсантов факультета благоговейно замереть. Красиво выглядит снежный залп… И тут в ответ с заранее приготовленной к удару позиции 32-й роты и тоже одновременно, как по единой команде, вылетает с полсотни массированного заряда из ручных систем залпового огня. Пара снежков сталкивается в воздухе, поражая каскадом своих снежных брызг зрителей и участников перестрелки к их всеобщему восхищению. Полсотни снежков с громким шелестом уносятся по навесной траектории и обрушиваются снежным градом на головы возмутителей строевого спокойствия… Было весело и необычно страшно от одновременного нахождения в воздушном пространстве такого количества рукотворного напоминания о детстве.
В ответ прошёл залп уже от обеих 34-х и 35-й роты. Причём пятаки применили методику гарантированного ядерного удара повышенной мощности стратегическими боеголовками. Вместе со снежками стандартного калибра, от огромного числа которых на какой-то миг на факультетском плацу наступили сумерки, в воздух взлетело ещё с десяток снежных шаров но уже арбузного калибра… И началось! И понеслось! И....
И вот тут-то мой дорогой читатель воскликнет: «Да врёшь ты всё, Автор! Не могло быть такого!»
И я вынужден развести в стороны руки и признаться! Ну, не совсем! Ну устроили мы тогда из построения буффонаду с фарсом, но ведь от души и только. Конечно же, до массовой факультетской перестрелки у нас в тот день не дошло. Да и потом тоже ни разу не доходило. В том противостоянии не принимали участия ни первый курс, потому что малы ещё, ни третий, так как они находились в так называемой «серой» зоне между двумя противоборствующими сторонами. Только-только зарождавшееся весёлое детское противостояние было прекращено в самом его зародыше, когда на эту буффонаду выскочил перепуганный Скарамуш с нарукавной повязкой помощника дежурного по факультету. Он выбежал на высокое факультетское крыльцо и, уже сбегая по скользким ступеням, вместо песка и соли стал сыпать командами:
- А ну отставить! Командование! Идёт! Всем! Равняйсь! Смирно!
Всё разом тут же затихает. Все курсантские строи стоят смирно и кротко. На крыльцо факультета к курсантскому каре, немного весёлому и слегка потрёпанному снежным градом выходят слегка озадаченные и сосредоточенные начальники курсов и сам начальник факультета со своими замами. Догадавшись в чём тут дело и мгновенно разобравшись с причиной такой неадекватной возбужденности, начальник факультета решил разделить радость курсантов от выпавшего липкого снега и приказал вместо отдыха между парами и сампо постараться очистить не только Буйновштрассе с факультетским плацом, но и, взяв повышенные комсомольские обязательства, очистить ещё и главный строевой плац училища. Чем занимался третий факультет уже после самоподготовки вместо просмотра программы «Время» и вечерней прогулки. А назавтра, как это и обычно бывает не только по законам природы, но и по бутербродному императиву, очередная ливневая оттепель слила все наши героические старания и беззаветные потуги в общую систему ливневой канализации города.
2. Незапланированная "веселуха" или немного о природе.
Я уже рассказывал Вам, что каждый понедельник на огромном плацу – не том плацу, где строевом и где были картины «глыбы», а совсем на другом, как раз напротив училищного розария, где раньше морской Бог Нептун насиловал морскую мину, проводились еженедельные училищные слушания и читки во время все училищного построения. То есть наверху плотным строем стоял весь офицерский корпус училища, ну а внизу, по всем законам жанра строевой субординации плацу стояли не менее плотные курсантские коробки. На этих построениях подводили итоги минувшей недели, общая военно-политическая обстановка в мире и в стране, но самое главное – освещались все свежие новости, касательные нашей системе. Иногда на этих построениях было интересно, иногда скучно, порой даже и трагично скорбно. Ну к примеру, когда 7 апреля 1989 года в Норвежском море затонула атомная подводная лодка К-278 "Комсомолец", то на общем построении 10 апреля в понедельник, об этом не только было всем объявлено с обязательной минутой молчания по погибшим членам экипажа, но и рассказали все имеемые на то время подробности и обстоятельства этой трагедии. Этой трагедии в нашем училище тогда уделялось самое пристальное внимание, ибо выпускники второго и третьего факультетов могли быть направлены и на подплав. Но бывало на этих построениях и весело. Нет, и не только потому, что офицеры во время выступлений порой оговаривались, чем вызывали не только смех в строю курсантов, но и обеспечивали себе бессмертие, попадая в наш ротный кондуит под названием «Страшненькая тетрадь», но и ввиду своей наблюдательности – ну а чем же ещё заниматься в скучном строю, как не ботаническим наблюдением за окружающей природой?
В тот памятный утренний понедельник всеучилищного построения ничто не предвещало особенного и неординарного. Накануне построения в ночь на понедельник выпал обильный густой и пушистый снег. И вместо физзарядки мы всем училищем дружно очищали место под наше построение: лопатами, скребками, голяками и лёгким витиеватым курсантским матом. И вот пришёл тот заветный час, когда, приняв в своё чрево положенную порцию казённой каши и желчевыводящего кофейного напитка «Бодрость» из ячменных зёрен с благодатной Кубани, мы стояли теперь все одетые в шинели на непривычно хрустящем на морозце плацу и… не только слушали и внимали, но и тщательно наблюдали за окружающей средой. Снега навалило очень много, и он весь такой пушистый лохматил не только раскидистые корявые ветви чёрных деревьев, не только карнизы и наличники окон учебного корпуса, но и до неузнаваемости преобразил облик главного старосты страны Советов. Да, на территории нашего училища, совсем рядом с розарием находился памятный бюст дедушки Калинина, именем которого и был переименован наш город из утробно-тевтонского Кёнигсберга.
Но вот теперь весь укутанный во всё зимнее и припорошенный пушистым снегом он вдруг стал походить на египетского сфинкса, что дремлет на Университетской набережной в Санкт-Петербурге. Особенно своим конусообразным головным убором.
- Хочешь, я покажу тебе сфинкса? – заговорщицки спрашивал наблюдательный курсант, шепча в самое ухо впереди стоящему однокашнику.
- Ещё бы! – едва повернув голову назад шептал тот ему в ответ.
- Ну так на Калинина посмотри!
Тот смотрел, неприлично громко прыскал от смеха, и на вопросительные взгляды своих соседей передавал по цепочке сакральное: «А хочешь я тебе сфинкса покажу»…
Минут через пять весь строй третьего и второго факультета уже качался от сдерживаемого смеха, негромко прыскал и ехидно фыркал от своего неожиданного археологического открытия. Командиры неуёмных рот шикали и гневно вращали глазами на своих подопечных, стараясь ввести их в дисциплинированный меридиан. Первый факультет в этой веселухе участия не принимал ввиду весьма внушительно удаленности от бюста старосты Советского союза, но тоже несколько нервно реагировал на неадекватное возбуждение своих соплеменников. Так бы и продолжалось нервно-смешливое подёргивание курсантов, если бы иное, но не менее увлекательное происшествие не заставило в полный голос заржать сивыми меринами курсантские коробки опять-таки обоих факультетов.
Снег же накануне выпал очень обильно и пушисто, не правда ли? И вот на ветвях раскидистого не то клёна, не то каштана, что росли как раз напротив плаца тоже скопилось изрядно снега. Насладившись вдоволь видами своего сфинкса курсанты обратили внимание на трёх черных ворон, которые, вероятно утащив что-то вкусно пахнущее с заднего двора камбуза, теперь как раз напротив построения дрались в воздухе за добычу с курсантского стола. Это нечто тёмное с высоты воздушного вороньего боя с беззвучно падало в пушистый снег, и три чёрные тени тут же стремглав пикировали, чтобы продолжить битву уже на грешной земле. Что ж тут особенного? – спросит меня нетерпеливый читатель.
Да ничего здесь такого особенного и интересного нет, но на построении бывает так скучно, что даже простой холодный ветер, развевающий полы шинелей и старающийся забраться за шкирку уже может стать хоть каким-то развлечением. Но тут произошла одна природная каверза, которая доказала превосходство человека над фауной. Одна из ворон, явно уставшая барахтаться за объедки в сугробе, тяжело шурша своими большими грязными крыльями поднялась невысоко в воздух и, совершив презрительный вираж над курсантами, на полной скорости направилась к одной из приглянувшихся ей толстой ветке мёрзнущего под снегом дерева. Она была так увлечена своим приземлением на ветку, что не учла толщину снега, скопившегося на той самой ветке – ну не рассчитала и не спрогнозировала она последствий своего просчёта. Ну и как положено, выпустив свои когти, словно транспортный Ил-76, она с широкой улыбкой во весь свой острый клюв, попыталась вцепиться своими лапами в снег и, пролетев мимо, тут же застряла в ветвях дерева. Да ещё так, что зацепилась крыльями, перья которых зафиксировали её в неприличной позе гвардейского миномёта в подвешенном состоянии между небом и землёй. Все кто наблюдал за этим, не сдержавшись от неожиданности засмеялись чуть ли не в полный голос. Но это было только начало водевиля. Ворона, так и не поняв, что же с ней случилось такое сверхъестественное, сначала попыталась самостоятельно высвободиться из случайного плена. Но не тут-то было. Дремавшие грозные представители флоры её крепко держали. А та серо-черная дура, слегка подёргавшись у всего училища на виду, ничего не нашла умного, как во все свое воронье горло заорать и ругаться! Её подруги тут же бросили драться за объедки и вспорхнули на ветки по соседству со скандалисткой. Кстати, все обратили внимание, что они как раз-таки учли высоту снежного покрова на ветвях и сделали необходимые поправки при приземлении. А та, всё ещё вися головой вниз, болталась тарой портянкой над заснеженной землёй, шевелила своими лапками, словно раненный велосипедист летящий с крутого обрыва, но уже без "лисапеда" и орала благим матом, проклиная свою незавидную судьбинушку. Соседки же сидели на ветвях поблизости и во всю свою воронью глотку давали полезные советы по выходу их этой весьма щекотливой ситуации.
Что ха-ха?
На заместителя начальника училища по учебной части уже почти никто не обращал внимания! Офицеры, стоявшие на подиуме позади него никак не могли взять в толк – отчего все курсанты, уже ничуть не смущаясь, ржут и смотрят совсем в противоположную им сторону.
- Да сделайте же что-нибудь с этими дурами! – крикнул один из офицеров, уяснив всю нелепость ситуации, возникшую на таком серьёзном мероприятии, и сам едва не давясь от смеха.
Рванувшегося было на птичий зов одного из сердобольных курсантов, который сквозь сугробы и прочие тернии решился помочь пернатой бестолочи, опередил чей-то меткий выстрел снежком. Ворона с тихим кряканьем плюхнулась в пушистый снег и, разбросав по яркому белому покрывалу несколько брызг своих зачуханных перьев, глубоко и внятно матерясь на жестокое человечество, тяжело загребая пораненным крылом морозный воздух медленно поднялась над деревьями и растворилось в бездонном пасмурном небе вместе со своими скандальными подругами.
Тут бы и закончиться бы всей этой строевой нервотрёпке, ан нет! Когда всё понемногу успокоилось и к микрофону вышел сам начальник училища над головами вдруг что-то вспыхнуло, а через несколько секунд пронеслось раскатистым сухим громом. Зимняя гроза! Вот это да! Такое было впервые. Начальник училища с укором посмотрел на небеса, на курсантов и, обернувшись от микрофона к офицерам, негромко предложил:
- Я думаю, на сегодня искушений довольно. Закончим же построение!..
И мы все дружными строями разошлись…
А после развода всего личного состава по учебным аудиториям на месте построения на снегу остались заледенелые талые следы от каждого курсанта. Через ботинки своим необузданным теплом мужественные будущие офицеры старались отогреть небольшой кусочек планеты. И с высоты четвертого этажа покинутый плац теперь напоминал собой огромную доску с позабытыми на ней шашками преимущественно чёрного цвета.
© Алексей Сафронкин 2022
Если Вам понравилась история, то не забывайте ставить лайки и делиться ссылкой с друзьями. Подписывайтесь на мой канал, чтобы узнать ещё много интересного.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.