КНИГА 4. ВЕСНА
Часть 3. Май-31
Он подал Алиму руку, и тот поднялся, по-прежнему не глядя на него.
- Сядь сюда, - врач подтолкнул Алима к ближайшей банкетке, сел рядом и взялся за его запястье. – О, зачастило как!.. Да успокойся, не нервничай, не буду я тебя ругать… хотя стоило бы. Я тебя понимаю, как никто другой – я же сам бывший циркач!
- Вы-ы? – Алим удивленно глянул врачу в лицо и тут же бестактно, хоть и непроизвольно, перевел глаза на слегка выступающий под халатом живот.
- Вот-вот, все туда смотрят, - невесело улыбнулся Аркадий Павлович. – Не скажешь, что человек когда-то был акробатом, да?.. А я был. Цирковое училище заканчивал, неделя до госэкзаменов оставалась. Лонжа на репетиции подвела. И пролежал я бревном после этого два года… Это в девятнадцать-двадцать лет. Даже вспомнить теперь страшно! А потом родители меня в ваш город к Алексею Дмитриевичу привезли. Он меня поставил на ноги и заставил проникнуться уважением к профессии врача. Проникся!.. Настолько, что сам решил врачом стать. Институт окончил, почти пять лет отработал, а под купол время от времени хочется… Во сне с трапеции на трапецию порхаю… как птичка какая-нибудь… Так что все я прекрасно понимаю, - он тихонько вздохнул.
- А понимаете – так помогите! – с отчаянием сказал Алим.
- Пытаюсь. А что из этого получится – не знаю. Ты же мои рекомендации не выполняешь? Как мне понимать твое выступление здесь? Что отлегло от известного места?.. Хотя твой отец говорил, что ты фанатик, так что я не удивлен... Рано ты начал плясать, дружок! Ра-но!.. – беззлобно выговаривая пациенту, Аркадий Павлович примирительно похлопал его по плечу. – Но если так уж сильно пятки чешутся, то давай договоримся, что заниматься будешь у меня в кабинете, когда у меня будет время за тобой присмотреть. И делать будешь только то, что я скажу. И столько, сколько я разрешу. Договорились?
Алим, улыбнувшись, кивнул.
- Все, хватит на сегодня, - врач поднялся. – Иди в палату.
- А можно в нейрохирургическое сходить? – спросил осмелевший Алим.
Аркадий Павлович слегка поморщился.
- Медом вам там намазано, что ли? – ворчливо отозвался он. – Отец твой примчался, как говорится, ни свет, ни заря, не только операция не начиналась - медсестры еще только на работу шли... ну, и врачи дежурные. А Николай Андреевич уже возле двери.
- Какая операция? – широко раскрыл глаза Алим. – Кого оперируют?
Сегодня же воскресенье! Следовательно, операция срочная. И раз здесь отец...
- Как это – «кого?». Брата твоего теперь, того мальчишку еще вчера… - в свою очередь удивился врач и тут же встревожился, видя, что пациент бледнеет. – Подожди, ты ничего не знаешь?.. Стой-стой-стой! Сядь, - он схватил за руку готового сорваться с места Алима и заставил сесть на ту же самую скамейку, с которой оба только что поднялись. – Успокойся, я сейчас объясню… что сам знаю. Только не особенно волнуйся – все живы. Скандал у вас в школе был. Даже не могу сказать, из-за кого и чего в большей степени: то ли из-за того, что сын Городецкого на девчонке из девятого класса женится, то ли из-за того, что мальчишка из этого класса давно все знал, а классной не донес… Но каким-то образом это связали вместе. В общем, как у Пушкина… «рать побитая лежит»: мальчишка тот прыгнул с балкона, живой, но повредил позвоночник и руки переломал, у твоего брата рана на ноге открылась, девчонка ребенка потеряла, а у мамы того мальчишки что-то с сердцем.
- Вот это месиво… - потрясенно сказал Алим. – Я этого не знал. Просто вчера вечером друг заходил… он в нейрохирургии санитаром на каникулах в прошлом году подрабатывал… и сейчас опять его взяли, даже до каникул, люди там нужны… Я уже почти спал, он попросил зайти. Понятно теперь…Можно сходить? Ну, Аркадий Павлович!..
- Чувствую, трудно с тобой, когда ты здоров, - засмеялся врач. - И с больным-то нелегко, а уж... Алим, но недолго! - сменив тон, строго сказал он. - Даже по коридору лишний раз пройти - для больного человека это уже лишнее напряжение. И по лестнице потом не поднимайся пешком - к лифтерам подойди... чтобы отправили.
- Ладно, - пообещал Алим и направился к выходу на лестницу.
Хоть он и услышал уже, что учитель физкультуры женится на девчонке из девятого класса, все же был поражен, увидев возле окна между третьим и четвертым этажами тонкую девчоночью фигурку в мешковато сидящем на ней пестром халате - особенно узнаваемы были густые волнистые волосы, заплетенные в небрежное подобие косы - прядь на прядь внахлест три-четыре раза. Оля?! Ничего себе!..
Услышав, как шлепают по ступенькам подошвы больничных тапок, Оля обернулась.
- Ты чего тут? - неловко спросил Алим, не поздоровавшись. - В смысле - на лестнице. Что в больнице - это и так ясно: лечимся.
- Они про детей разговаривают... - голос Оли дрогнул. - Кто кого хочет - мальчика или девочку... кому что уже родственники подарили для малышей... Лешка вчера заходил проведать... я как раз ревела потихоньку... - смущенно и сердито проговорила она, будто признавалась в чем-то неприличном. - Он меня успокаивал-успокаивал... потом я засыпать стала, он ушел. Я кое-что слышала... как он моим соседкам говорил, чтобы они при мне молчали... про детей. А у них не получается... хоть с утра пытались. Я и ушла - ну, чего им из-за меня мучиться? Они же не виноваты... что у меня так получилось... А ты куда идешь? Или откуда? Твое отделение где?
- На восьмом. Иду на второй.
- В нейрохирургию?.. Я тоже хотела, - Оля даже обрадовалась. - Я просто жду, чтобы там со всеми перевязками закончили, с уколами... чтобы не мешаться.
- Я тоже ждал. Ну, пойдем? Там отец мой уже сидит... врач сейчас сказал... в крайнем случае, немного поболтаем, новости узнаем.
- Да я тебе и так могу сказать, что в школе все кипит, бурлит и бушует... мы с Игорем прямо виноватыми себя чувствуем - с нас же все началось... хоть нам никто этого не говорит.
- А что вообще-то случилось? Я тут за это время уже одичал - ничего не знаю... как в лесу.
- Лариса Антоновна наша идейная решила мне головомойку на заседании бюро устроить - за то, что... ребенок... - у Оли снова дрогнул голос. - А Олег Игорю сказал. А у него урок начинается. Он попросил Хасана тот класс хотя бы до стадиона довести, а сам к нам в класс прибежал и меня забрал. Я у него в раздевалке возле спортзала просидела до конца уроков, и мы ушли... Думали, наши разойдутся, раз меня нет... разбирать некого... а они на Олега накинулись. За то, что и про театр промолчал, и Игорю про собрание-заседание сказал.
- Про какой театр? - не понял Алим.
- Ну, зимой, на биологии... Когда Лиана разошлась... "двойками" сыпала. Разуваева у нее спросила, красивая у Игоря Алексеевича жена или нет.
- А, тогда!
- Ну, вот. Олег нас действительно в театре видел. Вот Лариса и накатилась... прямо до исключения из комсомола дошло...
- Во маразм! - только и смог сказать Алим, выслушав всю эпопею сумасшедшей пятницы.
- Он должен бы уже в себя прийти... я про Олега... Сходим к нему, если разрешат?
- О чем речь!.. Вот: родной сын при смерти, а он даже проведать не зашел! - переключился Алим, увидев отца, скромно сидящего в отделении нейрохирургии у самого входа.
- Алик, давай без шуток - мне не до них, - отмахнулся Николай Андреевич. - Вижу, что оба на ногах - значит, состояние позволяет... рад за вас. Хасана в палату повезли - я отсюда видел. Хочу с Алексеем Дмитриевичем поговорить... но не лезу... пусть человек отдохнет немного.
Профессор Городецкий ждать себя не заставил.
- Как вас много! - весело сказал он. - И даже Олечка!.. Проходите! - распахнул он дверь своего кабинета.
***
- И что - вот так... трупами... после операции все лежат? - Олег с опаской покосился на Хасана. - И я тоже?
Алеша засмеялся.
- Не "трупами", а просто крепко спят. Ты же в медики собираешься... значит, операцию делать не побоишься, а от послеоперационных шарахаться будешь?
Олег ответить не успел. Дверь открылась. Немолодая женщина в белом халате вошла в палату, окинула неприятным пронзительным взглядом стены, неподвижно лежащих больных и юного санитара.
- Гавриленко Олег – кто? – спросила она командирским тоном.
- Вон он! – Алеша кивнул в сторону Хасана.
Непонятно почему, ему вдруг захотелось сделать что-нибудь наперекор этой даме. Женщина посмотрела на лежащего с закрытыми глазами смуглого темноволосого парня и перевела свой режущий взгляд на Алешу.
- В остроумии решил поупражняться? Я, по-твоему, не отличу русского от южанина?
- Тогда чего спрашиваете? – непривычно грубо сказал Алеша. – По-моему, больных здесь не так уж много.
- А вот хамить не надо, молодой человек! Все-таки я врач, а вы, кажется, санитар. Субординацию соблюдайте! Можете идти заниматься своими обязанностями, а я займусь своими.
- Я занимаюсь, - сухо ответил Алеша, внутренне подобравшись.
Женщина подошла к кровати Олега, грохнула стулом, усаживаясь. Олег поморщился и судорожно сглотнул.
- Потише, пожалуйста! – негромко, но решительно потребовал Алеша. – У него сотрясение мозга, его от громких звуков тошнит. И вообще, скажите, кто вы и зачем пришли. Его лечащий врач – Городецкий.
- Я психиатр, - рявкнула дама в полный голос (наверное, тоже назло). – Я обязана его осмотреть, побеседовать с ним, определить степень заболевания.
- У него нет никакого заболевания!
- А это уж позвольте мне судить!
- Вас Алексей Дмитриевич пригласил?
- Кроме Алексея Дмитриевича люди есть! – отрезала психиатр. – Любая больница обязана отреагировать на случай попытки суицида. Поэтому я здесь. И дальнейшее лечение этого юноши будет вестись под моим наблюдением.
- Че-го-о? – воскликнул Алеша уже совершенно невежливо. – Городецкий будет лечить больного под вашим наблюдением?.. Городецкий?..
Он был готов наговорить чего-нибудь такого, что не снилось даже языкатому Витьке, но Олег сдавленно застонал, и Алеша кинулся к нему.
- Опять? – с тревогой спросил он, хватая салфетку. – Голову набок…
Легко сказать «голову набок», когда человек не в силах пошевелиться даже слегка!
Алеша осторожно повернул голову Олега, прижал салфетку к его губам.
- Ничего, ничего, сейчас пройдет, - торопливо шепнул Алеша, вытирая однокласснику губы. – Молчи, не говори ничего, тебе нельзя… Не волнуйся, все хорошо, - добавил он, заметив появившееся в глазах Олега выражение ужаса.
Психиатр с презрительной миной на лице следила за действиями Алеши.
- Все? – спросила она и обратилась к Олегу. – Ну, что, Гавриленко Олег Александрович? Поговорим?.. Что это за глупости ты вытворяешь? Ты ведь уже взрослый юноша, комсомолец. Разве не понимаешь, что твоя жизнь принадлежит не тебе одному? Государство о тебе заботится, учит тебя, средства на тебя расходует…
- Простите, но вы сами-то хоть понимаете, что делаете? – возмутился Алеша. – Парень только-только в себя пришел, а вы ему про какие-то государственные средства!
- Что ты помнишь о том вечере? – врач никак не реагировала на присутствие несолидного санитара. – Что!.. Ты!.. Помнишь?!. – четко, громко и безжалостно произнесла она.
- Яблоки… - после некоторого молчания с трудом выговорил Олег (очевидно, он решил ответить, чтобы от него отвязались). – Яблоки… покатились…
- Какие яблоки? – бесстрастно поинтересовалась женщина, быстро что-то записывая в карточку. – Куда покатились?.. Я спрашиваю: куда!.. Покатились!.. Яблоки?!
- По балкону! – сердито ответил Алеша вместо Олега. – Какого сорта яблоки были, извините, не знаю. Но, если хотите, могу уточнить - "антоновка" или "бельфлер" какой-нибудь… И никакого синдрома тут не ищите. Он ящик с яблоками перевернул тому парню под ноги, - указал Алеша на Хасана. – А он недавно из госпиталя, в Афганистане ранен. Поскользнулся, и у него рана на ноге открылась. Вот, Алексей Дмитриевич их оперировал – Олега вчера, а Хасана сегодня.
- Сколько в году месяцев? – задала врач новый вопрос, продолжая игнорировать Алешу.
Олег снова сморщился.
- Вы другого времени не нашли, чтобы проверку на идиотизм устраивать? И вообще, ему шестнадцати лет нет - вы не имеете права говорить с ним без родителей, – Алеша наклонился над товарищем. – Олег, молчи, тебе разговаривать нельзя. Пусть пишет, что хочет. Потерпи минутку, я сейчас Алексея Дмитриевича позову! – и он выбежал из палаты.
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного произведения.
Совпадения имен персонажей с именами реальных людей случайны.
______________________________________________________
Предлагаю ознакомиться с другими публикациями