14 декабря 2022 года
Автор: Стивен М. Уолт, обозреватель Foreign Policy и профессор международных отношений Роберта и Рене Белфер в Гарвардском университете
Защитники “глобального лидерства” США иногда признают, что Вашингтон переусердствовал, проводил глупую политику, не смог достичь своих заявленных внешнеполитических целей и нарушил свои общепризнанные политические принципы. Однако они рассматривают такие действия как прискорбные отклонения и верят, что Соединенные Штаты извлекут уроки из этих (редких) ошибок и будут действовать более мудро в будущем. Например, десять лет назад политологи Стивен Брукс, Джон Икенберри и Уильям Уолфорт признали, что война в Ираке была ошибкой, но настаивали на том, что предпочитаемая ими политика “глубокого вовлечения” по-прежнему является правильным вариантом для большой стратегии США. По их мнению, все, что Соединенным Штатам нужно было сделать для сохранения благоприятного мирового порядка, - это выполнить свои существующие обязательства и не вторгаться в Ирак снова. Как любил говорить бывший президент США Барак Обама, нам просто нужно перестать заниматься “глупым дерьмом”.
Недавняя защита Джорджем Пэкером могущества США в Атлантике - это последняя версия этой хорошо заезженной аргументации. Пакер открывает свое эссе откровенно ложным сравнением, утверждая, что американцы “переусердствовали с нашими зарубежными крестовыми походами, а затем мы переусердствовали с сокращениями, никогда не делая пауз между ними, когда обычная страна пыталась бы достичь тонкого баланса”. Но страна, которая по-прежнему имеет более 700 военных объектов по всему миру; авианосные боевые группы в большинстве районов мирового океана; официальные союзы с десятками стран; и то, что в настоящее время ведет опосредованную войну против России, экономическую войну против Китая, контртеррористические операции в Африке, наряду с бессрочными усилиями ослабить и когда-нибудь свергнуть правительства в Иране, на Кубе, в Северной Корее и т.д., вряд ли можно обвинить в чрезмерном “сокращении”. Идея Пакера об этом “тонком балансе” — внешней политике, которая не слишком горячая, не слишком холодная, но в самый раз правильная — по-прежнему позволила бы Соединенным Штатам решать амбициозные задачи почти в каждом уголке мира.
К сожалению, Пэкер и другие защитники превосходства США недооценивают, насколько трудно такой могущественной либеральной стране, как Соединенные Штаты, ограничить свои внешнеполитические амбиции. Мне нравятся либеральные ценности Соединенных Штатов так же сильно, как и всем остальным, но сочетание либеральных ценностей и огромной власти делает почти неизбежным то, что Соединенные Штаты попытаются сделать слишком много, а не слишком мало. Если Пакер предпочитает тонкий баланс, ему нужно больше беспокоиться о том, чтобы направить интервенционистский импульс, и меньше о тех, кто пытается его сдержать.
Почему Соединенным Штатам так трудно действовать сдержанно? Первая проблема - это сам либерализм. Либерализм начинается с утверждения, что все люди обладают определенными естественными правами (например, “жизнь, свобода и стремление к счастью”). Для либералов основная политическая задача состоит в том, чтобы создать политические институты, достаточно сильные, чтобы защитить нас друг от друга, но не настолько сильные или бесконтрольные, чтобы лишить нас этих прав. Как бы несовершенно либеральные государства ни выполняли это уравновешивающее действие, разделяя политическую власть; привлекая лидеров к ответственности посредством выборов; закрепление верховенства закона; защита свободы мысли, слова и ассоциаций; и подчеркивание норм терпимости. Таким образом, для истинных либералов единственными законными правительствами являются те, которые обладают этими качествами и используют их для защиты естественных прав каждого гражданина.
Но обратите внимание: поскольку эти принципы начинаются с утверждения, что все люди обладают одинаковыми правами, либерализм не может быть ограничен одним государством или даже подмножеством человечества и оставаться в соответствии со своими собственными предпосылками. Ни один настоящий либерал не может заявить, что американцы, датчане, австралийцы, испанцы или южнокорейцы имеют право на эти права, но люди, которые живут в Беларуси, России, Иране, Китае, Саудовской Аравии, на Западном берегу и в любом количестве других мест, таковыми не являются. По этой причине либеральные государства сильно склонны к тому, что Джон Миршаймер называет “импульсом крестоносца” — желанию распространять либеральные принципы настолько, насколько позволяет их власть. Кстати, та же проблема преследует и другие универсалистские идеологии, будь то в форме марксизма-ленинизма или различных религиозных движений, которые считают своим долгом подчинить всех людей определенной вере. Когда страна и ее лидеры искренне верят, что их идеалы предлагают единственно правильную формулу организации общества и управления им, они будут пытаться убедить или заставить других принять их. Как минимум, это гарантирует трения с теми, у кого другая точка зрения.
Во-вторых, Соединенным Штатам трудно действовать сдержанно, потому что они обладают значительной властью. Как бывший сенатор США. Ричард Б. Рассел, председатель Сенатского комитета по вооруженным силам и не дав, сказал это еще в 1960-х годах: “Если нам легко идти куда угодно и делать что угодно, мы всегда будем куда-то идти и что-то делать”. Когда проблема возникает почти в любой точке мира, Соединенные Штаты всегда могут попытаться что-то с этим сделать; более слабые государства не имеют такой же широты действий и, следовательно, не сталкиваются с такими же искушениями. Новая Зеландия - здоровая либеральная демократия со многими замечательными качествами, но никто не ожидает, что новозеландцы возьмут на себя инициативу в борьбе с вторжением России в Украину, ядерной программой Ирана или китайскими вторжениями в Южно-Китайском море.
Напротив, тот, кто сидит в Овальном кабинете, располагает множеством вариантов всякий раз, когда возникают проблемы или появляется возможность. Президент может ввести санкции, отдать приказ о блокаде, пригрозить применением силы (или применить ее напрямую) и совершить любое количество других действий, и почти всегда это не подвергает Соединенные Штаты серьезному риску (по крайней мере, в краткосрочной перспективе). В этих обстоятельствах противостоять искушению действовать будет чрезвычайно трудно, особенно когда хор критиков готов осудить любой акт сдерживания как своеволие, акт умиротворения или смертельный удар по США. доверие.
В-третьих, поскольку Соединенные Штаты занимают командные высоты глобальной власти более 70 лет, в настоящее время существуют мощные бюрократические и корпоративные силы, кровно заинтересованные в сохранении своей огромной глобальной роли. Как предупреждал бывший президент США Дуайт Д. Эйзенхауэр в своей прощальной речи в 1961 году, появление мощного “военно-промышленного комплекса” во время Второй мировой войны и в начале холодной войны было глубоким событием, которое навсегда изменило внешнюю политику США в более милитаризованном и интервенционистском направлении. Это влияние особенно очевидно во всем мире внешнеполитических аналитических центров, подавляющее большинство из которых посвящено содействию взаимодействию США и защите мирового порядка, ориентированного на США. Результатом, как заметил несколько лет назад Зак Бошамп, является то, что “дебаты по внешней политике в Вашингтоне, как правило, ведутся в основном между центром и правыми. Вопрос, как правило, заключается в том, сколько силы должна использовать Америка, а не в том, должна ли она ее использовать вообще”.
В-четвертых, как я уже отмечал ранее, либеральные Соединенные Штаты открыты для иностранного влияния в отличие от многих других стран. Иностранные правительства могут нанимать лоббистские фирмы для продвижения своих интересов в Вашингтоне и особенно на Капитолийском холме, или в некоторых случаях они могут полагаться на местные группы, которые будут настаивать на действиях от их имени. Они могут делать щедрые пожертвования аналитическим центрам, которые будут продвигать их дело, а иностранные лидеры могут публиковать обзоры и статьи во влиятельных изданиях США, чтобы повлиять на мнение элиты и масс. Конечно, такие усилия не всегда будут успешными, но конечный эффект, как правило, будет побуждать США делать больше, а не меньше.
Более того, число иностранных голосов, нашептывающих на ухо американцам, растет каждый раз, когда Соединенные Штаты добавляют нового союзника, “партнера” или “особые отношения”. Раньше у нас было 11 союзников по НАТО, пытающихся формировать политику США в отношении Европы; теперь у нас их 29. Некоторые из этих государств выделяют значительные ресурсы на коллективную оборону, но некоторые другие слабы и уязвимы, и их правильнее рассматривать как протектораты, а не как равноправных партнеров. Неудивительно, что эти государства являются одними из самых громких голосов, настаивающих на том, чтобы Соединенные Штаты выполняли свои обязательства и защищали их, предупреждая, что США авторитет как глобальной державы находится под угрозой, и любая надежда на более благоприятный мировой порядок зависит от того, прислушаетесь ли вы к их советам. По мнению наших многочисленных клиентов, чем более глубоко вовлеченными становятся Соединенные Штаты, тем более глубоко вовлеченными они должны оставаться.
Не совершайте ошибок: Я не выступаю за то, чтобы игнорировать опасения союзников или безоговорочно отвергать их советы. Лидерам союзников часто есть что сказать по поводу современных глобальных проблем, и легко привести примеры (Ирак, кто-нибудь?) где Соединенным Штатам было бы лучше, если бы они прислушались к предупреждениям Франции или Германии вместо того, чтобы полагаться исключительно на свои собственные рекомендации. Но все еще может существовать нездоровый симбиоз между интервенционистским импульсом большей части внешнеполитического “сгустка” и корыстными советами, которые страны надеются получить от США. защита и помощь стремятся включиться в дебаты по внешней политике. Неудивительно, что иностранные партнеры Соединенных Штатов обычно хотят, чтобы дядя Сэм делал больше от их имени, и редко рекомендуют Соединенным Штатам немного сократить расходы.
Соедините эти различные элементы вместе, и можно понять, почему Соединенным Штатам так трудно перестать делать глупости. Идеология, власть, бюрократический импульс и желание других государств использовать мощь США в своих собственных целях в совокупности создают мощную предрасположенность что-то делать и сопутствующую неспособность установить четкие приоритеты и придерживаться их, когда возникает искушение. Чтобы достичь тонкого баланса, которого, по-видимому, хотят Пэкер и другие, необходимо сделать больше для противодействия этой предрасположенности, вместо того чтобы пытаться защитить или усилить ее.
Oговорка: Переведенные статьи, опубликованные на сайте Tolmach Press, не обязательно отражают взгляды и мнения Tolmach Press и не редактируются редакторами Tolmach Press.