Покорение космоса всегда было романтической мечтой человечества. Полвека назад человек впервые смог выйти в открытый космос, ступить на поверхность Луны. Кажется, что в 21 веке люди потеряли эту мечту, окунувшись в земные проблемы. Я поговорила со студенткой Сколковского института науки и технологий (“Сколтеха”) Ксенией Космыниной , которая занимается спутниками на низких орбитах. Мы обсудили перспективы развития космической отрасли на сегодняшний день, концепцию частного космоса и важности развития космоса для современной России.
- Празднуешь ли ты день космонавтики?
- Да, конечно. Это очень ламповый праздник. Вообще, в Сколково так сложилось, что здесь очень любят праздновать что-либо, здесь очень уютная обстановка небольшого круга людей, кто здесь работает или учится. Тут есть единственный бар на всё Сколково, который называется «Аксиом Паб», он довольно большой, и мы все достаточно часто там собираемся, даже после окончания курса, с профессорами. И я помню, что мы с ребятами естественно пошли в бар в день космонавтики, мы пришли и нас даже угостили бесплатным пивом, оно правда было невкусное (смеётся).
- Как ты думаешь, почему этот день не является государственным праздником?
- Мне кажется это потому, что он очень для узкого круга людей. Всё-таки в космонавтике не так много людей задействовано, а государственный это, наверное, что-то более большое, для большого круга людей. Я думаю поэтому.
- А вообще должен быть? Или лучше оставить его таким ламповым и камерным?
- Мне кажется, что он всё-таки должен быть ламповым и камерным, но, опять же, если будет большой подъём именно в космической отрасли, как это произошло в Соединённых Штатах, у них же до Илона Маска настолько больших прорывов не было, а сейчас они все вот этим очень гордятся, и я думаю, что они как-то более масштабно все его запуски отмечали первые. И если у нас что-то похожее будет, что у нас будет прям очень сильный подъём, я думаю, что просто больше внимания будет. Может он останется ламповым, но просто больше людей будет обращать на него внимание.
- Как ты вообще к Илону Маску относишься?
- Я думаю, все люди из космической отрасли в России плюс минус уважают его. Мы понимаем примерно, что то, что он делает сейчас, на самом деле то, что делал Советский Союз. Он просто сделал это с более красивым дизайном и конвертировал это в частный космос, грубо говоря. Но опять же, его космос не особо и частный, потому что очень много государство вкладывается. То есть, Space X – это очень убыточная компания, которая за счёт государства в том числе выживала. И поэтому я не могу сказать, что он что-то сделал прорывное для человечества, но то, что он смог в коммерческих рамках реализовать, то, что раньше только на государственной основе реализовывалось в СССР, конечно это очень здорово. Он безусловно очень талантливый человек.
- Как ты думаешь, у нас в России есть такой «Илон Маск»? Или, может, в ближайшее время появится?
- Я думаю, что есть. Просто проблема в том, что в России всё-таки такая среда для развития бизнеса достаточно сложная. Почему она сложная? Например, в Соединённых Штатах достаточно просто, как мне кажется, получить инвестиции на первых этапах. В России добежать до инвестиций всегда было очень сложно, особенно для таких deeptech-стартапов. Очень мало людей захочет в вас инвестировать, потому что непонятно, во что это выльется. И сейчас стало ещё сложнее, поскольку для иностранных инвесторов стало совсем проблематично вкладывать. Под иностранными я имею в виду скорее Европу и Запад. Но сейчас открылись горизонты в сторону Израиля, Арабских Эмиратов, Китая. Знаю точно про растущий интерес Арабских Эмиратов. Миллионеры оттуда хотят именно во что-то технологическое вкладываться, и в космос в том числе, поэтому я думаю, что мы безусловно увидим в течение ближайших лет пяти уже точно что-то здоровское, а в течение лет десяти возможно что-то прям прорывное. Я в это верю во всяком случае.
- Почему лично ты выбрала космос?
- Скажу честно, изначально в этом была доля случайности, поскольку я закончила бакалавриат по радиотехнике, и у меня был выбор: идти во что-то более техническое, то есть в какую-то цифровую обработку сигналов, изготовку электронных схем, что-то ближе к IT, либо пойти во что-то более системное. Космическое направление в Сколтехе находится на стыке системной инженерии. Мы настолько глубоко в сигналы не углубляемся, а изучаем более системно, например, что такое система связи для спутников, почему так, что можно здесь предложить. Мне показалось это более интересным, потому что достаточно глубокие технические вещи мне дали на бакалавриате, а вот каких-то знаний человека, который может вести проект, у меня не было. А когда я уже начала учиться, мне просто стало казаться, что космос — это безумно красиво и как-то даже романтично и вдохновляюще. У меня сейчас замечательнейший курс по космической погоде, и три часа вот ты слушал лекцию про космическую погоду, про вспышки на Солнце, про то, какие они были за последние годы; когда ты слушал про вспышку в 2012 году, которая по какой-то невероятной случайности миновала Землю, и нас не накрыло всем этим излучением. И ты потом после лекции идёшь осмысляешь всё это, это бесконечно интересно. Я начинаю думать о каких-то более масштабных вещах, о том, какой смысл мне сейчас идти ругаться с кем-то, например, когда есть бесконечно огромный космос, в котором бесконечно много вещей не открыто. И мне кажется лучше свою энергию куда-то туда отправить.
- Тебе всегда нравился космос или потом уже пришла любовь?
- На самом деле, я думаю что всегда были какие-то предпосылки, просто оно как-то внутри меня сидело и не было возможности куда-то всю эту любовь выплеснуть. Сейчас ещё забавно получилось, что я и мой старший брат, мы оба с ним работаем в достаточно тесно связанной с космосом среде. И мы любим шутить, что у нас фамилия Космынины, и кроме космоса нам мало чем можно было бы заниматься (смеётся).
- Были ли у тебя какие-то ожидания от учебы? Совпали ли они с реальностью?
- Наверное, реальность всё-таки немного отличается от ожиданий, как это всегда бывает. Скажу честно, у меня ожидания от поступления были такие, что у меня будет возможность после окончания магистратуры в Сколтехе поехать поучиться в аспирантуре в каком-то из европейских вузов, потому что у них очень интересные программы космические есть, в той же Швейцарии PFL, политехника в Милане. Сейчас я даже не знаю, насколько это будет возможно, но мне интересно посмотреть, что они там дают и чему учат. Я не ожидала, что настолько глубоко интегрируюсь в историю со стартапами. Это стало прям открытием Сколтеха. Я думала, что приду и буду учиться, меня будут учить становиться очень хорошим работником по найму. А я пришла и мне сказали: «Знаете, вот вы тут умные ребята собрались в Сколтехе, и очень много людей захотят сделать деньги на ваших мозгах, а мы этого не хотим. Мы хотим, чтобы вы сами деньги делали. Поэтому давайте мы вас научим что такое стартапы, как вообще строить свой бизнес». И я прям очень удивилась на этом моменте. И сейчас так получается, что мы строим космический стартап, и меня это очень вдохновляет, я сейчас хочу уже очень туда уйти. Не знаю, уйду я больше именно в работу в компании или всё-таки захочу поучиться дальше, но мне очень нравятся оба варианта.
- Можешь пожалуйста поподробнее рассказать про этот стартап?
- Замечательный стартап, который называется Matrix Wave. Один из немногих космических стартапов в России на сегодняшний день. Всё начиналось с чисто связной истории: антенны, репитеры (усилители сигнала) для 5G, потому что это всё-таки очень большая денежная сфера и, честно говоря, в телекоме легче построить бизнес. Но дальше мы начали задумываться: мы же deeptech-стартап, нам конечно же интересно думать, что же будет дальше, какие технологии и так далее. И мы стали задумываться о том, что на самом-то деле вот именно спутниковая связь сейчас на своём старте, и мы думаем, что дальше будет очень большой скачок вверх. И по всему миру мы замечаем очень возросший интерес именно к спутниковой связи, очень много инвестируется туда. И если для сравнения 10 лет назад инвестиции в космос казались вообще чем-то безумным, то есть сейчас к этому вполне серьёзно относятся, очень много людей работает в этом направлении. Вот и как-то нам показалось, что это очень интересно. Это именно та сфера, где мы можем свои знания в электронике, в связной части применить в чём-то новом. И мы думаем, что там действительно можно много чего классного сделать. Вот ну и к тому же, то, что сейчас есть по связной части в спутниковой связи на низких орбитах, оно на самом деле очень сырое. Там применяются какие-то решения, но они очень простые, топорные, и там действительно можно пофантазировать. Можно что-то интересное придумать. Я сейчас как раз занимаюсь написанием статьи для конференции, которая будет во Франции в сентябре. Нас пригласили, и мы как раз будем рассказывать про новый подход к системе связи для низкоорбитальных спутников.
- Актуальная ли сейчас профессия работника космической отрасли?
- А я думаю, что это такая профессия, которая для большинства людей звучит просто очень смешно. Это как сказать человеку с достаточно привычной для нас профессией, что вот я учёный. Для них это, мне кажется, звучит очень забавно, как будто бы ты ходишь в таких толстенных очках в лаборатории в белом халате. Но современные учёные, по крайней мере, те, с кем я сталкивалась, это очень модные ребята, которые очень, очень хорошо зарабатывают в науке. Больше, чем во многих других профессиях. Наверное, человек из космической науки — это странный человек. Ну кстати, те люди, кого я знаю из космоса, действительно довольно такие нестандартные, интересные, но в хорошем смысле. И мне кажется, что профессия ученого она в целом про такого мечтателя, который хочет что-то открыть новое, которому интересен мир, действительно интересен. А люди из космической науки они, наверное, ещё более мечтательные мечтатели.
- Как ты думаешь, почему космическая отрасль вообще перестала быть одной из главных? В Советском Союзе же мы так гордились тем, что мы первые вышли в открытый космос. Вспомнить также космическую гонку между странами. Почему вот этого нет сейчас, куда это всё делось?
- Да, кстати, такой достаточно большой интересный вопрос для меня. Честно говоря, я не могу на него как-то чётко ответить. Ну моё мнение, наверное, всё-таки потрясения 90-х годов, они же в целом очень негативно сказались на развитии нашей страны, и я думаю, в том числе из-за этого мы потеряли вот это рвение и какие-то технологии от нас ушли. В то время как на западе всё очень активно развивалась, у нас было огромное количество других, каких-то более насущных проблем. Все забыли про космос, потому что космос — это же всегда очень убыточно, нужны очень большие инвестиции в космос, и они не будут приносить деньги очень, очень много лет. То есть ты вкладываешь, вкладываешь и ты точно не знаешь, оно как-то тебе вернётся, приумножится или ты просто вложишь и вложишь? Вот и соответственно, я думаю, именно на почве каких-то таких других проблем, которые требовали вложений, государственные вложения в российский космос сократились. То, что я могу сказать, что даже какой-то коммерческий космос в лице Илона Маска это на самом деле не полностью коммерческий космос. У него такая достаточно интересная бизнес-модель, на самом деле. Вот есть Space X и Starlink – две космические компании. Space X занимается пусками в космос, Starlink занимается связью, как раз тем, чем я занимаюсь. Вот на самом деле деньги, которые зарабатываются в Starlinkе, вкладываются в Space X, потому что запуски - это очень убыточно. Этим может заниматься какое-то большое государство вроде России, у которого есть на это финансы, а у частной компании, скорее всего на это денег не будет. Большая часть денег в космосе, они все именно в связухе. Даже то, что вот нам на парах профессора говорят: «Ребят, идите в связуху, если хотите зарабатывать». Мне вот мой научник сказал как то раз: «Что вы, Ксения. Ты не думай, что тебе будет не хватать денег в твоей жизни. Если ты идёшь в связь в космос, то в какой-то момент ты станешь очень богатой». Я, конечно, посмеялась, но может быть, однажды так и будет. Вот поэтому, соответственно, сейчас именно такой большой интерес к связной части. В России всё ещё запускают на «Союзах», всё ещё очень большое количество запусков, и у нас там несколько космодромов действующих. Но вот сейчас именно интерес к таким связным низкоорбитальным группировкам появился. Из таких больших проектов «Сфера». Могу ошибаться в цифрах, но вот я как раз вчера видела информацию о том, что 150 миллиардов они выделили на группировку. Там сильно работа кипит, люди над этим работают, они ищут какие-то лучшие решения, какие-то инновационные по связной части. Мне кажется, это перспективно. Вот первый это проект «Сфера», который от Роскосмоса, и у МегаФона есть проект «1440», им несколько лет уже занимаются, это тоже связная группировка, и там тоже очень много талантливых людей. И я думаю, что тот, что этот проект, они очень ещё покажут всем в будущем. И я не отрицаю этот вариант, что они затмят Starlink. Я несколько такой патриотичный человек, я очень люблю то, что происходит с Россией, какие-то проекты, потому что здесь очень тяжело это всё реализовывать. Если человек через все эти испытания проходят, ну, естественно, он как бы более конкурентоспособный. Мне кажется, человек, который построил большой бизнес в России — это очень такой сильный человек. Вот поэтому я думаю, что вот это два таких основных проекта, ну плюс ещё что-то маленькое делается, но про них не стоит пока говорить (улыбается)
- А как ты вообще к Роскосмосу относишься?
- Ну так вышло, что я к ним никак не отношусь. Как ни странно, я вот учусь на космическом направлении Сколтеха, но мы почему-то с Роскосмосом совсем не сотрудничаем. Я думаю, здесь это связано с тем, что у Роскосмоса всё-таки какие-то более традиционные подходы к делу. Они именно любят большие спутники, а в Сколтехе занимаются маленькими спутниками. И возможно на этом как-то Сколтех и Роскосмос не сдружились. Возможно ещё здесь вопрос в финансах. Я слышала, что у Роскосмоса такой подход, что молодой специалист не может получать много, то есть у них действительно молодые специалисты — это ребята не очень богатые, которые живут какими-то мечтами о большом космосе и в итоге, наверное, к этому приходят и занимают какие-то хорошие должности. Вот, а мы в Сколтехе уже с первого курса привыкли к тому, что нам хорошо платят в университете, то есть у нас очень высокие стипендии, то, конечно, человек, который отучился в магистратуре Сколтеха не захочет за маленькие деньги идти работать. Нам это неинтересно, мы как-то даже не рассматриваем. Мы всё-таки привыкли уже к какому-то уровню, и нам надо уже выше этого уровня, уж точно не ниже и на нём оставаться тоже не хочется. Вот поэтому я не могу что-то конкретное сказать про Роскосмос, поскольку я с ним никогда не работала, не сотрудничала. Большая компания, знаю, что убыточная, это факт. Наверное, плохо то, что это чисто государственная такая история. Вот как монополист в России по космосу. Я думаю, что хорошо, когда есть какие-то частные организации. Пускай меньше, пускай это не настолько большие, как тот же Space X, но мне кажется, должен быть частный космос в стране, потому что он просто какую-то конкуренцию создаёт. То есть Роскосмос же знает, что он единственный такой Роскосмос и он, по сути, конкурирует с самим собой. А мне кажется всё-таки в условиях здоровой рыночной конкуренции должны быть ещё несколько компаний, и каждая должна как-то стремиться блеснуть своими технологиями. Тогда у нас будет гонка внутри своей страны и там уже с остальным миром можно будет как-то уверенней тягаться. Вот ну, Роскосмос всё ещё делает очень большие, впечатляющие вещи, но, наверное, я всё-таки хотела бы посвятить ближайший год своей жизни развитию частного космоса в России.
- А если опустить финансовый вопрос, тебе было бы интересно там поработать?
- Даже не знаю, я там не работала, мне очень сложно сказать. Я слышала, что у них очень весёлые корпоративы. Это мне нравится, это я люблю (смеётся). А так, мне было бы интересно попробовать. Даже если бы мне мало платили, просто для опыта, годик-другой провести в Роскосмосе, просто посмотреть, чем там занимаются. Это на самом деле очень важно, потому что я очень часто слышала такие вещи, как, например, в России всё плохо. А потом я оказываюсь в тех местах, где как бы всё плохо, и мне кажется, что всё неплохо. Я столько раз слышала, что Сколково - это распил денег, Сколтех – тоже, вообще столько пилят, а я прихожу и понимаю, что эти деньги идут на науку, и наука это действительно очень дорого. Но я считаю, что это очень правильное вложение, надо вкладываться в науку, это поначалу убыточно, а потом мы это всё вернём сполна. Действительно, много денег тратится, но я не думаю, что они пилятся. Я думаю, что они вот идут туда куда надо. Даже в Сколтехе уровень стипендий, зарплат, количество стажировок, которые нам дают, уровень специалистов, уровень оборудования очень высокий. Это всё очень дорого, и поэтому я как бы разрушила для себя этот стереотип. И поэтому мне было бы интересно посмотреть изнутри, а что в Роскосмосе всё-таки всё так плохо, как говорят или, как всегда, все бурчат, а по факту всё по-другому.
- Как ты думаешь, у России в целом есть шанс вернуться в космическую гонку?
- Я думаю, что да, безусловно, у нас очень хорошая база. У нас в целом по многим вещам очень сильная база, даже те же специалисты Советского Союза, они же очень мощные и книги, которые тогда писались, они на очень, очень высоком уровне и сейчас тоже уровень именно такого технического образования в России очень сильный, один из сильнейших в мире. Как ни странно, мне об этом говорили очень многие иностранные студенты Сколтеха, когда мы с ними вместе готовились к экзаменам и они с такими удивлёнными лицами говорили: «А почему русские всё знают?» Я говорю, да как всё знают, ребят, бросьте, ну не может быть, и они говорят: «Нет, ты не понимаешь, вот нам дают какое-нибудь сложное уравнение. Мы вообще не понимаем, что надо делать. Выходит какой-нибудь русский парень из физтеха, и вот так раз-раз всё решает». Мне кажется, это о чём-то говорит. Единственное, умный специалист стоит дорого, и в него надо очень много вкладывать. И вроде как в последние годы в России всё-таки пришли к тому, что, да, мы готовы много платить хорошо специалистам, но всё равно сейчас очень тяжело. Здесь сырая почва. То есть пойти работать там, где уже создана какая-то экосистема, где есть лаборатории, где есть деньги, где есть проект - там, конечно же, намного легче. Ты приходишь на всё готовенькое, и ты там показываешь свои таланты и всё так суперски. А здесь, в России, ты приходишь на такое непаханое поле и тебе приходится очень много самому делать. Это очень тяжело, но такие люди есть, и я думаю, что на их инициативе, энергии мы ещё покажем всем. Возьми у меня интервью лет через 5, обсудим, возможно ты надо мной посмеёшься.
- Знаешь, когда мы говорим о космосе, нельзя не поговорить о Земле. В связи с последними событиями на международном поле, экологическими проблемами, не думаешь ли ты, что рано нам лезть в космос, пока мы тут ни с чем не разобрались?
- На самом деле очень важный вопрос. Это один из тех вопросов, которые я на досуге у себя в голове обрабатываю. Во-первых, что могу сказать относительно всяких геополитических конфликтов. Любой вооружённый конфликт бесконечно дорого стоит, и несколько дней вот такого конфликта стоят так же, как миссия на Марс. На самом деле очень большое количество средств могли бы вложить именно в развитие космоса. Кажется, что космос — это так бесконечно дорого, нет, ребят, вот воевать это бесконечно дорого, космос дешевле всё-таки. Следующее, да, я задавала себе вопрос о том, разумно ли лезть в космос, не решив какие-то экологические вопросы, потому что мне кажется, что это очень важно. Мы действительно очень загрязняем Землю и так далее. И вот тут я ходила, думала, грустила, а потом поняла, ну, мне подсказали, такую вещь. Есть у нас, скажем, какие-то нефтяные трубы или в целом места добычи нефти. Там же могут быть какие-то разливы или ещё что-то, а чтобы понять, что это происходит, нам нужны быстрые снимки оттуда. На дронах ты не облетишь это всё. Есть такая штука, как маленький спутник, но только он не в космосе, а в атмосфере. И если вдруг что-то плохое происходит, мы сразу об этом узнаем. Ведь получается, что, если у нас будет возможность именно мониторить всю планету с достаточно хорошим разрешением, технология будет шагать вперёд. Дистанционное зондирование Земли тоже очень хорошо развивается. У нас будет возможность именно мониторить что всё-таки происходит в каждой точке планеты. Мы будем знать истину, это же здорово. Почему уровень преступности сейчас падает в больших городах? Потому что всё видно, вот что бы ты ни сделал, украл ты, кого-то ограбил, обидел - всё по камерам вычисляется. Это очень легко сделать именно за счёт того, что мир стал прозрачным. И я думаю, что в этом плане тоже развитие космоса очень круто. Я думаю, вот именно поэтому как раз таки эти маленькие группировки спутников интересны и для государства, потому что важно видеть, что происходит на всей территории, особенно если Россия такая огромная. Ну представляешь, мы вообще не в курсе, что происходит на большей территории нашей страны. А так будем в курсе, здорово же связи.
- В связи с этим следующий вопрос. На нашей Земле ещё столько всего, что можно исследовать, тот же океан, например. Не рано ли лезть в космос, когда у нас ещё своя планета не исследована?
- Ой, да, на самом деле очень интересно, что там на глубинах океана происходит. Я думаю, здесь вопрос, наверное, интереса просто. Если ты решаешь только лишь ту проблему, которая сейчас насущная, то ты никогда на шаг впереди не будешь. Вот кто-то изучает совсем маленькие вещи, кто-то там кристаллические решётки изучает и делает большой вклад в развитие человечества, кто-то идёт в космос, кто-то нефтянкой занимается и так далее. Я думаю, в этом как раз таки секрет, чтобы очень разностороннее было развитие. Важно быть немножко, но на шаг впереди нынешних проблем. То есть сейчас, безусловно, есть какие-то проблемы и какие-то люди должны этим заниматься. Я точно не знаю, наверное, экологи, кто-то вот из этих ребят. Вот, а люди космоса, вот их задача лезть в космос, изучать и рассказывать, что там происходит. Ну, например, смотри, я больше про коммерческое назначение космоса тебе рассказывала, что я хочу этим заниматься, потому что чувствую, буду очень богатой скоро (смеётся). Но есть люди, которые занимаются не коммерцией, а вот чистой наукой в космосе. Люди, которые занимаются космической погодой, они смотрят на уровень излучения от солнца, на уровень радиации в космосе. Это же тоже очень важно, потому что будет какая-нибудь очень мощная вспышка на Солнце, и на нас это очень сильно повлияет на Земле. Такая вспышка, например, может обесточить большой город. Ну у тебя просто электроника выйдет из строя. Вот представляешь, вся Москва без электричества. Ну вот все больницы, все вот эти вот места, где жизненно необходимо, чтобы было электричество каждую секунду. Это ладно, у нас с тобой в офисе свет выключится. И вспышки происходят, конечно, такие большие происходят очень редко, раз в 500 лет вроде. Вот в 2012 году была очень, очень большая вспышка на Солнце, и нас спасло только то, что Земля вокруг Солнца вращается. И вот вспышка происходит, а мы вот только-только отошли от того места, куда распространился солнечный ветер. Такие вещи важно знать на Земле. Это кажется, что ой, вы там мечтатели, что-то солнышко свое смотрите, придумали себе. Нет, ребята, это всё важно для вашей жизни. Лучше пусть эти учёные этим занимаются. Я думаю очень много таких, ну важных вещей.
- Не думаешь ли ты, что, когда космическая наука продвинется чуть дальше, и мы там полетим на Марс условно, не начнётся ли делёжка территории и какие-то конфликты межнациональные?
- К сожалению, я думаю, что будут конфликты безусловно. Ну я не понимаю, почему люди до сих пор воюют. Ну вот мы до сих пор с тобой видим, что в 2022 году люди взяли в руки оружие, пошли друг на друга воевать. Зачем вы это делаете? Неужели у вас нет речи, чтобы решить этот вопрос как-то мирно? Не понимаю, почему так происходит, но это происходит. Но всё-таки нам МКС мне хочется верить, что там нет понятия русские, китайцы, американцы, там просто вот ты космонавт. Вы как бы все между собой сотрудничаете, потому что космос — это всё-таки настолько опасное и неизведанное место, что там нет смысла доказывать, что мы впереди и мы самые лучшие. Нет, для космоса ты ничто, ты вот просто пылинка, поэтому будь добр объединиться с другими пылинками и, возможно, совместно вы там выживите, ну и то не факт. Мне хочется верить, что космос — это такая международная среда, где не до конфликтов. Мне хочется верить, что и наука это всё-таки такая международная среда, но, к сожалению, вот даже сейчас я вижу, что не всегда. То есть кому-то везёт. Вот мне, например, повезло. Мне международная конференция сказала: «Без проблем, приезжай, хоть ты из России, но тема интересная. Мы тебя ждём». А кому-то из моих знакомых, к сожалению, пришёл от ворот поворот, что нет, вы из России вам нельзя с нами сотрудничать. Ну конечно, грустно, что так происходит, надеюсь, люди с этим разберутся, а потом уже в космос.
- У тебя есть какие любимые фильмы о космосе, книги о космосе?
- Ой, мне очень нравится на самом деле интервью Илона Маска. Он очень вдохновляющий. Мне очень нравится в одном интервью, все, кто хоть немножко интересовались им или космической темой, знают это интервью, оно очень известное. Его спрашивают, были ли у него кумиры, и он называет несколько людей, которые были для него кумирами, они его вдохновляли. И потом спросили Илона Маска, удалось ли ему встретиться с этими кумирами, и он сказал, что да, ему удалось встретиться в начале своего пути с некоторыми своими кумирами, и в тот момент они сказали ему, что они не верят его идеи. И вот ты представляешь Илон Маск, один из вообще величайших людей современности, он просто плачет в этом интервью. Он говорит: «Как же так? Я вот рос на том, что эти люди меня вдохновляли, они были для меня мотиватором. Я верил в них, вот и ты встречаешь этих людей, они говорят, нет, мы не верим, что у тебя что-то получится, это полная ерунда». Это, конечно, очень больно, но это же так вдохновляет. От него отвернулись его кумиры, но он всё равно продолжил. Он понял, что это не повод останавливаться. Мне кажется, что нам тоже стоит продолжать, даже если нам все вокруг говорят, ой, да, ничего у тебя не получится. Да всегда получается, чем больше людей в тебя не верит, тем прикольнее потом всем доказывать, что всё получилось.
- Задам такой же вопрос, как задавали Илону Маску. Есть ли у тебя кумиры?
- У меня на самом деле нет таких больших кумиров. Ну конечно меня бесконечно вдохновляет Илон Маск, вообще очень интересный человек. Советую смотреть его интервью людям. У меня есть такой простой вдохновитель, наверное. У нас в какой-то степени наше занятие, оно семейное. У меня есть брат, который не заканчивал именитых вузов, он закончил достаточно обычный университет, несколько лет проработал с электроникой, а потом вот пошёл строить deeptech-стартап в России, в то время, когда на это смотрели просто как на какое-то безумное действие. Вообще не унывает, вот какие бы катаклизмы ни происходили, насколько бы ни была высокая турбулентность, он всегда улыбается и говорит: «Прорвёмся». Меня это очень вдохновляет, потому что я смотрю на человека, который буквально всё ставит на кон, всего себя посвящает, ему никто не обещает, что всё получится, он всегда улыбается и говорит: «Прорвёмся». Мне кажется, что это очень важно, и я думаю, что как раз таки вот так и стоит относиться. Если ты достаточно сильно в себя веришь, то я думаю, всё получится.
- А как вообще среди студентов настроения? Только ты такая вдохновлённая или много таких?
- Сразу скажу честно, что космическое направление не то, чтобы очень большое и популярное, у нас оно объединено в университете с робототехникой, и вот на робототехнику уйдёт две трети ребят с потока. Набирают 30 человек, 20 идут туда и 10 идут к нам на космос. Если так посмотреть, то, наверное, все люди плюс минус этим горят. Если ты уже изначально идёшь в космос, если ты изначально этим горишь, то, наверное, ты готов к каким-то турбулентностям, наверное, ты готов к каким-то сложностям, но ты любишь это дело, почему бы тебе стоило остановиться? То есть, насколько я знаю, ребята, которые сейчас заканчивают второй курс, выпускаются из Сколтеха, все из них попытаются податься на PHD в какие-то европейские страны, потому что они хотят в науку пойти, хотят закончить какие-нибудь университеты. Ребята, которые на первом курсе, не скажу, что прям все так разочаровались, испугались. Ну да, всем было страшно. Но какую-то практику на лето все нашли себе достаточно интересную. У меня есть одна подруга, она поехала в Турцию работать в турецком космическом стартапе летом. Мы все очень удивились. Вот на самом деле очень много, где занимаются космосом сейчас. В России окей, хорошо, у нас большая космическая история, пускай у нас сейчас не всё гладко, но ты как-то привык к тому, что в России должны заниматься космосом. Но в Турции, боже, откуда, ребята, вы чего, может быть, вы перепутали с туристическим бизнесом? (смеётся)
- Раз так мало людей поступает, не боишься, что будет нехватка кадров через несколько лет?
- Да запросто, я думаю, что здесь больше другая проблема. Когда у студент выпускается из университета, у него очень большой соблазн, во-первых, уехать из России, потому что сейчас, кстати, стали очень много где приманивать хороших специалистов. Ну как бы по миру тоже люди не дураки сидят, и они знают, что в России уровень образования хороший. Во всех топовых мировых компаниях, везде русские работают даже в том же, Space X работают русские. Это такой известный факт, мне кажется. Большая проблема, я думаю, как-то замотивировать, показать ребятам, что им не нужно уезжать, оставаться здесь. Но я думаю, в последний год это намного успешнее делается. Действительно много хороших ребят остаётся здесь. Во-вторых, есть ещё такая история, что сейчас очень большой подъём у прогеров, айтишников и так далее. Если ты идёшь в эту сферу, то понимаешь, что там точно можно хорошо зарабатывать, и я думаю, что у некоторых ребят есть соблазн пойти в какую-то такую отрасль, наверное, не у всех, но у кого-то да определённо встречается. А таких, кто прям горит и им вот хочется именно космос не так много, но всё-таки есть. Ещё такая интересная штука, вот мы говорим, космос-космос. Современный космос, он как бы маленький в том плане, что спутники, которые сейчас делаются, они миниатюрные, их не на высокие орбиты запускать, а на низкие. И в этих спутниках очень много электроники всякой. И очень часто люди, которые занимаются космосом, они на самом деле не люди из космоса. Они никогда не учились на это, они закончили какую-нибудь электронику, и они просто занимаются именно разработкой электроники. И потом, как бы уже выясняется, что ух ты, всё это время мы это для космоса делали, получается, мы люди космоса. И во всяких крупных достаточно компаниях делают маленькие спутники и много людей в этом завязаны. Но именно мы не называем их людьми с космическим образованием, потому что они никогда на это не учились, но, по сути, они делают электронику для космоса. Вот так таких людей много.
- Есть ли сейчас какая-то романтическая мечта о покорении новых планет и ждёт ли нас это хотя бы в ближайшем веке?
- Конечно, большой вопрос. Я люблю задавать вопрос: «А зачем нам Марс?». Наверное, про большие дальние планеты то же самое. Тоже не очень понятно зачем, если у нас много проблем на Земле. Но я думаю, здесь просто есть интерес. Как делались великие открытия вообще у человечества? Просто кому-то было очень интересно, кто-то вот задавался вопросом, а как, а почему, а зачем? Миссии на дальние планеты в ближайшие несколько десятилетий, я думаю, мы не сможем отправить. Я думаю, что вот пока что рано. мы пока что не освоили даже около Земли пространство. Для начала его надо освоить как-то, в пределах Солнечной системы немножко начать ориентироваться, научиться делать миссии на тот же Марс. А потом, возможно, пока мы будем осваивать ближайший космос, мы дойдем до какого-то прогресса в технологиях и, возможно, мы сможем уже как-то метить на дальние планеты, но, честно говоря, не знаю, пока что это всё большая теория. Мы там видим снимки с Хаббла, с этого телескопа, что происходит там, в дальнем космосе, но это пока просто фотографии. Ну вот около Земли пространство, я думаю, очень даже надо осваивать и будут осваивать, уже осваивают.
- И финальный вопрос. Юра, мы всё потеряли?
- Я бы, наверное, сказала так. Юра, мы что-то потеряли, но что-то новое покажем. Так что мы ещё удивим тебя.