Иногда отсутствующий отец лучше, чем присутствующий. Или нет?
Григорий повредил руку на пилораме и, в кои-то веки, ушёл на больничный. Вообще-то, он был трактористом и комбайнёром, но стояло начало апреля - чистить снег не требовалось, полевые работы маячили в перспективе. Григория заняли на пилораме.
Случилась травма. Село располагало больницей, помощь оказали быстро. Дни боли прошли и Григорий решил, что больничный не такая уж плохая штука. Можно поваляться, просматривая газеты и поглядывая в телевизор.
Насколько позволяла напасть (рука-то правая), хлопотал по хозяйству, но жена, супруга жалея, старалась сама поспевать. Вот и в это апрельское утро, встав затемно, Аннушка задала хлёбово поросячьей семье, предварительно почистив навозец, и убежала на ферму. Она была зоотехником.
Григорий считал свою жизнь удавшейся и перемен не желал. Он родился в селе и оставался верен родимой сторонке. Аннушка - первая и единственная любовь, не поддавшись городским искушениям во время учёбы в сельхозтехникуме, из армии его дождалась.
Молодым семьям сельсовет помогал в строительстве личного дома, но Григорий навсегда привёл жену в избу своих предков - деда с бабушкой и матери. Аннушку они приняли, как родную, и она откликнулась уважением тёплым.
Родились сыновья - замечательные ребята, но родительскую верность селу не переняли. Жили теперь далековато и навещали отца с матерью только по особым датам. Вот, например, на юбилеи приезжали - Григорий с Анной, на двоих сто лет поделили.
Не молоды, но и до старости далеко. Жили - просто, по трудовому, друг с другом в согласии. В сени избы - пятистенки кто-то вошёл. Почтальонка Наталка!
"Пляши, дядя Гриша! Письмецо из Норильска,"- весело сообщила.
Поднял в удивлении брови: "Точно мне? У меня там знакомцев нет. Неужто, кто-то из сынов улетел ещё дальше и теперь рапортует?"
"Письмо от женщины! Вон обратный адрес прописан и ФИО указано," - подсказала работница почты.
Ушла, а Григорий наедине с письмишком остался. Действительно, адрес прописан подробно. И отчего-то отчество и фамилия Григория, совпадали с неизвестной ему Татьяной. Недоброе предчувствие охватило мужчину. Кое-как вскрыл левой рукой конверт.
Несколько раз прочитал, и вкусный завтрак в желудке встал комом. Из письма Татьяны Сергеевны следовало, что она сестра Григория Сергеевича по отцу. Их общий папа жив и относительно здоров. Проживают вместе, но обстоятельства, заставляют просить брата принять общего родителя на три летних месяца.
Якобы сестра писала:
"Пойми, дорогой брат, моя семья три года без отпуска, а климат наш создаёт дефицит солнца. Нам с мужем необходимо провести лето с детьми на море. Папу с собой взять невозможно, поскольку у него гипертония, да и на пляже он заскучает.
Позволь мне отправить его к тебе, повторюсь - на три месяца. Даже меньше - в середине августа приедем за ним. Заодно и познакомимся. Всё же не чужие люди. Это один разочек! Далее папа продолжит жить с нами. Допускаю, что ты и твоя мать испытываете обиду, но ведь столько лет миновало!"
Григорий еле дождался с работы жены. Аннушка заторопилась накрыть поздний обед, но муж протянул ей письмо:"Сначала прочти и скажи, что ты думаешь, Аня." Она к известию из Норильска, отнеслась спокойно:
"Допускаю, Гриша, что у тебя есть сестра. Уверена: всё так, как она излагает. Не будь серьёзной причины, к тебе бы не обратилась. Святое дело порадовать ребятишек морем.
Она, получается, младше тебя и дети, наверное, подросткового возраста, а не такие, как наши орлы. И почему бы тебе не повидать отца? Да и остальные гости нас не обременят, когда за Сергеем Валентиновичем приедут."
Григорий сомневался. Негодовал, вспоминая и жалея маму - теперь уже похороненную, рядом с дедом и бабушкой, на сельском кладбище. Его отец был городским повесой, влюбившимся в деревенскую девушку - студентку медицинского училища. Он уговаривал её стать горожанкой.
Но Галя, получая от сельсовета стипендию - поддержку, чувствовала себя обязанной отработать в сельской больничке, хотя бы три года. И тогда Сергей, будущий отец Григория, согласился на подвиг, который до конца не осилил. Женившись на Гале, прибыл вместе с нею в село.
Он был мужем, отцом и зятем пять лет. А потом уехал, уже не позвав Галю с собой. Грише запомнились отцовские тонкие усики, приезды городских компаний - в доме стразу становилось шумно, пьяно и дымно. Дед с бабушкой это переносили с трудом, мама старалась угодить гостям.
А Гриша с восторгом наблюдал, как его папа отбивает чечётку в специальных ботинках с подковками. Он не знал, каким работником был отец, какое имел образование. Не помнил, чтобы он ссорился с мамой. После развода говорить про него стало не принято.
Но мама плакала и Гриша возненавидел виновника. С исполнительным листом Галя за бывшим мужем не гонялась и, где бывший, вопросом не задавалась. Гришу вырастили своими силами. После армии гнали учиться в город. Ему хотелось самостоятельности и поскорее жениться на Анне. Так и поступил.
И вот - мамы уж который год нет, а ЭТОТ, разменявший восьмой десяток, лишь страдает гипертонией.
Но, в первых числах июня, Григорий Сергеевич ехал на такси в аэропорт - встречать "бывшего отца." Ага, вон он, голубчик! По договорённости, в синей рубашке, а из кармана выглядывает носовой платок жёлтого цвета. Это Татьяна придумала, добавив:"Папа любит пижонство."
Ну, конечно, им пришлось весточками обмениваться.
И теперь, с колотящимся сердцем, Гриша смотрел на очень худого старика с болезненным лицом. Но держался тот прямо и карие глаза казались моложе возраста. Григорий понял, в кого и у него такие - "тёмные омуты," как говаривала жена Аннушка в лучшие годы.
Мужчины сблизились, оба несмелым шагом. Сергей Валентинович произнёс чуть слышно, но без проявления вины:
"Здравствуй, Гриша. Да, нелегко нам друг дружку признать. Обняться, вижу, желания нет. Что ж, вези туда откуда ..." Голос дрогнул и слабые старческие плечи поникли.
В салоне нанятой машине молчали. Дома, благодаря Аннушке, стало легче. Радушно, и самым естественным образом, она устраивала гостя в комнате, предлагала "обмыться" в комфортной, без жара, баньке, накрывала на стол. И тему для разговора лёгкую выбрала: что за город Норильск?
Расписывала, какая вокруг села замечательная природа - лесок, простор Волги. "Вот освоитесь, порыбачите с Гришей. Можно и по грибы, после дождя." Когда Анна вышла в сени за квасом, зревшем в большой бутыли, старик растроганно произнёс:
"Будто Галя передо мной. Очень правильно ты, Гриша, выбрал жену."
"Мамину память не тревожьте, Сергей Валентинович. Поживите, потише, три месяца, как уступил я Татьяне, и навсегда распрощаемся,"- глухо откликнулся Григорий Сергеевич.
Гость пользовался столовыми приборами - нож, ложка, вилка, с собой привезёнными. Попросил тканевую салфетку и заправил за воротник. Григорий ошарашенно отметил ухоженность ногтей пожилого мужчины. Эстет! Но ел, как птичка, огорчая хозяйку.
И наступили дни вынужденного привыкания сына к отцу. Не гнобил, но сторонился. Слава богу, Сергей Валентинович не просился сходить на могилку бывшей жены. Григорий был уверен, что маме было бы неприятно "увидеть" сына в компании человека её предавшего.
Кажется, непризнаваемый им отец, начал вокруг себя "бомонд" собирать. Сблизился с завклубом, художником-оформителем, участниками сельской самодеятельности и агитбригады. Замечали: он беседует с девчонками и мальчишками школьного возраста, а потом, многие, начинают посещать сельский клуб.
Пошли слухи, что готовится большой концерт и курирует его, составляя программу, ни кто иной, как Сергей Валентинович. "Ну, чем бы старичок не тешился - лишь бы в отцы не набивался!" - считал Гриша.
Аннушка с беспокойством сказала, что гость их одним молоком сыт.
"Кашу или картофельное пюре, пару ложек, разведёт молочком и ест, будто через силу. Ты бы расспросил, Гриша, что не так с ним?"
Муж раздражался: "Дитя, что ли малое? Изношенный организм, может жил лихо. Какие-то принимает таблетки. Татьяна в сопроводительном письме ни о чём таком не сообщала."
Его больше напрягало, что сводная сестра, как пропала - не пишет ни ему, ни отцу. Оно, конечно, отдых, море, но должна бы поинтересоваться, как старику живётся. И ведь ещё жена есть у Сергея Валентиновича!
Первого августа, в субботний вечер, приодетые сельчане заполняли клуб. И раньше проводились концерты, и профессиональные артисты приезжали. Но все предчувствовали, что-то новое и необычное. Например, из-за ярких афиш (непривычное слово для многих).
Исполнение романсов, фокусы, танцевальные номера и "битва чечёточников" - вот, что они обещали, кроме привычного. Концерт вышел отменный. Завершило его, как обещала афиша, состязание чечёточников. Участвовали подростки, группами в три человека.
Белый верх, чёрный низ и шёлковые шарфики под воротничками - у каждой команды свой цвет, это смотрелось очень эффектно. Чечётку все били старательно с музыкальным сопровождением и без. Победителей определяли зрители, но они единогласно решили:"Молодцы - все!"
В качестве награды артисты получили конфеты и книги. Можно расходиться? Из-за кулис (обычные тяжёлые шторы, раздвигаемые вручную), скользящей походкой, вышел Сергей Валентинович в белоснежной рубашке и старательно отглаженных брюках.
Зрители притихли - что за номер покажет приезжий батя Григория? Не иначе, на закуску, стихотворение прочитает. Не угадали: старик потрясающе бил чечётку, помолодев на глазах. И у ребят обувь звенела подковками, но его лаковые ботинки -звонче. Профессионал!
Григорий, сидя с женой во втором ряду, не сводил с отца глаз. Тёплая волна захватила и унесла детство. Молодая, красивая мама, рядышком он. Папка - весёлый красавчик с щегольскими усиками, посреди комнаты исполняет чечётку только для них.
Щекам стало тепло от слёз. Ладонь жены коснулась его руки. В супругов вошло такое душевное единение, какого давно не испытывали.
Но вот танцор замер. Поклонился в полной тишине, а потом народ захлопал, раздались выкрики: "Валентиныч - фигура!" "Молодец, старина!" "Давай Гришку учи, а то сидит, как куль при батьке - артисте!" Сергей Валентинович, счастливый, изображал, что ловит комплименты.
Но за сцену пошёл шатко и неуверенно. "Отцу нехорошо!"-шепнула Аннушка. Григорий и сам догадался. Домой возвращались семьёй, медленно. Сергей Валентинович в середине, а под руки его поддерживали сын и невестка.
Григорий хотел высказаться укором, мол разве можно так надрываться, но догадался не портить минуту.
На другой день старик не поднялся. Аннушка пыталась его покормить, но он только ромашковый чай выпил. И попросил сына рядом побыть. На край кровати присеВ, Григорий отметил землистый цвет лица, бисеринки пота на лбу. Слабым голосом, больной попросил:
"Ты бы дал мне прописку, Гриша, чтоб я мог обратиться к врачу. Без этого, видно, не обойтись."
Сын удивился: "Но ты же у нас гостишь, а прописан в Норильске. В нашей больнице тебя запросто примут. А можно в район, если узкий специалист требуется. Отвезу тебя на "горбатом" (так он называл свой автомобиль "Запорожец").
Перейдя на "ты," обращения "отец или батя" мужчина избегал. Сергей Валентинович дал подсказку, просьбе своей:
"В чемодане дно поднимается, достань под ним паспорт, карту мою амбулаторную. Пролистни."
Первым удивил паспорт - страничкой "место жительства": старик из квартиры в Норильске был выписан перед самым отъездом. Григорий сразу захотел объяснений и вот, что услышал:
"У меня всегда желудок шалил. Гастрит, язвочка. В семьдесят лет очень припёрло. Лёг в больницу - выявили полипоз. И никак без операции. Перенёс, но предупредили: "Не исключено злокачественное перерождение." Поздно обратился.
Не обманули. Прошёл "химию," а от операции отказался. Чувствовал: помру на столе. А мне, Гриша, очень хотелось тебя повидать. Что Гали нет, мне подсказала птица. Был дома один, вдруг залетела белая голубка, и кто-то шепнул: "Галя!"
Приехав к тебе, узнал - она умерла накануне приметы с крыльями.
Мы с Татьяной и зятем вместе жили. Мои давно искали обмен из Норильска и вот повезло - нашли в Волгоградской области. А я решился уехать в другую сторону - к тебе, сын. Выписался, попрощался..."
Григорий ничего не понимал: "А Татьяна писала про юг!" Сергей Валентинович улыбнулся уголком губ:
"Я такую причину придумал. И соврать, что тебе сестра. Ты мой единственный сын, Гриша. Я женился на женщине с дочкой. У неё в свидетельстве о рождении отец не был указан. Дал ей свои фамилию, отчество. Удочерил.
Прости, но искал возможность, хоть как-то расположить тебя. Сестре труднее отказать. Так что никто в августе за мной не приедет. Я и адрес их новый не записал. Наверняка уж переехали. Я вас напрягать не буду - в больнице помру. Главное - свиделись!"
Старик заплакал, уткнувшись в подушку. А Григорий, просмотрев амбулаторную карту отца, испугался: "Да он умирать приехал! Бедный отец."
.. Сергея Валентиновича приняли в онкологию - несколько корпусов серого цвета. После обследования, молодой врач - онколог, порекомендовал сыну склонить отца к согласию на операцию. "А на толк сколько процентов надежды?" Ответ был уклончив:"Но ведь положено, что-то делать!"
Григорий Сергеевич кивнул: "Я понял. Нечего лишний раз... Назначьте такие лекарства, чтоб не мучала боль. Я отблагодарю деньгами. У меня есть на сберкнижке!"
Врач, по возрасту ещё не мужик, оскорбившись и попыхтев, заверил, что сделает всё возможное. К отцу ездить лично удавалось дважды в неделю - полевые работы держали. Аннушка тоже старика навещала. Болезнь отца, его откровения перед больницей, тревожили Гришу.
Но ещё больше потребность в продолжении разговора. Очень многое, из ясного, теперь казалось не ясным ему. Ждал выписки, но получилось раньше. В очередной приезд, спеша к нужному корпусу, увидел отца на скамейке. Тот сидел, прикрыв глаза, но узнав по шагам, что ли, произнёс: "Ты, сынок? Как хорошо!"
"И я рад, папа. Поговорим немножко? Почему ты расстался с мамой? Почему всё-таки приехал ко мне?"
Без паузы, как о сто раз обдуманном, через сердце пропущенном, Сергей Валентинович заговорил:
"Мы познакомились с Галей, когда оба учёбу заканчивали. Она медучилище, а я институт культуры. Красивая - это да, но ещё очень добрая, чистая и ответственная. Не смотря на взаимную любовь и моё предложение о замужестве, Галина отказалась остаться в городе после учёбы.
Совхоз ей платил стипендию, зарезервировав, так сказать. И подвести она не могла. Тогда уступил я. Мы договорились, что через три года, она примет моё слово и мы в город вернёмся.
Селу такой специалист, как я, тогда был не нужен. Разбирался в электрике, меня к этому делу и приставили. Но не моё.
Пытался, на добровольных началах, быть в клубе полезным, но заведующий, имевший средне - специальное образование от культуры, опасался, что я его подсижу и ставил препоны. Я отошёл.
Нелюбимая работа с мизерной зарплатой. Тесть с тёщей жаждали помощи по хозяйству, в котором я ни черта не смыслил. А у жены всё наоборот. Набиралась опыта в профессии по призванию, родная сторонка, как речка для рыбы. Со всех сторон уважение.
Глупо, но спасался приглашением городских приятелей, писал в стол сценарии праздников. Родился ты. Вроде смысл. И надежда - вот-вот уедем. Вдруг Галя призналась, что село покидать не собиралась, надеясь, что во мне привычка проснётся.
С этого и пошло отчуждение. А потом я подал на развод, уехал. У меня ведь тоже только одна жизнь! В родном городе не остался, чтоб к вам не вернуться. Друг уезжал в Норильск и я с ним подался. Там встретил женщину с ребёнком и осел.
Отправлял Гале деньги - при разводе от алиментов она категорично отказалась. Но перевод вернула. И во второй раз тоже. Ну и махнул рукой. Как раз в Дом культуры устроился, во Дворце пионеров вёл драмкружок. Упивался работой, можно сказать.
Вторую жену уважал, нравилась. Но не любил, как Галину. Общий ребёнок не получился, на Танюшке сосредоточились. Неплохо жили. И на моё решение уехать жена и дочь оскорбились, назвав меня волком, которого, бесполезно прикармливать. Вот и всё. Приехал к тебе. Даже, если не простишь - не жалею."
Отец Григория умер в середине декабря. Очень хотел повидать внуков - они обещались приехать на Новый год, чтоб познакомиться с дедом. Но судьба щедрость прикрыла. Сергей Валентинович успел попросить сына похоронить его поближе к Галине.
И даже лично указал возможное место - он ведь часто бывал у неё с первой недели возвращения. В село, к сыну, к себе и к Галине. Григорий по отцу горевал. И сказал Аннушке: "Как странно: теперь точно потерял папу, а будто обрёл."
от автора: Эта история из дневника моей покойной тётушки Раи. Она вела его последние годы жизни. Наверное, это правильнее назвать мемуарами. Тётя Рая, между прочим, заслуженный учитель русского языка и литературы, описывала разные воспоминания и то, что взволновало душу.
Так вот Григорий (и его дедушка, получается) были родственниками второго мужа тётушки Раи. Дядя Толя сам родился в том же селе и жил там до армии. Потом стал городским. Зная от него эту историю, тётушка описала её в своём дневнике.
Благодарю за прочтение. Пишите. Голосуйте. Подписывайтесь. Лина