Генерал-полковник Эдуард Воробьев, заместитель главкома Сухопутных войск наотрез отказался возглавить группировку сил в Чечне и срочно заторопился в запас. Министр обороны Павел Грачев, настаивал отдать дезертира под суд. Не стесняясь в выражениях, он информировал Президента Бориса Ельцина о преступной выходке генерала, который лично докладывал о готовности войск к выполнению боевых задач, но как только возникла необходимость эти войска возглавить, неожиданно прозрел и сказал, что они к боевым действиям не готовы. Ему бы в позорники, а он – в Государственную Думу. В председатели подкомитета по вопросам строительства и комплектования Вооружённых Сил и других войск Комитета Госдумы по обороне. Человеку, потерявшему всякое доверие военных, дали возможность поработать над законом «О военной реформе в Российской федерации». Понятное дело, такую заварил реформу, что не расхлебать.
Заместитель министра обороны, генерал-полковник, герой-афганец с солидным боевым опытом тоже получил предложение возглавить группировку. От этого предложения, казалось, невозможно было отказаться. Но нет. Отказался. Для заслуженного военного человека нет ничего невозможного.
Генерал-полковник Александр Чиндаров, заместитель командующего Воздушно-десантными войсками добросовестно повёл группировку на Грозный, но при первой же необходимости применения подчиненными оружия возмутился и пошёл в отказ. И его, между прочим, можно было понять. За ним по пятам ходили прокуроры: то и дело допрашивали по эпизодам правомерности применения подчиненными десантниками оружия во время одной из операций по принуждению разбушевавшихся националистов к миру. Аж злость брала: как будто он сам себе отдавал приказ на проведение военной операции.
Были и другие генералы, правда пожиже, которые в прежние мирные времена изображали из себя крутых перцев, а при первом же шухере - их боевой апломб разбивался о боевую действительность как яйца всмятку от неосторожного обращения.
Грачев злился, винил себя, что в своё время не уволил к чертовой матери своих замов, помов и начальников главных управлений Минобороны и не набрал на их места однокашников по Академии генштаба. Шишек бы они, набили, но в главном - день и ночь рыли бы землю копытом и непременно добивались нужных результатов.
Между тем, нормальных правоприменительных нормативных документов на проведение контртеррористической операции, кроме какого-то наспех подготовленного постановления Президента Ельцина с расплывчатыми формулировками, типа: стой там - иди сюда, не было.
В это время центральные телеканалы извращались в антивоенной истерике, обзывая собственные Вооруженные Силы гадким словом «федералы», восторженно и с придыханием возвеличивая полевых командиров. Главный российский правозащитник Сергей Ковалев по ту сторону баррикад призывал солдат бросать оружие и сдаваться в плен добрым бойцам Ичкерии. Распоясавшаяся элитно-либеральная публика, искренне желавшая поражения собственной армии, верещала со всех «утюгов» массовой информации, которые нагло прибрала к своим грязным ручонкам.
В этих условиях бузы и саботажа со стороны отдельных представителей военной элиты и общей стратегической неопределенности, специальной и тактической малограмотности основной массы личного состава, с полупустыми тылами, с совсем не лучшими запасами техники и оружия командующий войсками Северо-Кавказского военного округа, он же командующий Объединённой группировкой войск в Чечне генерал-полковник Алексей Митюхин, старался разруливать непростую ситуацию, которая далеко не благоприятно складывалась на Юге России.
А война, как ее не постигай, всегда приходит неожиданно, причем, совсем не та, к которой готовились много лет, и застаёт всех врасплох. К боевым действиям армия приступает интеллигентно, с предупредительным выстрелом вверх и извинениями вроде: мы вас не сильно поранили? Буровые вышки и нефтепроводы не трогаем. В сторону местности, пропитанной нефтью, не стреляем. Дома не разрушаем. Население бережём. Авиацию и артиллерию применяем точечно. Предателей из числа высшего руководства, допущенных к военным секретам и передающим карты боевых действий противнику, не выходя из кабинета начальника, не замечаем. Ну и, конечно, из обязательного военного научно-популярного: гладко было на бумаге, позабыли про овраги.
Такие условия совершенно не помогают человеку в погонах быстро перестраиваться психологически с мирного на военное время. Это касается и рядового, и генерала, и пулеметчика, и командующего большой группировкой войск. Алексей Митюхин не стал исключением. Не сошёлся с Грачевым взглядами на операцию и с официальной версией: скосила проклятая болезнь, убыл в Ростов-на-Дону для прохождения лечения.
Очень ранний утренний телефонный звонок у меня в квартире разбудил всех домашних. Даже сонный доберман недовольно проскрипел, не поднимаясь с подстилки. Порученец Митюхина сообщил, что командующий ждёт меня к семи утра. Странно, больше месяца никаких контактов, и на тебе - срочно! На подготовку к встрече оставалось почти полтора часа мучительных гаданий о цели вызова.
В кабинете командующего я не был со времён, когда в нем обитал еще генерал-полковник Лев Сергеевич Шустко, который за полгода трижды премировал меня, как он сам говорил, лучшим, что у него было из ценных подарков - фотоаппаратом «Зенит». Одним из которых, кстати говоря, был создан весь чеченский фото архив.
Серая озабоченная физиономия порученца и его безмолвный кивок головой в сторону кабинета начальника ситуации не прояснили. Что-то мне подсказывало: «Зенита» не будет. Но как бы плохо не думал о предстоящем, реальность превзойдёт все ожидания. Не успел я открыть дверь в кабинет, как на меня со всем командирским негодованием, правда, в пределах нормативной лексики, обрушился Алексей Николаевич. Как сейчас помню, его срывающийся на начальствующий рык голос. Не понимая смысла непрекращающегося потока претензий, я тоже повысил голос: «Что же вы на меня так орете?»
Командующий опешил от такой борзости. Несколько секунд молча смотрел на меня. Наверное, вспоминал, кто ещё ему так нагло перечил в его артистически красивом гневе. Потом, как будто до этого ничего не происходило, поднялся из кресла, держа в руках листок бумаги, и вышел из-за стола.
Это был совсем другой Митюхин.
«Полковник, ты чего? - Алексей Николаевич произнёс это как-то спокойно, почти по-дружески. - Почему не работаешь? Почему меня не защищаешь?»
Увидев в невинных глазах непонимание, начал декламировать с листа.
-… А из группировки я убыл по болезни, - заключил Митюхин. И передал мне листок, с которого только что возносил хулу телевидению.
На листе был текст, написанный Митюхиным собственноручно, как опровержение на информационное сообщение телеканала «НТВ» о якобы снятии его, командующего, с должности.
Бегло перечитав опровержение, я неожиданно для себя подумал: сформулировано-то неплохо, автора – хоть сейчас можно определить писарем в пресс-службу.
- Это надо передать на телевидение, - потребовал Алексей Николаевич.
- Письмом? - Переспросил я.
- Нет, отвези его в Москву. Пусть дадут опровержение. - Митюхин говорил с пониманием, что это невозможно. Тем не менее, настаивал. - Сейчас мой самолёт с начальником тыла округа вылетает в Чкаловский. Давай - вместе с ними. Вечером - обратно.
Столица встретила меня без восторга. Я сделал звонок полковнику Владимиру Никанорову. Начальник пресс-службы Минобороны внимательно выслушал и рассмеялся.
- Яша, таких опровержений пишем пачками. Какой дурак на них будет реагировать! Тем более - НТВ! Приезжай к нам, отправим, по факсу и пойдём в Домжур. Сегодня пятница, пивка попьём.
Пивка в Домжуре попить - заманчиво: когда ещё выдастся счастливый случай? Но нет. Утренний Митюхин не выходил из головы. Добыл я у Володи адрес, куда ехать, телефон информационной службы и отправился в Останкино на встречу с телевизионщиками, толком не представляя, кому и как передать опровержение.
- Вы кто, к кому, и по какому вопросу? – милый почти детский голосок интересовался целью моего прибытия.
- Полковник Фирсов, к главному редактору информационных программ, по важному вопросу контртеррористической операции в Чечне, - лаконично представился я. Не знаю, о чем задумался в этот момент голосок на другом конце провода. Мне показалось, что он как-то напрягся и, может быть с кем-то посоветовавшись, с волнением сообщил, что главного редактора нет на месте, и появится только через час.
- Очень хорошо, - уверенно ответил я, - будем ждать.
Голосок пообещал прийти за мной в бюро пропусков и проводить в приемную дирекции информационных программ НТВ.
Главного редактора Олега Добродеева долго ждать не пришлось. Он прибыл минут через десять-пятнадцать, дружелюбно поздоровался и пригласил в кабинет.
- С чем пожаловали, полковник?
- Я от командующего войсками Северо-Кавказского военного округа. Он просил передать Вам благодарность за работу в Чечне по информационному освещению событий, и уверенность в дальнейшем плодотворном сотрудничестве.
Не успел Олег Борисович расслабиться, как после вступления я ему вторую, основную часть своей презентации опровержения:
- В общем, все хорошо. Ну, почти все, - Добродеев встрепенулся, - очень хотелось бы по одному очень важному вопросу добавить в работу НТВ немного объективности.
Я протянул Главному редактору листок с рукописью Митюхина. Добродеев побежал глазами по бумаге. Нажал на телефонном пульте кнопку вызова:
- Зайди ко мне.
Худощавая, на вид прожжённая информационщица, зашла в кабинет и сразу же получила заветный листок.
- Ну и что? - возмущенно, начальственно пропела худощавая, - Все правильно.
- Откуда эта информация? - переспросил Добродеев.
- Из уважаемого источника, - худощавая не видела никаких проблем в пользовании чужого контента.
- Даже знаю, из какого источника вы это взяли, - пошел я в наступление, - из газеты «Известия». Уважение, знаете, ли, - понятие относительное. Вы их уважаете, я напротив - не уважаю: брешут они сегодня как собаки, - и уже Добродееву, - но ведь у вас в Ростове есть филиал, который возглавляет Александр Абраменко, и с которым у меня, лично, очень хорошие отношения. Ничего не стоило дать ему задание проверить факты. Мы бы даже помогли с картинкой.
Не успел договорить, как Добродеев махнул рукой в сторону двери: мол, давай худощавая, иди отсюда.
- Ну, и что вы хотите, полковник? - Добродеев не отрывался от листка с писаниной Митюхина, как будто учил текст наизусть. - Что хотите?
- Как что, опровержения.
Олег Борисович перевел взгляд с листка на меня:
- Но мы не даем опровержений.
- Тогда поправку дайте.
Добродеев задумался.
- Все этого ждут! – я сохранял наступательный порыв, - И главное, невинно пострадавший Алексей Николаевич Митюхин. Между прочим, генерал-полковник, командующий войсками Северо-Кавказского военного округа!
- Согласен, нехорошо получилось, - ответил Добродеев, как будто уже знавший, как и что будет делать. - Дадим поправку в ближайшем информационном выпуске.
Я посмотрел на часы:
- Самое время. Вы не против, если посмотрю в вашей приемной телевизор?
Олег Борисович опять вызвал худощавую, вручил ей листок с записями Митюхина и дал указания, какие сделать поправки.
- Теперь все, полковник?
- Почти, - ответил я и протянул Добродееву второй экземпляр все того же опровержения. - Поставьте, пожалуйста, свой автограф и тогда - все!
- Ну, молодец! Были бы у меня такие подчиненные! – воскликнул Добродеев, поставил подпись и подвинул мне листок.
- Олег Борисович, ну что это? - сказал я обиженно, такую закорючку я мог сам нарисовать, не выезжая из Ростова.
- Что не так? - тот уже явно злился.
- Напишите, пожалуйста своей рукой рядом с подписью: главный редактор …
- Ну, ты молодец! Такого я еще никогда не делал – главред пробежался ручкой по бумаге, а на его лице было одно желание: лишь бы я побыстрее убрался с глаз.
- Спасибо, Олег Борисович, - поблагодарив Добродеева, косясь на беглую корявую надпись: «Главный редактор ДИП НТВ» спешно засобирался.
Телевизор в приемной главного редактора показывал новости. С экрана сквозь очки смотрел Михаил Осокин и как будто лично для меня говорил о том, что вносит уточнение во вчерашнее сообщение из Ростова-На-Дону. Командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-полковник Алексей Митюхин убыл из Чечни исключительно для прохождения лечения.
На следующий день утром я уже был в приемной командующего. В это время там собирается много разного народу. В основном генералы начальники управлений: кто на доклад, кто на подпись документов. Как оказалось, информационный выпуск НТВ про Митюхина видели многие. Уважительно посматривали в мою сторону.
Дверь кабинета распахнулась. Из кабинета в приемную вышел Алексей Николаевич. Оглядел всех, оценивая фронт работы. Увидев меня, быстро подошел, крепко пожал руку:
- Здравствуйте, товарищ Фирсов!
- Здравия желаю, товарищ командующий! - Бодро ответил я на приветствие, и подумал: «Это же надо, уже и фамилию мою знает».
- Сейчас выйдет от меня генерал Шатворян, - Митюхин уже говорил порученцу, - следующий пусть заходит Фирсов.
Я зашел в кабинет командующего, и тот как будто меня давно ждал. Вышел из-за рабочего стола, подошел, и опять поздоровался за руку.
- Садись, - Митюхин указал мне на кресло у приставного стола, и сам сел напротив. - Какие проблемы?
- Алексей Николаевич, у меня накопилось много вопросов по организации информационного обеспечения действий группировки войск, - я достал документы, над которыми уже давно работал и развернул их перед Митюхиным.
Тот внимательно рассматривал их. Кивал головой, соглашаясь с анализом ситуации, моими предложениями, многие из которых находил достаточно важными и своевременными.
- Хорошо, - как бы подводя итог нашему разговору. - Готовь проект приказа по информационной работе в группировке. Я подпишу.
Мне тогда казалось, Алексей Николаевич не сомневался в том, что после излечения направится в Моздок для дальнейшей работы. Но этого не произошло. Через два-три дня объединённую группировку войск в Чечне возглавил неизвестный в Северо-Кавказском военном округе генерал-лейтенант Анатолий Квашнин.
Командирская карьера генерала Алексея Митюхина уходила в закат. Его перевели в Москву на должность руководителя Межгосударственного координационного центра по увековечению памяти защитников Отечества при Штабе КВС СНГ. В этом штабе он прослужил до 2005 года и оттуда ушел в запас.
Мы однажды встретились с ним в Москве в этом штабе. Он неожиданно для меня рад был этой встрече. Рассказывал о себе, о службе, о дочке, которая училась в военном вузе. Приглашал в гости.
- Давай хоть, сфотографируемся, - сказал на прощание.
Ну, конечно же. Даже приятно было промчаться по волнам нашей памяти. Многое ушло в историю. А фотография с Алексеем Николаевичем осталась.
Осталось устойчивое осознание важности нашей работы и в интересах больших коллективов, и в интересах личности каждого из нас. И еще я очень ясно понял для себя главное: у всякой задачи есть много решений. Не надо бояться трудностей, не надо при этом робеть ни перед малым, ни перед большим начальством. Любое из выбранных решений окажется верным, если оно, не смотря ни на что, будет доведено до конца.