В 1980 году издательство Лениздат подготовило к печати книгу историка Владлена Логинова о Владимире Ленине. Но из-за личного вмешательства директора Института марксизма-ленинизма книга была сожжена. Публикую фрагмент из сохранившегося оттиска корректуры.
----------------------------------------------------------------------------------------
Что касается самого Ленина, то как раз против «лишних ударов» он боролся постоянно и беспощадно.
Известно, что убийства и покушения на вождей революции, зверства, чинимые контрреволюционерами, вызвали в самой гуще народной массы волну ответной ярости и ненависти. «Бейте контрреволюционеров без пощады и жалости! Довольно щадить палачей! Без сострадания мы будем избивать врагов десятками и сотнями! Пусть они захлебнутся в собственной крови! Не нужно ни судов, ни трибуналов! Пусть бушует месть рабочих!» - такие призывы и такого рода резолюции звучали тогда на массовых митингах. Но партия, Ленин не дали вылиться этому чувству в стихийный разгул самосуда. […]
В ноябре 1918 года председатель ЧК и Военного трибунала 5-й армии М. И. Лацис выступил со статьей в казанском еженедельнике «Красный террор». Указывая на чудовищные зверства, чинимые белогвардейцами и контрреволюционными заговорщиками в районе боевых действий и тыла Восточного фронта, он требовал поголовных репрессий против всех контрреволюционеров, всех представителей буржуазии и всей буржуазной интеллигенции. Была в этой статье и такая фраза: «...не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета оружием или словом...»
Статья Лациса сразу же вызвала резкую отповедь со стороны Ленина. Одно дело, - писал он, когда «чрезвычайки внимательно следят за представителями классов, слоев или групп, тяготеющих к белогвардейщине», и совсем другое дело - «договариваться до таких нелепостей, которую написал в своем казанском журнале «Красный Террор» товарищ Лацис...». И далее, говоря о «политическом недоверии» к интеллигенции, Владимир Ильич продолжает: «Ведь даже в отсталой России... народились капиталисты, которые умели ставить себе на службу культурную интеллигенцию, меньшевистскую, эсеровскую, беспартийную. Неужели мы окажемся глупее этих капиталистов и не сумеем использовать такого «строительного материала» для постройки коммунистической России?»[1]. […]
7 декабря 1918 года, получив жалобу на арест больного бронхитом служащего В. Богданова по обвинению в саботаже, Ленин телеграфирует в Тамбов: «Пересмотрите дело, проверьте болезнь, неопытность, молодость арестованного, особенно расследуйте, не были ли настоящими саботажниками 30 служащих земельного комиссариата, которые отказались от работы, взвалив ее на Богданова. Результат проверки телеграфируйте»[2].
14 февраля 1919 года, получив письмо об аресте бывшего члена ЦК кадетской партии В. И. Добровольского, семья которого жила исключительно его заработком и который якобы давно отошел от всякой политической деятельности, Ленин телеграфирует в Петроград: «Прошу Вас проверить и подумать, нельзя ли освободить на поруки? Дайте мне, пожалуйста, и отзыв ЧК»[3].
Непомерное усердие некоторых чекистов также встречало с его стороны решительный отпор. В начале марта 1919 года Ленин узнает о том, что в Царицыне молоденькая служащая В. Першикова арестована за то, что она «разрисовала» портрет Владимира Ильича. 8 марта Ленин телеграфирует председателю Губчека: «За изуродование портрета арестовывать нельзя. Освободите Валентину Першикову немедленно...» Своему секретарю Владимир Ильич пишет: «Напомнить мне, когда придет ответ предчрезвычкома (а материал весь потом отдать фельетонистам)»[4].
«Нередко, - пишет Горький, - меня очень удивляла готовность Ленина помочь людям, которых он считал своими врагами, и не только готовность, а и забота о будущем их».
В 1920 году жил в Питере бывший генерал, известный ученый-химик А. В. Сапожников. Сам он «политикой» не занимался - разрабатывал новое антисептическое средство (гомоэмульсию), но два сына его были активными белогвардейцами. И вот при обыске его квартиры было найдено спрятанное оружие. По тем временам, при обилии контрреволюционных заговоров, незаконное укрывательство оружия грозило смертью. Суд, однако, приговорил Сапожникова к заключению «до окончания гражданской войны».
Горький, знавший Сапожникова, рассказал эту историю Ленину. «- Гм-гм, - сказал Ленин, внимательно выслушав мой рассказ.- Так, по-вашему, он не знал, что сыновья спрятали оружие в его лаборатории? Тут есть какая-то романтика. Но - надо, чтоб это разобрал Дзержинский, у него тонкое чутье на правду.
Через несколько дней он говорил мне по телефону в Петроград:
- А генерала вашего - выпустим, - кажется, уже и выпустили. Он что хочет делать?
- Гомоэмульсию...
- Да, да - карболку какую-то! Ну вот, пусть варит карболку. Вы скажите мне, чего ему надо...
И для того, чтобы скрыть стыдливую радость спасения человека, Ленин прикрывал радость иронией» [5].
А вот другая, менее известная история...
Летом 1921 года Петроградская губчека арестовала консультанта Госплана инженера-технолога М. К. Названова. За связь с руководителем петроградской контрреволюционной боевой организацией он был приговорен к высшей мере наказания - расстрелу. Отец Названова обратился с письмом к Ленину, умоляя его смягчить участь сына.
19 августа Ленин срочно запрашивает ВЧК:
«1) точные справки, каковы улики и
2) копию допроса или допросов по делу Названова...»[6]. […]
Получив документы из ВЧК, Ленин тщательно изучает их, однако сомнения в правильности приговора, видимо, не исчезают. Тогда, несмотря на чудовищную занятость и никому не перепоручая дело, Владимир Ильич начинает сам опрашивать людей, которые могли бы охарактеризовать Названова.
10 октября Владимир Ильич направляет «спешно всем членам Политбюро вкруговую для письменного голосования» свое письмо:
«Я условился с т. Уншлихтом о задержании исполнения приговора над Названовым и переношу вопрос в Политбюро».
Далее Ленин коротко излагает аргументы:
«О Названове я имел летом 1921 письмо от Красина (еще до ареста Названова). Красин просил привлечь к работе этого, очень-де ценного инженера.
Кржижановский рассказывал мне, что он, зная Названова, не раз резко спорил с ним после 25.Х.1917 и чуть не выгонял из квартиры за антисоветские взгляды. Весной же или летом 1921 заметил-де у него перелом и взял на работу при Госплане».
Итак, «заметил... перелом». Был ли он действительно? Это надо проверить...
«Затем у меня были двое товарищей от ЦК рабочих сахарной промышленности, - пишет далее Владимир Ильич, - и на мой вопрос дали положительный отзыв о Названове, подтвердив этот отзыв и письменно. На основании изложенного я вношу вопрос в Политбюро...
Со своей стороны предлагаю: отменить приговор Петрогубчека и применить приговор, предложенный Аграновым (есть в деле здесь), т. е. 2 года с допущением условного освобождения»[7].
Политбюро принимает предложение Ленина, и вскоре - 17 декабря - Названов был освобожден.
Что ж, на этом можно закончить? Все? Нет, не все... Ведь Названов освобожден условно, и дальнейшая судьба его будет зависеть от того, где и как он будет работать... 26 января 1922 года Владимир Ильич поручает секретарю проверить назначение Названова в Госплан, а еще через два месяца потребовать в Госплане отчет о его работе и показать Ленину. И чтобы закончить эту историю, добавим, что в том же 1922 году Названов переводится в систему Внешторга, где и работает на самых ответственных должностях в стране и за рубежом до самой своей смерти в 1932 году[8].
[1] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 410-411.
[2] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 50, с. 216.
[3] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 50, с. 256.
[4] Там же, с. 267, 474-475.
[5] В. И. Ленин и А. М. Горький, с. 169, 171, 323.
[6] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 53, с. 130-131.
[7] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 53, с. 254-255.
[8] См. там же, с. 431, 487.