Была у нас в шахте примета – перед уходом на работу нельзя заниматься «любовью». Если согрешишь, смена не заладится и скорее всего наряд не будет выполнен. А если и будет выполнен, то с большими усилиями. Понимали, что сия примета – не более чем глупость, тем не менее за срыв в работе у нас отвечал «амурный казанова».
Проходческий участок. Получили наряд, переоделись, зарядились, пошли в шахту. Ничего необычного и как всегда – рубить метры, крепить и на-гора валить. Всё уже настолько привычно, что можно в кабинет участка не заходить, а сразу же направляться в забой. В случае чего горный мастер подкорректирует наряд перед посадкой в клеть или непосредственно на рабочем месте.
Пришли в забой. Конвейерная линия крутится-вертится, комбайн работает исправно, металлокрепь доставлена. В общем, лепота!
Включились, поехали. Комбайнёр рубит метры, я и звеньевой потихоньку готовим крепь, иногда машем кувалдой по большим кускам угля на забойном конвейере СР-70.
Вдруг комбайнёр перестал рубить, но при этом комбайн работает и комбайнёр орудует рычагами управления. Постояли в недоумении со звеньевым, пошли смотреть. Оказалось, что с кровли вывалился огромный кусман породы и наглухо застрял в перегружателе комбайна. Пробовал комбайнёр раздавить застрявший «чемодан» стрелой, но лишь ещё глубже засандалил его между бортов перегружателя. Цепь заклинило – ни взад, ни вперёд!
Давай по очереди долбить породину кувалдой. Под стрелой особо-то не размахнёшься – там попросту нет места. Тюкаем потихоньку без особых успехов. Пока один бьёт кувалдой с одной стороны, с другой стороны пытаемся ломиком расшевелить кусман. По ходу дела наша литературная речь сама собой сменилась на нелитературную. Звеньевой обращается к комбайнёру:
– Признавайся – согрешил перед работой?
Комбайнёр в отказ:
– Чё сразу я?
Звеньевой не отстаёт:
– А кто ж ещё? У тебя же жена из отпуска вернулась. Не у нас же!
Комбайнёр соглашается:
– Вернулась. И чё?
Звеньевой ему:
– Так прям я и поверю, что жена из отпуска вернулась, а ты спокойненько на работу пошёл и ладошкой ни разу не шлёпнул по «интересным» местам.
Комбайнёр улыбается:
– Ну, шлёпнул. Как же без этого? Приду с работы, ещё шлёпну.
Звеньевой воскликнул:
– Ну я же говорю – грешник! А то нет, не грешник. Бери кувалду и шлёпай по породине. Глянь, как глубоко всадил.
Кувалдой били по очереди, эмоционально проговаривая весь известный непечатный лексикон. Острые края обтесали в плавные изгибы.
Пришёл горный мастер. Посмотрел на ситуацию, с подколом спрашивает:
– Кто из вас «голодный»? Кому лень было до выходного подождать?
Звеньевой кивает на комбайнёра:
– Да есть тут у нас один нетерпеливый, мимо жены пройти не смог, «заанкерился» перед работой. А теперь всем звеном мучаемся.
Мастер качает головой и лыбится:
– Да-а, бьёте как ладошкой по «ватрушке». Если сорвёте наряд, завтра к начальнику с вазелином пойдёте.
Звеньевой оправдывается:
– Ударили бы посильней, да тут подлезть невозможно.
Мастер смеётся:
– Ничего, начальник подлезет.
С помощью кувалды, ломика и магических заклинаний мы всё-таки расправились с «чемоданом», расколов его на несколько некрупных кусков. Но и времени потеряли много. Перегружатель вновь заработал, поехали дальше рубить метры.
На-гора выйти пораньше не получилось. Зато наряд свой сделали, хотя все были в «мыле». Образно говоря, вазелин не понадобился.
P.S.
У шахтёров особый юмор, который вполне может быть непонятен людям из нешахтёрской среды. Поэтому вышеизложенное не следует воспринимать в буквальном смысле.