Часть 2
Делая операцию, Анна Егоровна все время волновалась об Аленке. Ведь насколько она знала, зять вместе с внучкой поехали на дачу.
Однако, как выяснилось позже, девочки в машине не было. Благодаря невероятной случайности, Алёна ждала отца у подруги, побыть с которой "хотя бы часик, папа, пожалуйста, пожалуйста!" - оказалось совершенно необходимо.
Папу в тот вечер Алена так и не дождалась.
Хоронили Игоря всей больницей через три дня.
Анна Егоровна попала в реанимацию с инфарктом. Сразу после неудачной операции ей стало плохо, она потеряла сознание, и ее увезли. Сказались переживания об умершем муже, долгие дни и ночи без отдыха, и как последняя капля, смерть зятя на ее операционном столе.
Нина только усилием воли не давала себе расслабиться и свалиться. Она никогда бы не стала высококлассным хирургом, если бы не умела держать себя в руках.
-Мамочка, - плакала Аленка, - пожалуйста не бросай меня!
-Что ты, детка, я здесь, я рядом! Я никогда тебя не брошу! Не бойся, милая! – Нина прижимала к себе хрупкое тельце дочери. Ребенок был напуган и нуждался в утешении и поддержке. Юная, беззащитная Алена должна была чувствовать, что у нее есть опора, и этой опорой стала Нина.
Девочка, которой и без того было непросто, поскольку сложный возраст и собственные переживания, все-таки нашла в себе силы не только успокоиться, но и подбадривать мать, прекрасно понимая, как той тяжело.
Нина вдруг поняла, что Алёна как будто повзрослела раньше времени, и это стало для нее еще одним стимулом для того, чтобы жить дальше. Чтобы ни случилось, жизнь не остановила своего течения, небо не рухнуло на землю.
-Всё, Алёнушка, все у нас будет хорошо. Папа бы этого хотел. Будем жить дальше и помнить о нем. Договорились?
- Да, мама! - обрадовалась Алёнка. – Хватит, надо жить.
Анна Егорова, между тем, медленно, но верно шла на поправку. Тысячи раз она снова и снова возвращалась мыслями в тот злополучный день, вновь и вновь становилась к столу и пыталась понять, могло ли обернуться иначе?
Нет, не могло. И её вины в том нет, ей не в чем себя упрекнуть. Ни один хирург на свете не смог бы спасти Игоря. Вывод был однозначен и помог Анне примириться с судьбой.
Нина по примеру матери, стала работать много больше. Мать говорила, что ей это помогало. Внешне все выглядело ровно, но Нине не помогало. Она все время вспоминала Игоря. Нет, она его не вспоминала, чтобы вспоминать, надо забыть. А она не могла забыть. Игорь везде был с ней, потому что и на работе о нем напоминал каждый больничный угол. Тот факт, что пара не расставалась, сыграл злую шутку. По утрам, глядя на пустую холодную подушку рядом с собой, Нина не могла удержаться от слез.
Шла завтракать и снова думала об Игоре, воспоминания навевал пустой, деревянный, грубо сколоченный стул. Игорь любил этот стул. Его подарил какой-то благодарный больной. Ничего особенного, просто стул. Но Игорь сидел дома только на нем.
То же касалось и машины, Нина ехала на работу, а рядом пустовало место.
На работе удавалось отвлечься. Операции, осмотры, дежурства.
Но вечером, если приходила домой, хотелось выть.
И вдруг Нина вспомнила, что мать говорила про коньяк. Говорила, что не пила. А Нина вот попробует. И попробовала. И забылась. И стала забываться так все чаще и чаще…
-Береги руки, это твой инструмент, твоя самая главная драгоценность, - когда-то говорил отец.
Нина никогда не мыла посуду без перчаток, никогда не чистила и не резала овощи, предварительно не обезопасив руки от мельчайших порезов и повреждений.
Нина слышала немало историй о том, как нелепая случайность, бытовая неосторожность, лишали хирургов возможности оперировать.
Но не оттуда пришла беда.
Руки, так бережно хранимые, стали слегка трястись. Сначала незаметно, а потом все больше. Нина списывала все на усталость, нервы и тревоги.
И вот на какой-то простой операции рука дрогнула так, что скальпель юркнул не туда и резанул вену, кровь брызнула густым вязким фонтаном, залив очки.
Нина вскрикнула, острая боль пронзила сердце.
С левой стороны она увидела отца, а прямо перед собой… Игоря!
Оба любимых и дорогих мужчин всей ее жизни качали головами. Все поплыло в бешеном кружении и с отвратительным металическим лязгом.
«Что за странные звуки», - подумала женщина и отключилась.
Когда Нина очнулась, то она почувствовала омерзение к себе самой. Впервые в жизни она была так непрофессиональна, навредила человеку, слава Богу рядом был ассистент, и все поправил, не довела операцию до конца, увалилась в обморок. Нет, с этим надо заканчивать.
Нина поймала себя на мысли о том, что дальше так продолжаться не может, чтобы не сойти с ума и не спиться, нужно что-то предпринять.
Нина долго ломала голову и обдумывала различные варианты, хорошенько взвешивая и тот, и этот.
Но везде был тупик. Нужны кардинальные перемены, но они были невозможны.
И вот вдруг, примерно через неделю после того случая, она случайно услышала, как медсестры оживлённо обсуждают какой-то интересный проект. Нина замедлила шаги и прислушалась. Речь шла о поездке в Индию на год по программе Красного креста.
Что-то больно и в то же время приятно слегка укололо женщину в сердце. Она подошла к девушкам:
-Девочки, а врачи там требуются? Или только сестрички?
Девушки посмотрели на неё удивлённо:
-Конечно, Нина Алексеевна! Врачи нужны в первую очередь. А вы что!? Готовы поехать?
-Да! - не задумываясь, ответила доктор, - объясните все! Я поеду.
После того, как решение было принято, Нина успокоилась и занялась оформлением документов. А уже через неделю, уладив все дела, Нина стояла в аэропорту, направляясь в Дели.
-Мама, я очень тобой горжусь! – сказала на прощание Аленка, крепко обнимая мать, - Ты у меня самая сильная и самая смелая!
- За нас не переживай, мы взрослые девочки, без тебя разберемся, - заверила Анна Егоровна.
В самолете Нина дремала, и снились ей легкие сны в пастельных тонах.
В аэропорту Нину встречали, путь ее лежал в пригород Нью-Дели, где расположился один из самых крупных многопрофильных госпиталей страны.
Будни индийских врачей мало отличались от московских, разве что чище и светлее небо, созерцать которое приходилось по большей части через окна. Однако атмосфера была совершенно другой, ничего не напоминало об утрате, и это положительно сказывалось на самочувствии Нины, на ее душевном настрое.
Именно здесь она ощутила, что время действительно лучший лекарь, и у нее есть все шансы оправиться и смириться с потерей.
Примерно месяцев через восемь, Нине предложили передохнуть.
-Поезжайте к морю на неделю, хирурги должны отдыхать, это в интересах пациентов, - тоном, не допускающим возражений, заявил непосредственный руководитель Нины.
«Почему и нет?» - подумала Нина.
Она выбрала для отдыха малолюдный пляж Ваингуиним, это место подходило для нее как нельзя лучше. Покой, уединение, возможность побыть у моря и подышать целебным воздухом, не опасаясь ненужных знакомств и бестактных вопросов.
В первое же утро Нина вышла из номера, как только забрезжил рассвет. Наслаждаясь бездельем и незнакомым доселе чувством, что некуда спешить, Нина медленно брела вдоль кромки воды. Все ее существо, каждая его клеточка ощущала радость бытия, и было это до того хорошо, что Нина невольно улыбалась. Тут она увидела фигуру в белом, неподвижно сидящую на песке. Нина отвела было глаза и ускорила шаг, чтобы как можно быстрее пройти мимо, но что-то заставило ее остановиться. Фигура оказалась мужчиной, дочерна загоревшим, но не индусом, черты лица выдавали в нем европейца.
- Доброе утро, - неожиданно для самой себя произнесла Нина по-русски, и вдруг рассмеялась, тихим, словно бы извиняющимся смехом.
-Доброе утро, - ответил мужчина на чистом русском, и лицо его озарила широкая, светлая, как солнечный луч улыбка.
-Погуляете со мной? – поражаясь, но не находя в себе сил остановиться, - предложила Нина.
-Николай! – представился незнакомец, встав. Он был выше Нины примерно на голову и казался огромным.
- Нина, - женщина махнула рукой, - Идемте?
Они долго гуляли, ведя неспешный, ленивый разговор. Нина призналась, что хотела бы побывать в Панаджи, пройтись по его знаменитым мощеным улицам, взглянуть на роскошные виллы.
-Хотите, я составлю вам компанию? – откликнулся Николай, и Нина кивнула ему в ответ.
Неделя пролетела как миг, как сон.
Рядом с этим немногословным, крупным мужчиной, Нина расслабилась и стала сама собой. Если бы ее спросили, что именно с ней происходит, она не смогла бы ответить, поскольку не знала. Но знала она одно и, наверняка, ей бы очень хотелось, чтобы эта неделя не поставила точку в отношениях с Николаем.
- «Как было бы хорошо… - думала Нина, не позволяя себе закончить мысль.
- Я живу в Бангалоре, но я приеду тебя навестить, - пообещал Николай, помогая Нине подняться в автобус.
Возвращаясь в госпиталь, Нина все время думала о Николае. Она вспоминала его нежные прикосновения, их поцелуи, прогулки босиком по шёлковому песку, разговоры обо всем. Рассказав о себе, Нина несколько раз просила Николая поведать ей, почему он оказался вдали от родины. Но мужчина ничего не говорил. Он лишь вздыхал, гладил ее по волосам и отмалчивался.
«Да какая мне разница, кто он и что он», - твёрдо решила Нина, - люблю я его! Люблю!»
Как-то через неделю Нина возвращалась усталая после рабочего дня. Проведя две плановых операции, она еле волочила ноги. Подходя к дому, она издалека заметила знакомую фигуру. Сердце ее забилось тревожно, и не зря! На скамейке сидел Николай. Увидев женщину, он поднялся. В руках у него была алая роза.
Нина бросилась в объятия к мужчине.
-Ниночка, я за тобой. Увезу тебя на выходные к океану. Ты не возражаешь?
В знак согласия Нина прижалась к любимому ещё крепче.
Влюблённые провели два незабываемых дня и три ночи, полных страсти и огня.
И вот в последний вечер они сидели на берегу, и вдруг Николай заговорил очень тихо и медленно:
-Ровно двадцать лет назад именно в этот день моя жизнь кончилась.
Нина испуганно взглянула на Николая.
-Не перебивай, - попросил он, - я и сам собьюсь, - тихо добавил он, - я никогда и никому этого не рассказывал.
И рассказ потек. Иногда Николай надолго замолкал, а потом вдруг начинал бормотать быстро-быстро. Нина едва понимала, что он говорил.
-В той другой жизни, Нина, я был разгильдяем, гуленой и бабником. Денег было не считано, я швырял их направо и налево. Много пил, - Николай замолчал, - и пьяный садился за руль. Гонял на своих машинах как черт. Никто мне был не указ. Все гаишники были подкуплены. Меня боялись даже в городской управе.
И вот, однажды, в такой же замечательный день, как сегодня, я хорошо погулял, и мертвецки пьяным сел за руль. Мне казалось, да что там такого-то, подумаешь десять километров по прямой, два поворота и дома…
Нина слушала его, затаив дыхание, она уже понимала, что будет дальше, и еле сдерживала слёзы отчаяния.
-Когда я очнулся, то почувствовал жуткую боль во всем теле. Машина моя вместе со мной валялась в кювете. И там же ещё одна. А другая стояла перевёрнутая посредине дороги. Я стал виновником жуткой аварии, в которой… погибли пять человек. Выжил лишь я и ребёнок, родители которого скончались на месте.
Нина зажала рот рукой, чтобы не закричать.
Она вмиг осознала, что вот перед ней такой же как и тот, который убил ее мужа. Также напился пьяный и сел за руль. Убил всех, а сам остался жить. Где он сейчас? Тот гад! Где-то также как этот замаливает свои грехи? Точно также исповедуется какой-нибудь дурочке типа неё? Живет отшельником в такой же иллюзии, что все можно отмолить?
Только как можно замазать эту боль, это горе, это одиночество? Эту надорванную душу и сломанную судьбу. Как?
Ведь тогда в ту ночь они оперировали шестерых. И умерли все, кроме виновника аварии. Сколько изорванных душ остались жить, изнемогая от горя также как она, из-за такого вот подонка?
-Ах, ты… - Нина вцепилась в белую рубаху Николая, - ах ты… - снова повторила она, - мразь, - прошептала, - мразь! Ненавижу тебя. Ненавижу таких как ты! Вам все можно. Все позволено. Чужая жизнь для вас копейка. Жрете наши судьбы большими ложками. А потом строите из себя заблудших несчастных. Падаль!
Нина хлестанула Николая по щеке, затем по другой. Он не противился! Она ударила его снова и снова, а потом обессиленная упала к нему на грудь и стало страшно выть.
-Что-о-о-о же мне делать? Ты убил меня снова. Ты снова меня убил. Ты убил меня. -
Повторяла она.
Николай ничего не предпринимал. Он просто сидел. Он понимал что не имеет права ни на жест, ни на слово.
Он был готов принять от этой женщины любую боль и любое наказание! Он болел от своей жуткой вины. Болел все двадцать лет.
Вдруг, Нина отстранилась от Николая и крикнула ему:
-Уходи, уходи навсегда. Я больше не хочу тебя видеть никогда.
Николай тяжело поднялся. Загребая ступнями песок, он побрел к бунгало.
Тёплая вода ласково коснулась ступней. Нина подняла голову и посмотрела в солёную даль.
Широкий морской простор синел прямо перед ней как и тысячи лет назад.
Одна за другой, целуя песок, набегали на берег волны…
Татьяна Алимова
Надежда Ровицкая
