"Человек смертен, и это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус!" М. А. Булгаков, русский писатель.
Но разве уход почти столетней старушки можно назвать внезапным и считать великой трагедией? Пожила, как говорится. Героини сегодняшней истории, не стало минувшей весной, в конце апреля. Уже травинки, листочки, первые цветы тянулись к солнцу. Небо набирало особенную синеву.
И вдруг, на секунду, мир стал темнее.
Это ясно ощутили те, кто безмерно любил и уважал Зинаиду Анисимовну. Им, уход женщины девяноста четырёх лет, показался внезапным и трагичным. До последнего часа она была на своих ногах, в светлом уме и жила заботами не о себе.
Как председатель поселкового общества инвалидов, Зинаида Анисимовна готовилась к поздравлению ветеранов Великой Отечественной войны. На изысканные средства уже были закуплены и составлены в наборы коробки конфет, хорошего чая - всяко лучше мелких сувениров!
Памятные открытки, со словами душевными, аккуратной стопкой ожидали вручения. И случилась договорённость о проведении концерта для тех, кто сможет прийти в школу, предоставлявшую актовый зал для подобных мероприятий. В знаменательный день всё состоялось, как планировала Зинаида Анисимовна - душа и главный организатор.
Но без неё. Сроду никого не подводила - и вот! Ушла, никого не спросив. Тихо, во сне. Жила не одна - с внуком Серёжей. Он первым, и узнал,, что Зинаиды Анисимовны среди живых больше нет. Светлая Душа покинула уставшее тело. И состоялось то, что положено - причитания, слёзы, похороны, поминки. Вечная память.
О ней - обыкновенной и особенной, можно было бы написать книгу под названием "Жизнь одной женщины." Но у нас не тот формат, и я ограничусь историей с сердцевиной, которая вам откроет самое важное о Зинаиде Анисимовне - её суть.
Зинаиде не выпало узнать, что такое любовные переживания, ревность. Никогда не гадала: любит, не любит, плюнет, поцелует... С Ильёй она познакомилась в институте, на геодезическом факультете.
Это было взаимное чувство с первого взгляда и на всю жизнь. О помпезных свадьбах в ту пору не помышляли, да и разве размах определяет счастье?
Расписались на третьем курсе, отметились у родителей и уже нечто похожее на гулянку, устроили с однокурсниками. Самым дорогим подарком для молодожёнов стала отдельная комната в студенческом общежитии. В ней и жили до получения дипломов инженеров - геодезистов.
Высокие, красивые, схожие по характеру, увлечённые одной профессией - бесспорная пара, между ними никто, никогда не смел встать. Первые десять лет Илья и Зина были бродягами.
Этого требовали изыскательные и проектировочные работы. Их единственным, но обязательным условием было - не разлучать! Только совместные командировочные задания.
В отпуска навещали родителей и бабушку Зины, проживающую в микрорайоне поселкового типа. Собственно, у неё и останавливались. Только она не докучала вопросом о детях. Сами супруги к своей бездетности относились спокойно.
Их жизнь напоминала скоростной поезд с остановками в интересных местах. А ребёнок ... У здоровых родителей он непременно родится, тем более бабушка Зины ей всю судьбу предсказала - верную любовь, дочку, крепкое здоровье и долгую жизнь.
В тридцать два года Зина родила дочь Наташу. И хотя жилищная комиссия откликнулось ордером на однокомнатное жильё, молодые родители выбрали жить у Раисы Антоновны - той самой бабушки Зинаиды.
А что - дом двухэтажный, старого типа, но квартира в три комнаты. Экология замечательная - лес окружает посёлок. И Раиса Антоновна, как помощница, очень кстати пришлась.
После рождения дочки, Зинаида от командировок открестилась. Илья ездил часто, но разлука лишь подтверждала насколько крепка их семья. Красота матери передалась Наташе в приглушённом виде, но хватало, чтоб иметь возможность выбирать кавалеров.
После восьмилетки и ДМШ, девушка поступила в музыкальное училище. Вот тут пригодилась ранее полученная однокомнатная квартира - всё-таки из посёлка было далековато ездить на учёбу.
Не смотря на юный возраст, мать с отцом дочери доверяли, ограничиваясь деликатным контролем и необходимой помощью. Сами они с посёлком срослись и старенькая бабушка уже требовала заботы.
Последующие пять лет принесли разное - радостное и печальное. Наташа, по праву диплома, стала преподавателем вечерней музыкальной школы для детей и юношества. Познакомилась с серьёзным молодым человеком - выпускником политехнического института, и пошли намёки на скорую свадьбу.
Бабушка, Раиса Антоновна, последний год сильно болевшая, умерла. В чём-то, она была Зинаиде ближе родной матери, и утрата надолго лишила её улыбки. Но вот дочка заявила, что больше не намерена откладывать замужество. Полгода прошло и прабабушка в хороших летах умерла.
Права, права. А журавлик и улететь может.
После свадьбы молодой муж переехал в однокомнатную квартиру жены. Им на двоих хватало. Года три начинающие супруги жили, в окружении шумной компании. Выезжали на природу, тратили зарплату исключительно на удовольствия, всполошив свекровь.
Считая невестку виновницей, она оббила порог дома Ильи и Зинаиды.
Говорила: "Порядочные, домовитые жёны рожают детей, а ваша свиристелка нам сына испортит!"
Зина отмахивалась: "Оставьте молодёжь в покое! Когда ещё дурачиться, да полной грудью дышать? Родить и в тридцать не поздно - по себе знаю!"
В некоторой части права оказалась. Супруги от гостей устали, остепенились. Принялись на серьёзные покупки копить, мебелью обставляться. И надумали ребёнка родить. Кажется, чего проще для молодых, любящих людей?
Но не забеременела Наташа и два года спустя. Врач - гинеколог, выявив некоторые отклонения в её женском здоровье, назначила стандартное лечение, впрочем, считая, что всё поправимо. Наталья, в отличие от матери, имела порывистый, экзальтированный характер.
Подогреваемая упрёками свекрови, она принялась страдать и метаться от одного специалиста к другому. Теперь часто бывая у матери, просила совета, но такого, чтоб сразу был толк. Зинаида пыталась дочь вразумить:
"Наташка, тебе всего двадцать шесть лет. Помяни моё слово - в тридцать будешь для малыша коляску присматривать."
Но дочь рыдала, как потерпевшая и несла всякую чушь про необратимое бесплодие и даже порчу. Кое-как перетерпев ещё года три, она убедила мужа, что у них только один выход - усыновить малыша. Повеселевшая, говорила матери:
"Саша согласился! Это ведь не только ребёнок - для нас, но и благородный поступок. Даже в самом распрекрасном детдоме, детям холоднее, чем с мамой и папой. Мы уже узнавали, какая подготовка необходима. Дело не простое.
Нужно много справок собрать, характеристики всякие. Психолога посетить. Но, в принципе, мы подходим. Квартира маловата, но ищем обмен с доплатой. Вы нам поможете, мама? Переезд необходим и чтобы скрыть от любопытных факт усыновления.
И мы решили ничего не говорить Сашиным родителям. Как всё будет на мази, скажусь беременной на нужном сроке - мы ведь совсем крошечку намерены взять."
Принять сироту, если от сердца, дело хорошее. И деньгами для обмена квартиры можно помочь. Вот только затея с обманом свекрови, Зинаиде и Илье не нравилась. "Это наше личное право, сообщать об усыновлении или нет!" - горячилась Наташа.
Зять держал её сторону. А, в общем-то, они не разрешения ждали, а ставили в известность. Около года ушло на то, чтоб всё получилось тип-топ. Зато в двухкомнатную квартиру района - новостройки, втроём, переехали. Папа, мама и младенчик Серёжа.
От новорожденного мальчика отказалась семнадцатилетняя студентка, желавшая скрыть свой стыд от родни. Глядя на счастливую дочь, вполне довольного зятя и обмишуленную сватью, Зинаида думала:
"И впрямь, ладушки получились! Мальчишечка, славный такой, в любящей семье вырастет. У нас с Илюшей внучок появился."
К тому же, Наташа оставалась при своей женской проблеме и беременность не наступала. Значит, всё правильно.
Серёжу - темноволосого, синеглазого, признавали похожим на обоих родителей. Бабки и дедки с обеих сторон за право понянчиться с ним не воевали. Например, свекровь переметнулась к младшей дочке, родившей вскоре после замужества. А где жена - там и муж.
Сыну Наташи и Саши иногда приносили гостинцы, да ахали: "Как быстро растёт!"
Зинаида Анисимовна, находясь в возрасте чуть больше шестидесяти, домовничала, огородничала и занималась общественной работой в посёлке. Её супруг продолжал на работу ходить, в свободное время рыбачил, грибы в сезон собирал.
Изучал политическую обстановку в стране и за рубежом. Не бессердечные, внука чужим они не считали. Но ...
Зина и Илья были не из сентиментального поколения и над своей-то дочкой ватным куполом не склонялись. Накормить, обуть, одеть, обеспечить всем необходимым для развития, что-то вложить, мимоходом, в голову. Ну и, конечно, личный пример.
В этом для них воспитание заключалось. Впрочем, на конкретный призыв помочь, прибывали немедленно. Но не чаще. На взгляд Зинаиды Анисимовны, Наташа чрезмерно сюсюкала, тискала и наряжала сына.
Говорила, поджимая губы: "Наташ, это же не котёнок, чтоб бесконечно чмокать и умиляться. Покажи, как кубики составлять, пирамидку нанизывать и пусть занимается. Ему уж годик подходит, а ты всё горшок обдаёшь горячей водой прежде, чем посадить. Чай зад не застудит!"
Наташа из памяти вынимала обиды: "Я сыну даю то, чего мне самой не хватало - ласковую любовь! Ты, бывало, прочтёшь сказку, погасишь свет и "спокойной ночи!" А нет, чтоб словечек нежных нашептать, одеялко со всех сторон подоткнуть."
Зинаида Анисимовна не признавала упрёк: "Зато не пропустила твои способности к музыке. От нового пальто отказалась, чтоб тебе купить инструмент, когда в музыкалку пошла. Книги лучших, детских авторов, какими только путями не доставали! И, мы с отцом, никогда тебе не мешали собой быть."
Время шло. Серёже три года исполнилось. Уже в детский садик водили и подумывали втроём в первый отпуск махнуть - хотя бы на турбазу, учитывая непростые девяностые годы. Вдруг Ангел, мимолётом, коснулся Натальи.
Так эмоционально она о своей неожиданной беременности говорила, смеясь и утирая слёзы. Что ж, понять можно. И в словах: "Ты права была, мама, не так и долго пришлось бы мне ждать родного ребёнка!" вроде бы, не было ничего обидного для Серёжи.
"Значит, будет у вас полный комплект - сын и дочка!" - подытожила Зинаида Анисимовна, не видя чрезвычайности в событии.
Наташа родила дочку, назвав её ласковым именем - Оля. Первые месяцы всегда самые сложные. Зинаида Анисимовна стала приезжать к дочке каждое утро, а иногда и ночевать оставалась. Так что странные перемены разворачивались на её глазах.
Например, Серёжу лишили детской комнаты. С трёх лет он в ней самостоятельно спал в удобной кровати. Лазал по спортивному комплексу. Рисовал за личным столиком. Шкафчик с одеждой, полки с игрушками - всё для него!
Теперь в этой комнате расположилась родительская постель, пеленальный столик, кроватка и шкаф с вещами Оленьки. Спортивный комплекс, столик для рисования отправились на балкон. Часть мальчишеских игрушек туда же - в мешке.
Небольшую коробку с машинками поставили за диван - новом спальном месте Серёжи. С учётом, что в свою спальню родители дверь закрывали, ребёнок чувствовал себя, как на необитаемом острове.
На мальчика, и так большую часть дня проводившего в детсаду, шикали. Требовали отойти, не мешать. Занятые малышкой, дочь с зятем ужинали без притязаний и для старшего сына специально не готовили. Сунут в ручонку печенье и ладно.
Замаранный ли, с соплёй под носом - никому дела нет. Зинаида Анисимовна, сама не потрафлявшая балованье детей, находила такое отношение оскорбительным для Серёжи.
Недоумевала: "Наташа, почему перемены такие? Ты ж надышаться на него не могла!" Наталья отвечала с оттенком вины:
"Оля всю любовь перетянула на себя. На Серёжу другими глазами смотрю. Увалень неуклюжий! Не так пахнет, канючит. Сидел бы в уголке и играл. Так нет - постоянно внимания требует! Квартира, уже теперь, кажется тесноватой. Когда Оля станет взрослее, ей потребуется свой уголок, а Серёжку куда?"
Это настроение невозможно было списать на усталость или послеродовую депрессию. Неприязнь Натальи к приёмному сыну усиливалась, а Саша, как всегда, жил настроением жены. И пришёл час страшного заявления.
Наташа сообщила матери, что надумала отдать (вернуть) мальчишку в детдом. Вот только нужно продумать, как это правильно сделать. "В каком смысле - правильно?" - уточнила, оглушённая Зинаида Анисимовна. Наталья деловито разъяснила:
"Чтоб никто не смог упрекнуть. Я ведь преподаватель. Соседи, знакомые. Ну, свекрови Саша пояснит. Признается, что усыновили и скажет, что мальчик отстаёт в развитии. Она такой ноши для сына не захочет. Примет, хоть и выльет на меня чан помоев.
Знающим нас, совру, что настоящая мать Сергея моя двоюродная сестра. Была лишена родительских прав, а теперь исправилась и забрала мальчика. Вполне правдоподобно.
Вот официальным людям, как объяснить... Может, фиктивно развестись с Сашей? Типа, одной поднимать двух маленьких ребятишек - мрак! Сдам, а потом снова распишемся..."
Дочь, нанизывая ложь, как бусины на нитку не краснела, не сомневалась, не мучилась. Прежде, чем уйти, Зинаида ледяным тоном сказала:
"А я была уверена, что Серёжа вам стал родным не только по бумагам. Ты так славно им забавлялась, так искренне обвиняла меня в материнской холодности. Теперь обдумываешь, как подло поступая, лицо сохранить!"
Зинаида и Илья не держали свою дочь в сахарном сиропе, как вишню. Сами не балованные, были продолжением времени "Вперёд, к коммунизму!" Но цинизм приёмных родителей их потряс до глубины души. Оба Серёжу внуком считали.
К новорожденной Оле ещё следовало привыкнуть, а старшенький, как есть свой. А своих (так их учили, так в них взросло) не бросают. Никуда не сдают, не отрекаются.
Каким образом бумажно-юридически всё оформлялось, неизвестно. Да и причина, по которой внук Серёжа вдруг стал жить у бабушки с дедом в посёлке, долгое время озвучивалась так:
"Зятя перевели на должность с командировками, Наталья с двумя детьми не справляется. Быть при ней - у нас возможности нет. Вот и забрали Сергуню к себе."
Уж потом-потом просочилось, как есть. И про усыновление, и про желание отказаться от приёмного сына. С оханьем прижимали ладони к губами - чужая подлянка сразу в глаза бьёт. Кое-кто пытался поглубже копнуть, но Зинаида Анисимовна ставила ограничения.
Первый год мальчик сильно по маме с папой скучал, спрашивал, когда его домой заберут. Зинаида пряталась за те же отговорки: маме тяжело, Оля маленькая, папка в разъездах. Потом ничего: привык, прижился.
Чем старше, тем крепче привязывался к деду и бабке. Всегда чистенький, аккуратный. Не сам по себе рос - с дедушкой на рыбалку ходил, в лес по грибы. Бабушку сопровождал повсюду. Рано понял, что старики, в посёлке, люди уважаемые, нужные и этим гордился.
А что ж, бывшие мать с отцом не навещали мальчишку? Тут Зинаида сразу категоричное решение Наталье озвучила:
"Сергей теперь только наш. Снят с тебя непосильный груз, и ты ему душу не рви - не приезжай! Наполовину быть родителями не получится. Вы от него отказались, мы - от вас. И Оля без нас вырастет. Не из мести. Так всем спокойнее."
Вот правда иль нет, но говорят Наталья к матери не раз приезжала - на лице неловкость, в руках полные сумки. Не принимали ни дочь, ни гостинцы! Сурово? Смотря, как разбирать.
И уж через годы, Серёже лет шестнадцать исполнилось, побывал он у бывших, приёмных родителей. Как там было, описать не могу - не знаю совсем. Но лёд вдруг тронулся. Наташа стала бывать у родителей. Одна или с мужем. Оля, может, пару раз приезжала.
Муж Зинаиды умер незадолго до совершеннолетия внука. Потеря большая для всех, кто его знал. А для Зинаиды Анисимовны и Серёжи - неизбывное горе, конечно.
Потом парню служба армейская выпала. Всё ещё бодрая, "идейная" бабушка, оставив общественный пост, ветеранов, инвалидов, на военной присяге присутствовала. Отслужил, и продолжили бабка с внуком вдвоём поживать.
Сергей продолжения образования не захотел. Там-сям покрутился шофёром. Открыв категории нужные, стал водителем дальних рейсов. Кто у них в квартире бывал - хвалили хороший ремонт, отмечали, что теперь вся техника у Зинаиды, согласно времени, никакого старья.
Сама не только добротные, из прошлого вещи носила, но и обновками щеголяла. Понадобилось - от катаракты избавилась. Внук сопровождал и в кассу платил. Так-то, к юбке бабки пришпилен он не был - летал на отдых куда-то, отечественный автомобиль сменил на импортный.
Покуривал, но не пил. Собой вполне симпатичный. Приятели оставались те, что со школы. Девчонки менялись, но ни одна не цепляла всерьёз. Может, Серёжа разучился верить, а потому и полюбить не мог?
Зинаида Анисимовна никогда не стенала по правнукам, не гнала внука жениться, не ругала за легкомыслие. Умела своими интересами жить. И в девяносто оставаясь красивой старухой, ходила прямо, слегка опираясь на трость.
Ясный ум, хваткое понимание поселковых проблем. Она казалась не долгожительницей - вечной. И вот, прошлой весной, в апреле, всех подвела. Особенно внука.
Он хлопотал о похоронах, поминках, отстранив Наталью Ильиничну - дочь Зинаиды Анисимовны. К слову, вопрос наследства ни она, ни её дочь не поднимали. Из-за бесполезности, честности - не интересно. И на поминальном обеде были они молчаливы.
А Серёжа сказал, с растерянным видом:
"Я бабу Зину так любил, так любил, как никого в жизни. Теперь, как один на земле."
Ну, даст Бог, сообразит, что пора найти пристань, и след после себя оставить. Будет жив - всё успеет в свои немногим за тридцать. Поберегла судьба Зинаиду Анисимовну, прибрав раньше, чем любимому внуку выпали солдатские испытания.
Вот такая сердцевина и суть одного эпизода из жизни обыкновенной, особенной женщины.
от автора: Мама моя проживает в том же посёлке. По сути, эта история от неё. Лично Зинаиду Анисимовну я не знала, но стороной видела. Действительно, её старость выглядела красиво. Как и Поступок, жизнь.
Благодарю за прочтение. Пишите, голосуйте, подписывайтесь. Заранее признательна. Лина