Очнувшись, Вадим почувствовал невыносимую боль во всём теле. Он практически не мог шевелиться, а кромешная тьма навеяла мысли о смерти.
— Я умер! Боже, неужели я умер?
До слуха Вадима эхом донёсся собственный крик. Следом раздался скрип открывающейся двери и приближающиеся торопливые шаги.
— Ну, вот и славно. Очнулся! Жить будешь! — послышался успокаивающий женский голос.
— Я умер? — повторил парень свой вопрос.
— Нет, живее всех живых! И находишься в реанимации. А ты разве ничего не помнишь? Не волнуйся, так бывает. Память вернётся. Завтра тебя навестит Павел Иванович, расскажет о плане лечения. А сейчас, дружочек, тебе нужно отдыхать. Спи, спи, — прошептала убаюкивающе медсестра.
Вадим погрузился в забытье.
Спустя время снова пришёл в себя. И теперь ему удалось вспомнить, что произошло. В памяти всплывали фрагменты случившегося. Вот он, превышая скорость, мчится по трассе на своём мотоцикле. В следующее мгновение на встречу выезжает автомобиль, а Вадим, уходя от столкновения, вылетает в кювет.
«Сам виноват!... Благо, другие не пострадали!... В рубашке родился!» —говорили водители, окружившие его. Это последнее, что помнил Вадим. Далее он очнулся в реанимации...
С трудом подняв одну руку, он ощупал свое лицо. Его голова и глаза оказались перевязаны. Парень тяжело простонал. Казалось, будто его стон, разнёсся по реанимации, оттолкнулся от холодных стен и вернулся. Погруженный в темноту и безмолвие реанимации, Вадим уловил стук собственного сердца и едва слышные звуки работающей аппаратуры.
Неожиданно он различил посторонние шорохи и прошептал:
— Кто здесь?
Ответа не последовало.
— Здесь кто-то есть? — более настойчиво повторил Вадим.
Шорохи стихли. В реанимации снова нависла давящая атмосфера. И когда Вадиму уже решил, что померещилось, ему ответил приятный девичий голос:
— А ты думал, что ты здесь один лежишь?
— Вообще да.
В ответ девушка усмехнулась.
— Не стоит так пугать. Если ты не заметила, на моих глазах повязка. И я ничего не вижу, кроме пугающей темноты.
— Прости! — в её голосе послышались нотки примирения.
— Как тебя зовут? — спросил Вадим.
— Агата!
— Меня Вадим.
— Будем знакомы, Вадим!
В следующую минуту дверь реанимации открылась, и беседу молодых людей прервали.
— Доброе утро! Меня зовут Павел Иванович! Как самочувствие, Вадим? — бодро поинтересовался доктор.
— Будто под катком размазало, — пробормотал Вадим.
— Переломы рёбер, множественные ушибы. И вишенка на торте: черепно-мозговая травма. Про таких говорят: «С того света вернулся!» Эх, парень, повезло тебе! Работы хоть и предстоит много, зато живой. Состояние стабильное. Ещё пару дней и переведём в палату.
— Павел Иванович, а мои глаза? Я буду видеть? — наконец смог задать Вадим самый важный для себя вопрос.
— Будешь. Думаю, через пару дней снимем перевязки. Потерпи. Всему своё время. Организм молодой, восстановишься.
Вадим облегчённо вздохнул. Голос доктора звучал уверенно и вселял надежду.
— А пока отдыхай. Силы тебе ещё понадобятся, — попрощался доктор. Дверь закрылась, и в реанимации стало тихо.
— Агата! — позвал Вадим.
Ни ответа, ни иных звуков. «Спит», — предположил он. Препараты, вводимые Вадиму, значительно купировали болевые ощущения и вводили в дремоту.
Спустя время он пробудился. Жгучая ломота в теле усилилась. Мучительная головная боль заставила окончательно прийти в себя. В горле пересохло и хотелось пить.
— Медсестра, — промычал Вадим. — Медсестра!
— Ночь. Спит она на кушетке. Не услышит. Не трать силы, — зазвучал в ушах голос Агаты.
— А ты откуда знаешь?
— Своими глазами видала.
— Ну да, видала? Всё тебе из реанимации видно!
— Достаточно, чтобы не голосить на всю больницу по ночам, как делаешь ты, — отрубила девушка.
— Ладно, шутница, не обижайся!
В ответ Агата лишь тяжело вздохнула и не обмолвилась более ни словом.
Утром следующего дня пришла медсестра. Вводила различные препараты, от которых к горлу подкатывала тошнота. Однако и болевые ощущения притупились. Вскоре заглянул Павел Иванович. Бегло провел осмотр, приговаривая:
— Так, ну как у нас дела? Вижу. Отлично! Неплохо. Мне нравится!
По его обрывистым фразам Вадим понял, что проводимое лечение даёт хорошие результаты.
Следом за доктором в реанимации появилась мама:
— Сыночек мой родненький. Живой! Мы с отцом так испугались, думали, не увидим тебя уже никогда. Как же ты нас напугал! — всхлипывала она, едва сдерживая слёзы.
Находившееся с ней медсестра безустанно повторяла одно и тоже:
— Пойдёмте, женщина! Я вам сказала: всего одну минуту. Поймите, нельзя в реанимацию пускать. Время вышло. Я не хочу проблем. Прошу вас, выходите!
... После ухода матери на душе Вадима стало совсем тошно. Он явственно почувствовал свою вину. Несчастные родители, ведь он совсем не думал о них, гоняя на своём мотоцикле и каждый раз испытывая судьбу. Вадим любил скорость и игры со смертью. Приключения, кураж и адреналин. Всё это будоражило, делая его жизнь менее пресной.
— У тебя хорошая мама, — прервал его терзания голос Агаты.
— Ты права. И она точно не заслужила такого безответственного сына, как я.
— Главное, она любит тебя. Цени и береги родителей.
— А твоя? Не любит? — огрызнулся Вадим на нравоучения девушки.
— Любит, но не меня. Меня и младшую сестру она давно променяла на отчима. Ему в глаза заглядывает и слепо верит, а на меня волком смотрим. А он, знай себе, пользуется её доверием! — Агата запнулась и поспешила перевести тему. — А ты у нас, значит, гонщик? Давно мечтала прокатиться на мотоцикле. Одеть ярко-красный шлем, кожаные штаны и куртку. Так, чтобы все проезжающие водители оглядывались и восторгались моей дерзости и бесстрашию! Не сбылось.
— Представляю себе, — сдерживая смех, произнес Вадим и поспешил поддержать девушку. — А знаешь что? Обещаю тебе, как поправлюсь и встану на ноги, поедем кататься. Безумств на дороге более не будет, но тебе понравится! Договорились?
Агата не отвечала, а только тихо всхлипывала.
— Я что-то не то сказал? Я тебя обидел? — растерялся парень.
— Ноги болят, — глотая слёзы, ответила Агата.
— А что у тебя с ногами? Расскажи, что с тобой произошло и почему ты здесь?
— А нет ножек, отрезали и всё равно болят.
— Прости, я не ослышался? — ошеломленный сказанным, прошептал Вадим.
Агата вдруг замолчала, не произнося ни слова, не издавая ни звука. Вадиму показалось, будто он остался один.
— Агата, отзовись! — шептал он в пустоту. Повисшая в реанимации тишина давила. Находясь под действием препаратов, он вновь погрузился в сон.
Следующие сутки, как показалось Вадиму, девушка игнорировала его. И только наступившей ночью она, наконец, ответила.
— Агата, ты меня слышишь?
— Да, — отозвалась девушка.
— Тебе все ещё больно?
— Мне страшно.
— Не бойся! Все будет хорошо. Верь мне. Ты справишься.
— Теперь мне никогда не будет хорошо!
— Прошу тебя, расскажи мне, что произошло с тобой?
— Меня выбросили с балкона восьмого этажа.
— Кто это сделал?
— Отчим. Он узнал о существовании дневника, — отрешенно продолжила Агата. — Это был дневник, где мной фиксировались его мерзкие действия, что он творил со мной с двенадцати лет. Шесть лет его извращенных потребностей уместились на ста семидесяти страницах. В своём дневнике я описала всё, включая даты и детали.
— А твоя мать? — Вадим не верил своим ушам. Он кипел от злости. Хотелось прижать девушку к себе и защитить.
— Однажды я рассказала ей о происходящем. Она не поверила, обвинив меня во лжи. Мать боготворила отчима, ведь он содержал нас. Надо отдать должное, мать он носил на руках, умело скрывая свое истинное лицо. А возможно, она не хотела замечать очевидного: ни его хищных взглядов, ни его грязных намёков. Мать уходила на работу, а он приходил в мою комнату и делал со мной всё, что пожелает. Я не могла убежать, я боялась за младшую сестру. Все эти годы я жила одной надеждой: окончить школу, устроиться на работу, забрать сестру и съехать из семейной квартиры навсегда. Но в один прекрасный день я уловила его похотливый взгляд, устремлённый на младшую сестрёнку, и пригрозила ему уголовным наказанием. Рассказала о своём дневнике. Убеждая в достаточности доказательств его преступления. И тогда он вышвырнул меня с балкона восьмого этажа.
Дыхание Вадима перехватило. Накатила ярость, и он сорвался:
— Я хочу помочь. Мы должны наказать этого урода!
— Помоги спасти сестру! — умоляюще зашептала Агата. Я спрятала дневник в кладовой на полке в синей коробке из-под обуви. Ты скоро всё поймёшь!
Последние слова Агаты донеслись эхом. Её голос будто удалялся и приближался. Вадим ощутил адскую боль в голове, сердце бешено заколотилось.
— Срочно! Зови доктора! Давление критически низкое, сердцебиение слабое! — закричала появившаяся медсестра. Вадим впал в беспамятство.
Спустя время он пришёл в себя. Рядом суетилась медсестра. Слышался голос Павла Ивановича:
— Ты нас, конечно, ночью перепугал. Вадим, ты боец! Давай-ка приподнимись, будем снимать бинты с твоего лица и глаз.
Яркий свет ударил в глаза. Прищуриваясь и моргая, Вадим смог разглядеть доктора. Перед ним стоял седовласый коренастый мужчина. И, как оказалось, не только его голос звучал уверено, но и сам он выглядел весьма внушающе.
— Ну как? Всё хорошо? Видишь меня? — спросил он.
— Вижу! Жжёт, будто в глаза бросили горсть песка.
— Понимаю. Жжение пройдет! На этом все. Сегодня переводим тебя в палату. Долечиваться и восстанавливаться будешь там, — сообщил Павел Иванович и удалился.
Вадим огляделся. Соседняя реанимационная койка была пустой.
— А куда подевалась девушка?— волнуясь, обратился Вадим к медсестре.
— Какая девушка?
— Агата! Девушка, которая находилась со мной в реанимации?
Лицо пожилой медсестры побледнело.
— Агата? — эхом повторила она за парнем.
— Да, та самая Агата, что скинули с балкона!
— Господи, что же это! —перекрестилась женщина и дрожащим голосом добавила: — Так ведь несчастная девочка умерла здесь за несколько дней до того, как тебя привезли и поместили в реанимацию. Страшное горе. Молоденькая совсем, восемнадцать годочков. Ни одного живого места ней не было. Множество травм. Ножки не смогли сохранить, ампутировали. Целая бригада за её жизнь боролась, но девочка умерла, так и не приходя в сознание. Полиция приезжала, говорили, мол, сама бросилась с восьмого этажа. Самоубийца она. Жаль девочку, ей бы жить да жить, — сокрушалась медсестра.
— Не может быть, — недоумевая, бормотал Вадим.
— Привиделось тебе, сынок. В стенах больницы чего только не бывает. Действие препаратов, шок. Услышал разговоры медсестер, вот и показалось в бреду. Умерла девочка. Царствия ей Небесного.
...
Долгое время, проходя последующее лечение, Вадим снова и снова вспоминал Агату. Ему не давала покоя история, рассказанная ей. И мысли, что все события могли оказаться страшной реальностью, а отчим безнаказанно продолжает гулять на этом свете, не давали ему покоя. С большим трудом, но ему удалось раздобыть адрес Агаты, где могла находиться в опасности её младшая сестра.
Оправившись, Вадим решился проверить, так ли это на самом деле. Дверь открыла женщина средних лет. Разглядывая Вадима уставшими глазами, она спросила:
— Вам кого, молодой человек?
— Я друг Агаты, — растерянно ответил он, придумывая, что сказать далее. — К сожалению, я не смог присутствовать на её похоронах. И теперь собираюсь съездить к ней на могилу и попрощаться.
— Я вас не знаю. Мне казалось, у Агаты совсем не было друзей, — удивлённо ответила мать.
— Вы ошибаетесь, — твёрдо сказал Вадим.
— Хорошо, проходите! Одну минуточку, подождите, — произнесла женщина и направилась в комнату.
Увидев дверь кладовой и воспользовавшись моментом, Вадим прошмыгнул внутрь. Невероятно! Среди множества вещей он быстро обнаружил ту самую синюю коробку. Открыв крышку, облегчённо вздохнул: внутри оказался дневник Агаты.
— Вы кто? Вор? — раздался детский голос за его спиной.
Вадим вздрогнул и обернувшись, увидел девочку. Ей оказалась сестра Агаты.
— Привет! Нет, не бойся меня. Я пришёл отдать это твоей матери, — доставая дневник, ответил он.
За спиной девочки показалась мать:
— Что отдать?
— Личный дневник вашей погибшей дочери, который она вела много лет. Агата не самоубийца и вы это поймёте, лишь прочитав её дневник! — уверенно выпалил Вадим и протянул его матери.
Трясущимися от волнения руками женщина взяла дневник и прошла в зал. Вадим и младшая дочь последовали за ней. Он видел, как менялось лицо женщины при прочтении дневника. Её губы дрожали, глаза наполнили слёзы.
— Так вы друг Агаты? — спросила девочка.
— Можно и так сказать, — загадочно отозвался Вадим.
— Пойдёмте, я покажу вам её комнату, — позвала сестра.
Вадим застыл. На одной из стен висели фотографии Агаты. Вот она там самая, девушка из реанимации. Длинные светлые волосы, глубокие и печальные глаза.
— Невероятно красивая. Правда? —тихо спросила девочка.
— Правда!
Вдруг из зала раздался крик. Посреди комнаты стояла мать Агаты, прижимающая к себе её дневник. Глаза женщины смотрели с ненавистью и яростью на вернувшегося домой супруга. Заметив дневник в её руках, он всё понял.
Глаза мужчины забегали, и он принялся оправдываться:
— Я объясню! Всё, что там написано: ложь и клевета! Твоя гадкая дочь сама вешалась на меня! Проходу мне не давала! Малолетняя про...
И он не успел договорить, как в эту же секунду мерзавец отлетел к батарее. Позади, обтирая кулак, стоял Вадим.
— Я понял, понял! — заверещал испуганный отчим, вжимаясь в пол.
.... Вадим и Алёна, сестра Агаты, сидели на лестничной площадке. В это самое время в квартире находилась полиция. Отчим заунывно скулил, пытаясь найти себе оправдание. Мать осыпала его проклятиями. Вскоре мужчину вывели и увезли.
— Ты ещё придешь? — с надеждой спросила девочка.
— Пожалуй, — отвечал Вадим. — А знаешь, когда ты подрастешь, я готов прокатить тебя на мотоцикле. Хочешь?
— Ещё бы! Я надену красный шлем, кожаные штаны и куртку! Обещаешь?
— Знакомые слова! Обещаю!
А вскоре Вадим шёл по тёмному городу. И ему бы ликовать восторжествовавшей справедливости, но он продолжал думать о покойной Агате. Ему думалось, что не все виновные понесли своё наказание...
