Всем привет! Сегодня мы с вами рассмотрим ряд проблем в «около космической» публицистической и «чисто космической» мемуарной литературе. А потерпевшим/обвиняемым у нас сегодня знаменитый космонавт Алексей Архипович Леонов. Сегодня рассмотрим два произведения и попробуем установить степень их достоверности. Поехали!
Начнём мы наши рассуждения с повести А. Митрошенкова «Алмазные тайны Вселенной», которую опубликовали в сборнике «Сын Земли». На моём канале уже выходил пост об этой книге, и о качестве материала в нём изложенного. Есть интересный материал, а есть проходные статьи, которые набирались только для объёма. Статья, о которой пойдёт сейчас речь, относится как раз ко второй категории: очень много безграмотного слабосвязанного текста. Я не преувеличиваю, обратите на это внимание, когда будете читать отрывки. Но не на русский язык я обратил внимание, как вы понимаете, хотя это тоже важно (на некоторых фрагментах у меня язык спотыкался на предложениях в три слова)!
В этой повести есть любопытное описание приключений Алексея Архиповича Леонова в США на тренировках по программе «Союз-Аполлон». Далее приведу отрывки из неё со своими комментариями по ходу:
«…Был поздний час, когда «Дельта» остановилась у залитого яркими огнями аэропорта. Встречавших было много. Их здесь ждали. Леонов легко узнал в толпе рослого стройного «Деда Тома», приветливо махавшего рукой. Сбежав по трапу, Алексей попал прямо в объятия Стаффорда.
<…>
Стаффорд и Леонов с первых дней установили деловые командирские отношения. Пока им в этом помогал переводчик. Они тянулись друг к другу, стремясь «состыковаться» прежде всего характерами. И всем это было понятно. Они – командиры экипажей, главные организаторы и ответчики за полет, успех эксперимента во многом зависит от них.
Есть у летчиков-испытателей и свои правила жизни, работы. Летное мастерство, риск в полете – обязательные атрибуты их дела. И мужество для них – это не какой-нибудь особый признак характера, а просто исполненная работа. Не больше. И проверяют они друг друга порой не принятыми в широком кругу способами.
Подвергся этому в Хьюстоне и Леонов... Но до этого у него была своя проверка, которую учинил ему однажды летчик-испытатель Егор Милютичев, один из асов вертолетчиков. По программе Алексею требовалось дать хорошую вертолетную подготовку. Он ее получил. Настала пора держать летный экзамен на «Ми-4». Принимал сам Милютичев. Выполнив задание в· пилотажной зоне, Леонов повел было вертолет на аэродром. Но Милютичев взял управление в свои руки и изменил курс полета. Выбрав в лесу небольшую полянку, посадил туда машину. Мотор приказал не выключать. Выпрыгнул из кабины, безразлично махнул рукой:
– Лети! Сделай пару полетиков...
Леонов глянул за борт. Будто в бурю перед грозой, раскачивались рядом ветки взбудораженных винтами деревьев. Взлететь отсюда по силе только летчику особой собранности и глазомера. Он дал обороты мотору, потянул на себя ручку «шаг-газ».
Машина круто вздыбилась над лесом. Он. ее развернул и повел курсом на север. Не больше тридцати минут длился этот полет, но он оказался для него серьезным испытанием на готовность к работе в космосе...»
Здесь сделаем небольшую паузу и обсудим прочитанное. Данный фрагмент очень хорошо иллюстрирует во что превратилась литература по космической тематике в восьмидесятые годы XX века: бессмысленный риск, героизация на пустом месте и, моё любимое, «этот навык пригодился ему в космосе»!
Давайте разбирать с конца: могла ли вертолётная подготовка пригодиться в космосе? И да, и нет. Давайте пойдём сначала – кто годится в космонавты? На начальном этапе, когда подошли к этому вопросу, рассматривали самые разные варианты, например, моряки-подводники! Почему? А всё очень просто – они легко переносили замкнутое пространство при длительных подводных плаваниях. Но в итоге, победили лётчики, притом не обычные, а лётчики истребительной авиации. Выбор был сделан из соображений, что в космосе человек будет находиться в экстремальных условиях на повышенных скоростях, что, скорее всего, потребует быстроты реакции и молниеносного принятия правильного решения в любой сложившейся ситуации. По этой причине вертолётная подготовка могла быть как хорошее дополнение, но основная реакция у лётчика, всё-таки, вырабатывалась на самолётах-истребителях.
Про вертолётную подготовку Алексея Архиповича с наскоку найти никакой информации не удалось, в том числе и об этом эпизоде написано только в этой книге. О Владимире Александровиче Шаталове, например, известно намного больше, даже в википедии! Он, кстати, проходя службу старшим инспектором-лётчиком, освоил к внушительному перечню самолётов вертолёт Ми-4.
Но вернёмся к книге. В моём понимании вся эта история – вымысел на 70%. То есть правдой является только сам полёт, всё остальное – фантазии. Не поверю, что Егор Милютичев, учивший А.А. Леонова летать на этом вертолёте, дал бы ему задание, которое было бы сложнее того, с чем мог бы справиться будущий космонавт. Это основной принцип обучения, которому противоречит написанное: такое ощущение, что вертолётчик хотел А.А. Леонова «утилизировать».
Продолжаем:
«…И вот теперь, по существу, такой же проверке подверг его Стаффорд, этакий «волк» в летно-космических переделках. В одну из тренировок с ним Стаффорд предложил ему свое командирское место в тренажере «Аполлона», рассказал о предназначении кабинного оборудования, выполнении полета на корабле. И поставил задачу – посадить возвращающийся с Луны корабль в заданном районе Тихого океана. Расстояние до Земли 11000 километров, скорость – вторая космическая, 11 километров в секунду.
Леонов в корабле остался один. Стаффорд и специалисты спустились вниз, к пультам контроля. И хотя Алексей впервые «видел» этот тренажер, посадка у него получилась на редкость удачная. Всего 600 метров от «креста»! Астронавты явно были удивлены. «Как это так, – говорили они. – Русские не имеют пилотируемой лунной программы, их командир на «Аполлоне» никогда не летал, а задание выполнил превосходно».
Том Стаффорд ликовал, пожалуй, больше других. Именно с таким русским парнем ему хотелось работать в космосе. Остро чувствующим технику, хватким, умным. Да, конечно, он Леонова знал еще по встрече в Москве, но то были представления, не связанные с их будущим полетом. А теперь, показывая запись телеметрии, Стаффорд торжествующе жестикулировал, издавал эффектные щелчки пальцами.
«Стыковка» командиров проходила великолепно.
Разобрав полет по косточкам, Стаффорд обнял Леонова за плечи.
– О'кэй, Алексей! – сказал он и улыбаясь добавил: – В следующий раз получишь для посадки не район, а точку…
– Можно и точку, – ответил на шутку шуткой Алексей.
Как и Том, он отлично понимал, что при космических параметрах полета это почти невозможно…»
Весь этот фрагмент – один большой ребус. Давайте же разбираться, что меня здесь заинтересовало! Начну с главного: как сказано в этом фрагменте, каким образом Алексею Архиповичу удалось посадить корабль со второй космической скоростью на Землю, если у нас не было лунной программы? Человек, далёкий от космонавтики, связи здесь не увидит. Вдруг у нас космонавт просто везучий или находчивый?
К сожалению, нельзя посадить корабль, летящий со второй космической скоростью, используя принципы для кораблей, летящих с первой космической скоростью, особенно, если дело касается «Аполлона». Начнём с простого: как посадить корабль с первой космической скоростью? Обычно, для этих целей есть тормозной двигатель, который даёт сравнительно небольшой импульс для сведения аппарата с орбиты. В случае, если двигателя на аппарате нет, или нет топлива, то достаточно всего несколько дней, чтобы космический корабль сам сошёл с орбиты, цепляясь за атмосферу. При подлёте, особенно «пассивном» (т.е. без топлива), к Земле со второй космической скоростью нужно каким-то образом сначала затормозиться до первой космической (желательно), а потом сойти с орбиты. Если интересна данная тематика, то пишите в комментариях – разберём эту тему отдельно и более подробно.
С энергетикой у «Аполлона» было всё плохо: приходилось тормозить, используя атмосферу, но для этого нужно было проложить траекторию от Луны к Земле с большой точностью, для чего в программу было заложено три коррекции орбиты. Идея была очень проста в описании, но сложна в реализации: требовалось так коснуться атмосферы Земли, чтобы погасить излишнюю скорость и «отпрыгнуть» обратно, чтобы второй заход в атмосферу был уже с первой космической скоростью. Дело в том, что если сразу войти в атмосферу со второй космической, то будут перегрузки и тепловой поток, не совместимый с жизнью космонавтов.
А теперь вернёмся к тексту: если А.А. Леонов так ловко посадил корабль, не зная, как это сделать, то тут может быть два варианта. Первый: автор это всё выдумал или приукрасил, чтобы выставить нашего космонавта в более выгодном свете. Но, принимая во внимание тот факт, что именно Алексей Архипович был одним из основных претендентов для участия в полёте на Луну в реально существующей советской лунной программе, я смею предположить, что Стаффорд просто проверял свои подозрения насчёт своего заокеанского коллеги, что, на мой взгляд, достаточно неприятно. Хотя автор, как мне опять же кажется, здесь тоже много отсебятины написал. Что за «600 метров от креста»? Они же на воду садились! Мне это кажется притянутым, особенно, если учесть, что у нас такое понятие есть, т.к. садимся мы на сушу.
«…А вскоре пришлось держать еще одно испытание. И опять его учинил Стаффорд, признанный выдумщик нештатных ситуаций. Предложил Леонову выполнить стыковку «Аполлона» с «Союзом» ночью по бортовым габаритным огням. Программой ЭПАС это не предусматривалось. Все они делают днем. Это Стаффорду ясно. Как ясно и то, что, если Леонов хорошо причалится в темноте, на свету ему, как говорится, и делать нечего будет. Потому и дал такую «сверхзадачу»…
Алексей понял это, будучи уже в «полете». Пилотируемый им «Аполлон» вошел в ночь, и тут он вдруг получает команду: произвести стыковку. Первое охватывающее его чувство – отказаться. Но тусклой звездочкой вдали мерцает родной «Союз». Он посвятил ему многие годы своей работы в Центре и верил в него как в самого себя. Решительно подал крупную порцию газа в реактивные рули. Приближался к «Союзу». Но что это? По мере сближения он все никак не узнавал его. Бортовые огни виделись как бы с изнанки. Притормозил, пристально разглядывая «машину» в визир. Не разобрался. Дал газ еще, подошел ближе. И тут только понял: «Союз» повернут к нему тыльной стороной, да еще потихоньку вращается. Ну и Дед! Придумал же вводную...
Действуя осторожно, подвел «Аполлон» к «Союзу». Завис возле него, вникая детально в обстановку. Двинулся в обход, к тому месту, где находится стыковочный узел. Метрах в пятнадцати остановился, выровнял корабль, давая крохотные доли газа в рули, пошел на стыковку. Шаг. Еще шажок. Ближе. Еще ближе. Впившись в перекрестие прицела, лишь сжатием ручек управления подавал кораблю нужные команды. «Аполлон» не шел, а буквально крался к «Союзу». Ткнулся в «причал» и стих. Алексей метнул взгляд на табло. Оно сигналило о том, что корабли соединились, операция по стыковке завершена.
На миг расслабился. Откинулся слегка на спинку сиденья, облегченно вздохнул. Хотел было сдуть капельку пота с кончика носа, но тут услышал в наушниках знакомый голос Тома:
– О'кэй, Алексей! Отличная работа...
<…>
Подготовку советских космонавтов, их инженерную эрудицию, крепкую летно-космическую выучку высоко оценили американские специалисты. Янки не удивились, когда Леонов поведал им о том, что к такому полету они готовились, по существу, давно. Задолго до приезда в Хьюстон. Изучали «Аполлон», его системы, принципы управления в полете, технику возвращения с лунной орбиты на Землю. Здесь же, в Хьюстоне, им нужны были лишь тренировка на реальном корабле, его тренажере. И на командирском сиденье бригадного генерала Стаффорда Леонов чувствовал себя уверенно.
Корабли эти в принципе мало чем отличались. И тот и другой к моменту рождения проекта ЭПАС прошли большой «космический путь». На «Союзе» осуществлены многочисленные пилотируемые полеты по орбитам спутника Земли, «Аполлон» освоил трассу Земля – Луна. Созданные для решения разных задач, корабли, понятно, имели и разный вес, и разную тягу двигателей управления. На американском корабле они по 40 кг каждый, на «Союзе» – по 10. Садясь за командные органы «Аполлона» наши космонавты действовали в полете как бы более энергично. А астронавты США, привыкшие к своим мощным рулям, на «Союзе» поначалу пилотировали не всегда удачно. Приходилось много показывать и рассказывать, пока не вошло все в норму…»
Завершающий фрагмент повествует нам об ещё одной занимательной «тренировке». Если отбросить всю мишуру и оставить только суть – чем они занимались, то у меня остаётся только один вопрос: почему это всё происходит внепланово и хаотично!? Нужно ли отработать ситуацию, описанную в этом фрагменте? Конкретно эту – скорее всего нет, а ведь на это тратится время и силы космонавта (а вместе с этим и деньги, которые тратят оба государства)! Или это опять все вопросы к автору выдумщику? Или выдумщик не автор, а кто-то другой. Возможно, на этот вопрос мы ответ получим совсем скоро.
А отрабатывать различные ситуации обязательно нужно, но не «внезапно захотелось», а строго по плану! Например, нужно отработать ситуацию, что космонавтам придётся сажать не свои корабли? Да запросто! Вышла из строя система регенерации воздуха (гипотетически), у троих из пяти космонавтов жутко разболелась голова. Здоровыми остались два астронавта или два космонавта, вот и надо кому-то сажать не свой корабль.
А последний фрагмент – попытка автора порассуждать на тему, в которой он мало понимает, но хочет показаться «в теме». Корабли строились для одинаковых целей. Согласен, «Союз» со временем «помельчал», но именно из-за того, что стал «околоземным» кораблём, но изначально он тоже готовился к полёту на Луну.
В заключении по этой повести хочется добавить, что она вся очень слабая: и как литературная, и как смысловая. Видно, что требовалось наполнить книгу текстом, поэтому брали всё, что присылали. Есть там ещё один рассказ, который меня тоже повеселил, но о нём я расскажу в каком-нибудь посте. А пока перейдём к ещё одной интересной книге, а именно воспоминаниям Алексея Архиповича Леонова под названием «Время первых. Судьба моя – я сам…».
Скажу прямо, книга мне не понравилась, наверное, даже больше, чем дневники Каманина. Николай Петрович писал некую хронику, возможно, для потомков, но у него есть достаточно полезные заметки, которые я «взял на карандаш», можно будет по ним определять правоту рассказа. А «Время первых…» – книга, написанная (составленная) со слов Алексея Архиповича. Сразу поясню, чем это плохо: человек, если хочет оставить какие-то воспоминания, он их обязательно записывает сам, а после редактирует. Это делается в случае, когда хочется систематизировать воспоминания, структурировать их. Здесь же видно, что было очень много «сеансов повествований», т.к. многие темы идут невпопад. Но это я сейчас про форму, давайте по содержанию.
Вся книга – это набор баек. Не историй, не мифов, не легенд, а именно охотничьих и рыболовных баек, основная цель которых показать, насколько они были «рисковые богатыри», поэтому всё получалось, пока рисковали. Стоило С.П. Королёву умереть, так всё, рисковые парни кончились, поэтому пошли неудачи. Особенно я не понял обиды за несостоявшийся облёт Луны. Чтобы не быть голословным приведу фрагмент текста (примечательно, что здесь мы узнаём о Ми-4, но в другом ключе, чем это было в предыдущем «опусе»):
«…Надо было хорошо знать звезды, потому что предусматривали варианты ручной коррекции в случае отказа автоматики. Дальше. Единственный тренажер, который позволял отработать посадку на Луну, это был вертолет Ми-4. Я закончил школу летчиков-испытателей по классу вертолета. Инструктор у меня был Гарнаев, который потом погиб во Франции при тушении пожара. Я отрабатывал с ним посадку с выключенным двигателем на вертолете. Девять посадок таких, с высоты 110 метров. Опасно, но надо было.
Да, это была опасная и, конечно, тяжелейшая работа. Шесть кораблей мы пустили без экипажа, шесть кораблей облетели Луну, а в Политбюро все опасались. Эх, не было на них Сергея Павловича… Был бы Королев, он бы принял решение, надо лететь. Риски имелись, конечно, но игра стоила свеч. А новый главный конструктор Мишин – он блестящий исполнитель, но он не организатор, и он не человек, который мог принимать рискованные решения. А тут надо было принимать на себя все риски.
Так мы, имея возможность облететь Луну на полгода раньше Америки, этого так и не сделали. Якобы носитель был не надежен. Вы простите, причем тут носитель? Ведь шесть кораблей облетели! И почему там не оказалось человека? Хотя бы на пятом или шестом? Ведь мы-то были готовы… Ну, понятно, риски…»
Многим неизвестно, что до 1965 года не существовало какой-то единой структуры, которая ведала бы делами «космоса» (министерство общего машиностроения было создано как раз в 1965 году), поэтому каждая фирма, которая хотела поучаствовать в этом, вела различные подковерные игры. В итоге получилось два лунных проекта: один для приоритета, один для результата.
Приоритетный проект (кодовое имя Л-1) заключался в скорейшем облёте Луны. Для этого использовалась тогда появившаяся РН «Протон» (КБ В.Н. Челомея), которую пытались «поженить» с разгонным блоком «Д» и космическим кораблём, похожим на «Союз» (КБ С.П. Королёва). По этому проекту по отдельности всё было почти готово, оставалось только всё это соединить.
Результативный проект (кодовое имя Л-3) – это полёт от Земли к Луне с высадкой на поверхность. Здесь всё тормозилось созданием РН Н-1, которая на тот момент только-только начинала создаваться в цехах. Этот проект очень сильно отставал, а в итоге, так и не был доведён до успешного завершения.
Так вот, А.А. Леонов в своей книге жалуется на то, что было шесть успешных полётов вокруг Луны беспилотных «Зондов» и, если бы в одном из них был бы космонавт, то мы облетели бы Луну на полгода раньше американцев. У меня сразу вопрос – а дальше? Просто заполучить приоритет? В чём научная ценность данного полёта? Только в том, что А.А. Леонов слетал бы к Луне?
Короче говоря, очень сильно я разочаровался во многом, пока копался в этой теме. На самом деле, если рассматривать всю историю нашей космонавтики, то мы найдём в ней очень много трагичного, и дело даже не в погибших космонавтах, которые, безусловно, являются Героями. А вот является ли Героями коллектив, создавший РН Н-1, но, который не довёл её до успешных лётных испытаний по причине приказа сверху? Или тот факт, что всего лишь одно положительное решение о проведении наземных огневых испытаний первой ступени этой ракеты могло поправить дело? А самое главное, этот же коллектив позже создаст РН «Энергия», которая совершит всего два полёта (и оба успешных). Нужно их считать Героями? Поэтому мне и обидно каждый раз читать всякие байки, вместо анализа результатов, передачи опыта, ведь даже на Н-1 было достаточное количество уникальных агрегатов и технологических решений. Кстати, практику сборки огромной ракеты на космодроме начали именно с Н-1. И вдвойне обидно читать всякие сказки от прославленного космонавта.
А на сегодня всё! Если было интересно, подписывайтесь на канал, пишите комментарии и ставьте пальцы вверх. До новых встреч!