Гибнут русские усадьбы —
беззащитны и слабы
перед временем, хоть статью
величавы и горды...
Н. Бурцева. Авторский плэйкаст: http://clck.ru/4XpU6
В четырех километрах от Алексина на левом берегу реки Оки, находится жемчужина архитектуры старая помещичья усадьба. Это имение Чертковых – Пасхаловых в Колосово.
Ансамбль усадьбы был построен в первой четверти XIX века штабс – капитаном Александром Дмитриевичем Чертковым, на совершенно пустом месте (в документах XVIII века Колосово значится как деревня, в которой нет владельческой усадьбы)[1] Но уже в начале 40-х годов ХIХ столетия в статье Калужского губернского предводителя дворянства Н.К. Омельяненко «О помещичьих имениях в губернии, отличающихся успешным ведением сельского хозяйства» от 19 апреля 1841 года читаем: «…сельцо Колосово, управляется самим владельцем штабс– капитаном Александром Дмитриевичем Чертковым. Хозяйство замечательно устройством многопольной системы»[2]
В своих "Воспоминания о былом" Екатерина Алексеевна Сабанеева пишет: «Сельцо Колосово в 1830-х годах принадлежало Александру Дмитриевичу Черткову. Тарусскаго помещика Александра Дмитриевича называли Денежным, ибо у него был дом в Денежном переулке в Москве»[3]
В журнале «Библиотека для чтения» за 1853 год некий образованный путешественник писал: "Одно из достойных внимания имений, попавшихся мне на пути – сельцо Колосово, господина Черткова, оно замечательно как по своему красивому местоположению, так и потому, что содержится в приличной чистоте и опрятности. Большой фруктовый сад, начинаясь от Оки, тянется полянами, цветниками и дорожками. Ока белой тесьмой далеко растягивается в обе стороны от сада, за рекой видны живописные ландшафты, на которых рисуется Алексин, как бы стоящий на валу, гряды холмов, леса и прочее»[4]
Что же представляла собой усадьба Чертковых?
Устроена она была «во всем блеске затей, вывезенных тогда под впечатлением недавней поездки Чертковых за границу»[5] Поместье поражало своим местоположением. Парадная зона состояла из главного дома и двух флигелей, почти лишенных декора. Оконные проемы гармонировали со стенами. Лишь кованные ажурные металлические зонты над входами вносили необходимую здесь «жилую» теплоту.
П-образное здание главного дома было монументально, украшено теми же средствами, что и флигели, «балкон представлял ротонду с колоннадой под куполом»[6]
«Усадьба эта была не очень старинная; архитектура барского дома могла быть отнесена к характеру построек времен Императора Александра I»[7] Гости, приезжавшие к хозяевам «обедывали по-английски - часов в шесть»[8], а после «позднего обеда»[9], сидя на балконе, любовались красавицей Окой.
В середине XIX века А.Д. Чертков умирает, и усадьба переходит к его сыну Дмитрию Александровичу, который «был женат на сестре тарусского помещика Петра Александровича Хрущева Любови Александровне» [10]. «Богач Дмитрий Александрович Чертков» [11], владел имениями «в губерниях Владимирской, Костромской и Московской (всего 7150 дес. и 1065 душ)»[12]. Воспитанник Императорского Царскосельского лицея - сделал превосходную карьеру для дворянина XIX века.
В 1841 году он был «определен на службу вторым переводчиком в Московский главный архив министерства иностранных дел. В следующем году утвержден в должности члена комитета Московской детской больницы по письменной части. В 1843 г. перемещен на должность первого переводчика при Главном Архиве. В 1844 г., за ревностную службу и "особые труды по званию члена комитета Московской детской больницы" произведен в коллежские асессоры. Перемещен в 1845г в III-ю экспедицию департамента внешних сношений министерства иностранных дел. 21-го апреля 1847 г. пожалован в звание камер-юнкера двора Его Императорского Величества. В январе 1850 г. был командирован временно для занятий в Санкт- Петербургский Главный Архив Министерства иностранных дел, а в октябре 1854 г. назначен попечителем Калужских богоугодных заведений, причем обязался жертвовать в пользу этих заведений по 300 руб. ежегодно и единовременно пожертвовал 700 руб.»[13]
В 1860-ые годы Д. А. Чертков - предводитель тарусского дворянства, имел титул коллежского советника. Дмитрий Александрович был образованным человеком, приятным собеседником, но «насколько он был неприятен и тяжел как педант в служебном отношении, настолько был образцовым мужем и отцом».[14] Жена Д.А.Черткова, Любовь Александровна состояла членом женского благотворительного общества Тарусы. Супружеская чета любила устраивать приемы.
Гости, въезжая на территорию поместья, приходили в восторг от «вельможнической обстановки всей усадьбы»[15]: громадные фонари на каменных столбах у железных ворот, великолепная липовая аллея, засаженная «в два ряда с каждой стороны и ведущая от большой Алексинской дороги к колосовскому дому»[16], башня с часами, очаровательный дом, который «господствует над крутым и высоким берегом Оки, а по более отлогому его склону раскинут пространный и превосходно планированный парк. Зрителю мнится, что он не в России, а перенесен на берега Рейна».[17]
Роскошная обстановка дома, в котором «лестница и приемные комнаты убраны тропическими и цветущими растениями из собственных его (Черткова - Т.Г.) оранжерей, тянувшихся одна за другой, которые и снабжали стол всякими плодами». [18]
Дворянские балы Чертковых всегда отличались неуемной красотой и поистине грандиозным размахом.
Многочисленные приглашённые «из Тарусского и Калужского уездов»[19] начинали съезжаться после шести. Их радушно встречал хозяин Д.А.Чертков. Засвидетельствовав своё почтение, гости следовали указаниям распорядителя, который был «итальянский славянин (из Триеста)» [20] и вовлекал их в водоворот праздника…. «Лакеи в штиблетах, с гербовыми позументами по всем швам, официанты во фраках и белых галстуках»,[21] выполняли любые прихоти гостей, «столичные ваятели, с их кулинарными ассистентами, кондитер» поражали утонченностью «многоблюдного обеда»[22]
А «… вечером начинался бал с выписанным из Калуги оркестром. …Украшала празднество грациозная и приветливая ко всем молодая хозяйка дома, олицетворявшая тех «chatelaines» *, (владелиц поместий (фр.) - Т.Г.), о коих мы часто читаем в иностранных романах…. Любовь Александровна имела дело с провинциальными посетителями, многих из коих она видела в первый или во второй раз, … и все - таки … находила, о чем с ними беседовать, и беседовать даже продолжительно, так как некоторые гости оставались в Колосове и на следующий день. Душевная чистота этой женщины и детская ее способность забавляться тем, что казалось невыносимо скучным… облегчали ей роль хозяйки.
Элегантный колорит балу придавали дамские туалеты, мало уступавшие столичным. …Образчики прехорошеньких бальных сильфид представил Тарусский уезд в лице двух сестер Шатиловых и одной Елагиной, а в дополнение ко всему комильфотный оттенок балу придавали танцоры, артиллерийские офицеры, квартировавшие неподалеку в Тарусе и в Калуге.»[23]
Живописная обстановка усадьбы в это время становилась сказочной.
« Из приемных комнат второго этажа колосовского замка устроены вместо балкона или лестницы отлогие два спуска к цветникам, и все это вместе при бальном освещении с открытыми из зал окнами в теплую сентябрьскую ночь, озаряющем ближние цветочные клумбы, а затем, в отдельности, лунное отражение, игриво трепещущее над поверхностью Оки, - все это вместе придавало балу театрально - декоративный характер, изменившийся не менее эффектно, когда при лучах восходившего солнца аккорды оркестра слились с идиллическим звуком рожка: пастух выгонял в поле стадо» [24]
Вот так по- русски широко и так по- аристократически грациозно проходили праздники у Чертковых.
Имение Дмитрия Александровича на «изящно - роскошной ноге»[25], отражало затейливый вкус, богатство хозяев, которое поражало роскошью и утонченностью обстановки. Но таких усадеб было немного, они были скорее исключением, нежели правилом. В целом же, усадебная жизнь в Колосово у Чертковых была проста и скромна, «но в этой простате», была «теплая семейная жизнь» [26]
В конце XIX века усадьбу приобрел государственный советник - Клавдий Никандрович Пасхалов.
К.Н. Пасхалов родился в 1843 году в дворянской семье. Отец – крупный столичный чиновник Никандр Васильевич Пасхалов. Мать Анна Никаноровна Пасхалова (урожденная Залетаева [27]) была поэтессой. В юности, испытав влияние, творчески одаренной матери и её окружения в Саратове (Николай Гаврилович Чернышевский - выпускник Петербургского университета; будущий учёный- лингвист Александр Николаевич Пыпин; впоследствии писатель и историк Даниил Лукич Мордовцев; отбывавший ссылку в Саратове историк Николай Иванович Костомаров и другие) Клавдий Пасхалов попытался найти себя на литературном поприще. В его художественных произведениях затрагивались вопросы землеустройства и крестьянского быта. Эта тема всегда интересовала Пасхалова, но ему не суждено было стать писателем. В 1875 году он поступил на службу в Министерство финансов в особую канцелярию по кредитной части. В 1882 стал членом совета Крестьянского банка. Дослужился до действительного статского советника.
Точно не известно, когда Пасхалов вышел в отставку, вероятно в это время он занялся переустройством усадьбы в Колосово, полностьюизменив её. Новое "готическое" здание, напоминало замок. «Его внешний облик отражает уже не пассивное, рядившееся в эклектические одежды воспоминание о прошлом, а вдохновенное архитектурное мечтание о вечном царстве красоты. По сравнению с ампирными флигелями облик дома кажется особенно светлым и одухотворенным, но в то же время цельным, не разрушающим гармонию ансамбля. Главного фасада в привычном понимании здесь нет, и архитектурный замысел раскрывается только в процессе движения по интерьерам, парку и парадному двору. Целой системой пилонов и пинаклей выделен парковый фасад, к которому ведет парадная лестница с видовыми площадками, бассейном и фонтанами» [28]. Элементы готического стиля - стрельчатые окна, граненые пилястры, зубчатые завершения стен и дымоходов - придали всему дому вид средневекового замка.
Большое внимание К.П. Пасхалов уделял и внутреннему убранству. Дом украшали: величественная парадная лестница, сверкающий аванзал, готическая столовая с темными дубовыми панелями и кессонами потолка, сводчатая «романская» комната, прекрасный зимний сад, где круглый год цвели цветы и теплолюбивые растения. Южный угол дома, обращённый к реке, выполнен в виде башни с зубчатым верхом. Верх башни - открытая площадка. Отсюда открывается вид на приокские леса и холмы. От дома вниз по склону - каскад из двух круглых фонтанов, лестницы и бассейна с балюстрадой. Главный дом вместе с фонтаном и бассейном создавали необычайный художественный вид. В композиции парка удачно использован рельеф склона, обращенного к Оке.
Общественный деятель Пасхалов, как член уездного земского собрания, гласный Калужской губернской земской управы, почетный мировой судья, почетный член губернского попечительства детских приютов, занимался благотворительностью. Церковь в селе Сиваково (Приморский край - Т.Г.) в 1909 году была «построена исключительно на средства благотворителя, действительного статского советника Клавдия Никандровича Пасхалова, который пожертвовал 5000 рублей» [29]
На содержание пяти кроватей Московской Университетской нервной клиники женой Пасхалова Елизаветой Васильевной в 1890 году было пожертвовано двадцать пять тысяч рублей. «За Елизавету Пасхалову внес капитал ее муж Клавдий Никандрович Пасхалов. (8 марта 1890 г.)» [30]
Пасхалов передал в дар церкви села Солопенки (Тарусского уезда- Т.Г.) икону «Святого Александра Невского»[31].
Жизненный путь Клавдия Никандровича – это путь не столько государственного чиновника, благотворителя, активного общественного деятеля, сколько публициста и крепкого помещика.
Хозяйство Пасхалова в Колосово было очень богатым. Земли имелось больше тысячи десятин, в том числе семьсот десятин пахотной и триста- лесных угодий. Насчитывалось девяносто рабочих лошадей и тридцать выездных, укомплектованных тройками по мастям: серые, рыжие, вороные. На двух животноводческих фермах содержалось двести тридцать голов крупного рогатого скота: двести голов мясного на ферме в Купчино, тридцать голов дойного - на ферме в Колосово. Имелось тепличное хозяйство, зимняя оранжерея, а в Купчино - паровая мельница. Было шесть прудов с рыбой: «Пчелиный», «Коробовский», «Сажалки», «Романовский», «Новоселовский» и «Купринский». Капитал К.Н. Пасхалова в 1910 году достигал трех миллионов рублей [32].
Несмотря на преклонный возраст, Пасхалов был активным участником монархического движения начала ХХ века. Он являлся членом Русского Собрания [33], состоял почетным членом Русского монархического союза. Был избран почетным членом Калужского отдела Союза Русского Народа.
В 1908-14 гг. Клавдий Никандрович входил в состав редакционной комиссии многотомной «Книги русской скорби», которая издавалась Русским Народным Союзом имени Михаила Архангела в 1908-1914 гг.
11 марта 1912 года К. Н. Пасхалов был принят императором Николаем II. Уходя от самодержца Пасхалов, по его словам, «чувствовал вовсе не счастье… а конечную безнадежность, как будто я покинул постель отчаянно и неизлечимо больного человека. Да оно так и есть. И он, и все, кто его окружает, больны недугом «русского» либерализма, который и приведет нас к гибели» [34].
Еще в 1913 году Пасхалов предсказывал неизбежность новой большой войны: «для России создалось теперь такое положение, что столкновение ее с Австрией является неизбежным. Хочет или не хочет она войны, а таковая будет, если только Россия не откажется добровольно от своего мирового значения, и сама не станет членом славянской федерации под скипетром Габсбургов, чего, конечно, предположить нельзя… Удастся ли русскому колоссу устоять на ногах или же он рухнет и рассыпавшись на составные части, послужит образованию новых государственных организмов, это зависит всецело от мудрости и искусства его государственных людей» [35].
С началом Первой Мировой войны 1914-1918 годов, Клавдий Никандрович стал активным борцом с «немецким засильем», был одним из инициаторов и активных участников Саратовского Совещания уполномоченных монархических организаций (27-29 августа 1915г), на котором его избрали в состав депутации для Высочайшего приема. Однако в Петрограде представители совещания получили отказ в просьбе о встрече с царем, что произвело на Пасхалова удручающее впечатление «еще грустнее то, что Царь, за права которого мы распинаемся, очевидно, гневается на нас. Это ясно из отказа принять депутацию с Иконой и из молчания на нашу верноподданническую телеграмму. За что? Ведь в нашем выступлении не имели места никакие соображения личных выгод, и ничего, кроме оплевывания, от печати и общества мы не получили. Мы ведь шли” против течения”» [36].
В ноябре 1915 он принял участие в созванном сторонниками Н.Е. Маркова Совещании Монархистов, где выступал в прениях по вопросам борьбы с Прогрессивным блоком и немецким засильем, а также был избран членом Совета Монархических Съездов.
Пасхалов участвовал в организации Нижегородского Всероссийского Совещания уполномоченных монархических организаций и правых деятелей в ноябре 1915 года. Как патриарх правого движения он был избран председателем этого совещания и выступил с речью в начале его работы. В отчете о заседаниях отмечалось, что в своей речи К.Н. Пасхалов особо подчеркнул преимущества российского самодержавия: «Только благодаря Самодержавию возможно было отрезвление народа русского, что сделано одним взмахом Царя-Самодержца. Во Франции и Англии с завистью смотрят на нашу власть единодержавную, там не могут провести такой меры столь быстро и решительно. Там парламент, конституции, республики – вот причина этого. Говорили: Самодержавная Россия – тюрьма для человека. Но нигде не живется так свободно личности, как в России. И мы видим теперь, что за эту «тюрьму» все, даже инородцы, проливают свою кровь» [37].
На Нижегородском Совещании Пасхалов был также избран в состав Президиума Монархического движения. Клавдий Никандрович с гордостью принимал наименование «черносотенцы» и 31 октября 1915 писал Н.А. Маклакову: «…может быть и лучше, если наш съезд окажется в полном смысле «черносотенным». Тем меньше будет поводов к разладу, который неизбежно происходил между корифеями монархического хора» [38].
В годы Первой мировой войны Пасхалов жил в Колосово в своем имении. О жизни и деятельности Клавдия Никандровича после событий 1917 г. практически нет никаких сведений. Как писал в своей работе Ю.И.Кирьянов, Пасхалов «"коротал" время в своем поместье. При этом он, хотя и не принял большевистскую власть, тем не менее, полностью отошел от какой-либо политической борьбы и скончался своей смертью, насколько нам известно, не будучи подвергнут преследованиям со стороны большевиков, в 1924 г. в возрасте 81 года» [39].
После 1917 года усадьба была разграблена. На базе имения организована сельскохозяйственная школа. В годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов усадьба уцелела. Местный житель А. Волков рассказывал: «Немцы сюда заходили, но ничего не взяли (архитектура замка показалась им родной), - даже пробитый пулями советский флаг над часовенкой остался висеть» [40].
С 1949 по 1995 годы здание усадьбы занимал Алексинский гидрометеорологический техникум. С этого момента пасхаловский замок в запустении.
В настоящее время усадьба находится в аварийном состоянии.
Большая часть брошенного на произвол судьбы здания разрушена временем и в значительной степени «хозяйственной деятельностью», проще говоря, разворована.
Больно смотреть, как гибнет одна из архитектурных жемчужин нашего края.
1. Дунаев М. Разумовский Ф. В среднем течении Оки. М. Искусство. 1982. С. 99- 100.
2. Омельяненко Н.К. О помещичьих имениях в губернии, отличающихся успешным ведением сельского хозяйства.
3. Сабанеева Е. А Воспоминания о былом из семейной хроники 1770-1838. Предисловие Д.А.Корсакова. Редакция и примечания Б. Л. Модзалевского. СПб. Типография М.М.Стасюлевича. 1914. С.8.
4. Библиотека для чтения. 1853. Т.118. Ч.2. С.118.
5. Сабанеева Е. А Воспоминания о былом из семейной хроники 1770-1838. Предисловие Д.А.Корсакова. Редакция и примечания Б. Л. Модзалевского. СПб. Типография М.М.Стасюлевича. 1914. С.9.
5. Там же. С.9.
6. Там же. С.9.
7. Там же. С.9.
8. Там же. С.9.
9. Там же. С.9.
10. Записки графа М.Д.Бутурлина. Воспоминания, автобиография, исторические современные мне события и слышанные от сторожилов, портреты, впечатления, артистические сведения, литературные заметки и фамильная летопись. Т. 2. М., 2009. С. 302.
11.Там же. С.302.
12. Русский библиографический словарь. Издан под наблюдением председателя Императорского Российского общества А. А. Половцева. Т. 29. СПб. Тип. И.Н. Скороходова, 1896-1918г. С. 353.
13. Там же. С. 353.
14. Записки графа М.Д.Бутурлина. Воспоминания, автобиография, исторические современные мне события и слышанные от сторожилов, портреты, впечатления, артистические сведения, литературные заметки и фамильная летопись. Т. 2. М., 2009. С. 346.
15. Там же С. 337.
16. Там же С. 336.
17. Там же С. 336.
18. Там же С. 336.
19. Там же С. 336.
20. Там же С. 336.
21. Там же С. 336.
22. Там же С. 336.
23. Там же С. 336-337.
24. Там же С. 336.
25. Там же С. 336.
26. Русский архив.1897. №3. С.408.
27.Мордовцев Д.А. Москва слезам не верит. Аннотация. Моск. рабочий.М.,1993. С. 4.
28. Дунаев М. Разумовский Ф. В среднем течении Оки. М., Искусство. 1982. С. 99- 100.
29. Лобановский А.С. Водружение креста.URL:http://srn.rusidea.org/? a=401200001. (дата обращения: 15.07.2014.)
30. ЦИАМ Ф. 418. Оп. 221. Д. 14. Л. 4.
31. Желанов Г.Ф. Воспоминания. Архив АХКМ. Д.1.С.19.
32.Чеботарев К. В бывшем имении // Знамя Ильича.1975. С. 4.
33. Кирьянов Ю.И. Русское собрание 1900-1917. М., 2003.
34. Правые партии. 1905-1917. Документы и материалы. Т. 2. 1911-1917. М., 1998. С.497.
35. Пасхалов К. Русский вопрос. М., 1913. С.21.
36. Аврех А.Я. Царизм и IV Дума. 1912-1914. С. 232.
37. Не понимают величия русской государственной идеи. Переписка К.Н. Пасхалова 1914-1917 гг. / Публ. Ю.И. Кирьянова // Источник. 1995. № 6.
С. 25.
38. Не понимают величия русской государственной идеи. Переписка К.Н. Пасхалова 1914-1917 гг. / Публ. Ю.И. Кирьянова // Источник. 1995. № 6. С.21.
39. Кирьянов Ю.И. Русское собрание 1900-1917. М., 2003.
40. Дремизов А. Тайны старинной усадьбы // Слобода. 2010. №19. С.18.
Автор статьи Городничева Т.В. сотрудник Алексинского художественно-краеведческого музея.