Маленький свидетель Вася Андрюх выглядел очень испуганным. Он держался за отцовскую руку и смотрел круглыми глазами из-под соломенной челки на судью. Его отец, молодой мужик в крестьянской одежде, тоже выглядел оробевшим и косился в сторону камеры Катерины.
-Зачем она здесь , пан судья? Малой до смерти напуган. Мы домой пойдем!
-Подождите, -остановил их Деревянко,- не волнуйтесь, эта женщина ничего вам не сделает. Но удалить ее отсюда, к сожалению, невозможно.
Тут и мальчишка, наконец, заметил, ту, которую больше всех боялся. Еще крепче прижался к отцу, захлюпал носом и стал кулачком растирать слезы по лицу.
Вы находитесь на канале Елены Твердынкиной и читаете авторский текст повести Не бойся крика с болот, часть 27
Начало здесь
-Не бойся, малыш,- подключился Дмитрий,- посмотри, нас здесь много, мы не дадим тебя в обиду!
На самом деле, он очень боялся, как бы строптивая Катерина опять не выкинула какой-то номер.
Но женщина вела себя очень спокойно. Не желая пугать ребенка, она отошла в дальний угол камеры, повернулась лицом к стене, и так просидела все время, пока малыш рассказывал свою историю.
-Я шел из школы по своей улице. Уже почти до дома дошел, но тут услышал чей- то голос. Он меня звал: « Вася, Вася, зайди в хату!»
-В каком ты классе учишься?- уточнил судья.
-Во втором.
-Ты один возвращался? А другие ребята?
-Один. Другие все ушли, а меня пан учитель оставил в классе, я плохо читал на уроке,- Вася испуганно посмотрел на отца. Но тот ласково погладил сына по голове, чтобы он успокоился.
-Продолжай.
-Голос меня звал, вроде, из хаты дядьки Семена, она пустая стоит, они давно с села уехали.
-Это два дома от нас, - уточнил отец.
-Я испугался, но голос был ласковый, не злой. Я подумал, может, это дядька Семен вернулся, и зашел. Там было темно и тихо-тихо. Я хотел обратно идти, но вдруг увидел его…- мальчик задрожал, видно было, что говорит он с большим трудом. Отец его тоже заметно нервничал.
-Не волнуйся,- опять приободрил его Деревянко, расскажи, как ты его увидел, в доме ведь темно было?
-Как будто свеча зажглась, и я увидел. Но не видел лица. Он в плаще был с капюшоном. И пуговицы блестели.
-Сколько пуговиц?- не выдержал Дмитрий.
-Шесть,- уверенно ответил мальчик.
-Что было дальше?- спросил судья.
-Он сказал мне: « Вася, пусть они отпустят Катерину! Если не отпустят, всем будет очень плохо!» И велел мне идти домой. Опять стало темно, и я побежал до дому.
После этих слов Катерина в своем углу приглушенно застонала.
-Вася,- начал осторожно Дмитрий, - а ты слышал раньше, что в селе говорят про эту женщину? Какие истории страшные рассказывают?
-Пан секретарь, он ничего не придумал!- Васин отец перебил Быстрова,- он прибежал бледный, как полотно, начал заикаться, мы его даже к бабке водили, испуг выкатывать*.
-Спасибо, Вася! Ты нам очень помог, иди с отцом домой и ничего не бойся, тебя никто не посмеет обидеть!
Отец повернулся и повел сына к выходу. Но тот вдруг выдернул свою руку из его ладони и снова подбежал к судье.
-Пан судья, я не все Вам рассказал. Позабыл немного. Там еще кто-то был в этой хате.
-Кто? Ты его видел?
-Нет. Но он вроде за печкой был и песню пел. Тихонько, но я слышал.
-Песню? Какую же?
-Не могу вспомнить,- Вася наморщил лоб,- невеселая песня, вроде, грустная. Но слова не помню. Забыл.
Отец увел его.
Дмитрий никак не мог найти объяснение тому, что так точно совпадают детали рассказов всех трех свидетелей. И если еще можно было предполагать сон, опьянение или больную фантазию в случае со взрослыми, то рассказ ребенка, пожалуй, был самым убедительным. Тем более, что в этом случае полностью исключались и сон, и опьянение.
Судья снова почувствовал, что горло опухает, в голове плывет, все тело охватывает сильный озноб. Ему хотелось поскорее вернуться в дом Бодлевского, принять лекарство и лечь в постель. Он велел Быстрову собрать протоколы допросов, взял сверток с куклами и вышел во двор, где его уже ждала повозка.
Дмитрию оставалась последняя ночь в тюрьме, а назавтра его ждали десять ударов розгами. Он решил использовать эти последние часы наедине с Катериной, чтобы постараться разговорить ее. Поиски правды не давали ему покоя.
-Вы сами нашли тело мужа?- спросил он ее, когда надзиратель запер все двери, и в тюрьме никого, кроме них, не осталось.
-Нет, его нашел сосед рано утром в поле. Данила встал еще затемно, чтобы покормить скотину. Я ещё спала. Он жалел меня, никогда не поднимал так рано утром.
-А Вы видели тело?
-Да. Но, кроме страшной раны на шее, почти ничего не помню. Я сразу потеряла сознание.
-А Вас стали считать ведьмой только после смерти мужа? Когда погиб преподобный Йозеф, Вас не обвиняли?
-Нет. После смерти Данилы пришел Бодлевский и сказал, что если я добровольно признаюсь в ведьмовстве и убийстве, они просто выгонят меня из села, но судить не будут. Если не признаюсь, меня повесят.
-А почему Вы не согласились уйти? Остались бы живы, по крайней мере.
-Потому что я невиновна!- твердо сказала Катерина,- потому что не хотела просто так отдать землю, дом и хозяйство. Все, что мы с Данилой заработали своим трудом, потом и слезами! Куда мне было идти?
Ну, и в конце концов,- горько усмехнулась женщина,- я надеялась на честный и справедливый суд…
Дмитрий молчал. Он понимал, как мало от него зависит, чтобы суд действительно был честным и справедливым. Но хотел бы приложить все силы, все от него зависящее, чтобы сделать его таким.
-Как Вы думаете, сколько мне еще осталось?- донесся до него голос Катерины.
-Судья будет очень внимательно читать все записи. Сопоставлять, делать выводы. Возможно, завтра- послезавтра он вынесет приговор. Еще один день мне понадобится, чтобы все письменно оформить. Далее необходимо будет ознакомить с приговором подсудимого, то есть Вас. Ну и…
-Я Вас поняла. Спасибо.
*Знахарки в селах раньше проводили процедуру избавления от последствий стресса с помощью заклинаний, катая по голове пациента яйцо.
Продолжение
