За разговорами с Горынычем егеря засиделись допоздна. Как ни крути, а три головы – это уже целый ансамбль мастеров разговорного жанра, которые вспоминали удивительнейшие истории из длинной драконьей жизни.
Дракон, обрадованный присутствию благодарных слушателей, улегся у входа в пещеру и предавался воспоминаниям.
- Лечу я как-то по делам, - вспоминала правая голова. – Облачность низкая, видимость и того ниже, а мне уж не помню что приспичило, но очень надо было.
Левая голова по своему обыкновению отпускала ехидные комментарии.
- Нам ведь если что приспичит, так мы помчались, а маршрут посмотреть – это не наш метод.
- Так вот, лечу, - продолжала голова. – И я решил глянуть, что там внизу творится. Ну и спускаюсь пониже, под облака, а они совсем низкие были.
Средняя голова кивнула.
- Это, правда, впоследствии выяснилось.
- И я все ниже, значит, ниже, а земли все не видно. И вдруг – «БАМ!!!» - и я уже лечу в железном шлеме. И башка болит, просто мочи нет. А главное – шлем давит на уши, я башкой трясу, а он крепко сидит, не снимается.
- Шлем тяжелый был, основательный, - уточнила левая голова, - у нас даже крен на правое крыло пошел.
- И тянет меня все ниже и ниже, хотя крыльями трепещу что есть мочи, как твоя колибри.
- Это птичка такая, - снова уточнила левая голова. – Чуток покрупнее мухи, и очень разноцветная.
- А облака то низко, и что я до земли добрался, я понял только тогда, когда хвостом начал на лугу борозду оставлять.
Левая снова не выдержала.
- И не вообразить словами, сколько неприятного мы натерпелись с такого аварийного приземления. Очень нам неудобно было выруливать по этому лугу на правой лапе и правом крыле. Мы к такому непривычные.
Средняя голова улыбнулась.
- Ну, экипаж опытный, сели стали разбираться. У нас полная пасть земли. А у правой головы на башке надет натуральный медный колокол.
- И как будто нарочно с размером угадали, по уши на башку наделся, - кивнула левая.
Как показало последовавшее за жесткой посадкой расследование, Горыныч снизился до неприлично малой высоты и правой головой протаранил колокольню. Да так удачно, что колокол сел прямо на макушку. Причем плотность посадки была удивительная – колокол не снимался ни лапой, ни при трясении башкой. Подумав, две головы кое - как впихнули третью между раздвоенных стволов какой-то липы и, невзирая на отчаянные протесты, раза с третьего или пятого выдернули правую из колокола. Без ущерба не обошлось, что-то не то прищемилось, не то потянулось, но после этого правую голову месяца три подташнивало. А так как она не желала добровольно отказываться от пищи, мотивируя тем, что желудок все равно один, две другие соорудили из толстого ведра намордник, чтобы всякие ударенные колоколом тошнотики не портили им процесс приема пищи и дальнейшее ее усвоение.
Граф задумался.
- Плохо в ведре. А если нос зачесался?
Правая голова закивала.
- Да что там нос! Я один раз забылся и дунул огнем, так у меня чуть уши не сгорели!
- А я про колокольню слышал, - включился в разговор анчутка. – Они подумали, что колокол исчез за грехи, и испугались очень.
- Неудивительно, - кивнула левая голова. – Мы по тихому со священником договорились, этот колокол вернули за двух коров и горсть монет. А он уж с прихожан за возврат колокола содрал, как следует.
- Вот ведь как удачно получилось, - кивнул анчутка. – И вы с коровами, и священник с колоколом.
Однако правая голова была не согласная.
- Кто с коровами, а кто с ведром на морде! Я за три месяца еле выжил, чуть слюнями не захлебнулся!
- Ну ведь пронесло, - попытался успокоить граф.
- Пронесло через три месяца, - возразила левая голова, - когда это несчастное животное на радостях объелось так, что мы взлетали даже без крыльев! Еле успели за дерево ухватиться!
Граф осмотрел Горыныча и покачал головой.
- Да, голод не тетка.
Однако левая голова не была настроена на сантименты.
- Я очень извиняюсь, но когда на три головы один желудок, и кого-то от колокола тошнит, то голод – не тетка, а отец родной! Если кто-то неудачно залетел, то коллектив страдать не согласный!
Средняя голова покосилась на правую.
- Мы ведь тебя кормили, желудок то один.
- Вы не меня кормили!!! Вы в два горла жрали на глазах умирающего от голоду!!! Я за три месяца всего две мухи съел, которые в ведро залетели!
Левая голова грустно посмотрела на графа.
- Вы посмотрите на него! Кушаем мух, и кто-то еще удивляется с тошноты!
Средняя хмыкнула и кивнула.
- Ну, в общем, после такого казуса мы колокольни облетаем.
Триза подкинул ветку в костер и покачал головой.
- Хорошо, что вас трое, было кому кушать. Один бы три месяца без еды не протянул.
Правая голова нахмурилась.
- Протянул. Я хладнокровный. Залег бы в пещеру, и лежал бы.
Триза пожал плечами.
- Ну, лежал бы все равно без еды.
Правая голова задумалась.
- Зато без ведра на башке. И никто не ел бы перед глазами.
Анчутка похлопал Горыныча по лапе.
- Зато есть что вспомнить. Не каждый колокол сумеет на лету схватить.
Граф задумался.
- И не у каждой колокольни есть подобная легенда.
Горыныч тоже задумался. Потом тряхнул средней головой и сказал:
- Хорошо, что колокольня попалась. Влетели бы в замок – так бы и висели на стене, словно горгульи.
Левая голова покосилась на среднюю.
- Некоторых сначала несет, куда не надо, а потом довольные, что насмерть не убились. Слабоумие и оптимизм - залог гармонии для нашего организма.