Стоит сказать несколько слов о Густаве Зелиньском, который был связан с Лонжиным через свою жену Уршулу Ромоцкую, дочь владельца Лонжина Станислава Ромоцкого, а затем через своего первенца Юзефа, унаследовавшего имение матери. Был участником Ноябрьского восстания, в 1834 г. приютил эмиссаров, пытавшихся организовать новое восстание. Его арестовали и приговорили к поселению в Сибири. Восемь лет провел в ссылке в Тобольске и Ишине, знакомясь с казахским народом. Результатом стало создание поэмы «Киргиз», которая считается последней из великих романтических поэм, созданных по образцу восточных поэтических романов. Популярность поэмы измеряется 22 изданиями в период с 1842 по 1924 год. В 1964 году «Киргиз» и поэма «Степи» были переведены на казахский язык. «Киргиз» ценится в Казахстане как первое стихотворение на казахские темы (в 19 веке казахов называли киргизами, отсюда и название).
Вот первые страницы третьего издания «Киргиз» 1867 года с двадцатью гравюрами на дереве и четырьмя литографиями, подписанными графом Алекс. Бищевским
Вернувшись из Сибири, Густав Зелиньский унаследовал от дяди большое поместье Скемпе. Имея значительные финансовые средства, он выступал меценатом многих культурных начинаний — субсидировал издание произведений Кохановского, финансировал «Варшавскую библиотеку», поддерживал Академию художеств и наук, помогал поэтам в изгнании.
Однако прежде всего он собрал огромную коллекцию книг, размещенную в специальном здании под названием Belweder Skępski. Эта книжная коллекция была подарена Научному обществу в Плоцке.
Он управлял огромным имением и управлял им хорошо - строил лесопилки, Скемпскую хуту, кирпичный завод, мельницу. А отдыхал он под величественной липой, которую снесли после Первой мировой войны, но на ее месте до сих пор растут замечательные, уникальные экземпляры, напр. липа широколистная, листья которой достигают свыше 30 см.
К сожалению, как и до сих пор в Польше, эти деревья совершенно заброшены, как и уцелевший фрагмент придворной кухни. Двору рода в Скемпе Зелиньских повезло меньше, чем поместью в Ложине. После войны оно было передано совхозу, и когда не было денег на ремонт протекающей крыши, а стены здания треснули - то в 1971 году господский дом в Скемпе был снесен.
Из воспоминаний жителей Лонжина.
Во время освобождения района русские проезжают танками по мостам у прудов в парке, жители выносят мебель, дети вырывают картины из рам, сжигают их, женщины на старинных столах рубят кости. Двое мужчин угрожают Валенту Зелиньскому вилами, когда он хочет войти в поместье. Вторую жену Валенты - Галину Вольф, местные жители называли еврейкой, вероятно, за то, что она была очень бережливой и твердой рукой держала свое имение. Она вложила много денег, чтобы спасти разоряющееся поместье, она была богата, и, как говорили незамужние сестры Валенты, проживающие там тетки, у них закончились из-за ее правления развлечения. Фамилия Вольф также могла иметь значение, хотя Галина происходила из патриотически настроенной польской семьи, она была дочерью Юзефа Вольфа, издателя и популяризатора польского искусства, и внучкой Роберта Вольфа, соучредителя одного из крупнейших польских издательско-книжная компания «Гебетнер и Вольф», основанная в 1857 году.
В доме Вольфов в Варшаве устраивались воскресные обеды, на которые были приглашены гости, в том числе Генрик Сенкевич. Он был очень застенчив со многими людьми. Когда гости уходили и он оставался наедине с семьей Вольфов, он открывался и начинал рассказывать интересные истории. Некоторые из этих историй были адресованы дочерям Юзефа Вольфа и Анны Вольф, урожденной Секлуцкой (польской аристократке со связями графа и князя), Галине и Ванде. Рассказанные истории происходили в экзотических странах. Юзеф Вольф предложил писателю написать роман для детей. Сенкевич защищался, говоря, что он никогда не писал таких произведений. В конце концов его уговорили, и так была создана «В пустыне и глуши» (информация из Википедии).
Из воспоминаний жителей Лонжина.
У Валенты Зелиньского была уланская фантазия - когда он купил машину, он сигналил через всю деревню аж до ворот, на ярмарке сметал прилавки, а в Торуни въехал в магазин через витрину.