А Артем Рудный, как вскоре выяснилось, не шутил. На одной из перемен к Моховой подлетела Юсова и поспешила поделиться:
- Ты прикинь, иду я сейчас по коридору, смотрю: в актовый зал дверь приоткрыта, и кто-то там ржет, будто кого щекочут. Думаю, вроде, Сасина Ирка из параллельного, заглянула, а они там вдвоем с Темой... целуются. Представляешь, Нюра? Не видела бы - не поверила.
- Представляю, - брезгливо фыркнула подруга. - Туда ему и дорога! Эта-то ему быстро даст, долго уговаривать не придется, только поманил, а уже сосутся. Не удивлюсь, если завтра вся школа узнает, что они переспали.
- А как же ты, Нюрочка?
- А что я?
- Ну, он, вроде, твой парень.
- Вот именно, вроде, - Анька повела своей изящной бровкой. - Не переживай, Кирюша, плакать не буду. Пусть летит!
Весь день Мохова даже не смотрела в сторону Рудного, всем своим видом показывая, насколько он ей безразличен, хотя все внутри нее негодовало и поскуливало. Это было первое в ее жизни разочарование в мужчине и первое предательство. "Теперь-то уж точно все! После Сасиной я его назад не приму. Но почему мне так плохо? Почему?" - размышляла она, направляясь со школы домой. Кира жила неподалеку от школы, и они минут пять, как расстались, Аня смеялась, ничем не выдавая своего упаднического настроения, но теперь рядом никого нет, играть не перед кем и настроение начало на нее давить и выдавливать, в горле засела назойливая першинка, а в глазах заблестели слезы.
"О, этот опять сидит у подъезда… И собака эта придурочная... На меня, вроде, таращится. Только куда? На ноги, что ли? Извращенец!"
- Ты чего постоянно здесь сидишь? За мной следишь? Или тебе заняться больше нечем? – в очередной раз набросилась она на парня.
Тот лишь не то скривился, не то улыбнулся в ответ, и перевел свой мутный взгляд с ног куда-то повыше. "Теперь на грудь уставился. Ну точно извращенец. Еще и лыбится!"
- Ты что, ненормальный? - шумела девушка. - Ну я точно в полицию позвоню или в психушку! Пусть вас вместе с собакой заберут!
- Честер, пойдем домой, - ничего не ответив, обратился он к рыжему псу, который сразу же взял в зубы поводок, застегнутый на руке у хозяина и повел его к подъезду. В другой руке молодой человек держал тросточку, на которую опирался при ходьбе.
Перестав эмоционировать, Анька застыла на месте, наблюдая за поведением Честера и его хозяина, пока те не зашли в подъезд.
- Зря ты, дочка, шумишь на него, - услышала она голос пожилой соседки, смотревшей на нее с балкона второго этажа, - мальчик плохо видит, а собака его водит. Куда им еще идти, как ни во двор?
- А что с ним случилось? - поинтересовалась вмиг утихомирившаяся скандалистка.
- Не знаю, что с ним случилось, но он с Луганска, с Украины, а там, говорят, война идет. Телевизор-то смотришь?
- Смотрю, - красавица медленно зашагала дальше, в направлении к своему подъезду. "Теперь понятно, почему у него такой взгляд, да и вид… Вот так живешь себе и не думаешь, что где-то идет война, на которой убивают и калечат людей… А я, дура, прогнала их". Не дойдя до подъезда, она резко развернулась и вернулась назад, соседка еще стояла на балконе. - А вы знаете из какой они квартиры?
- Кто они?
- Парень с собакой.
- А тебе зачем? Звонить куда собралась?
- Нет. Прощения просить.
- В четвертой.
- А как его зовут?
- Так, Романом зовут. Роман Шолох, у него и дед Роман Шолох, хороший мужчина был, царствие ему небесное.
- Запустите в подъезд, пожалуйста!
- Хорошо, только не шуми, а то полицию вызову.
- Не буду, - пообещала Анька и, как только дверь издала призывный звук, зашла в подъезд. Подойдя к квартире на первом этаже, постучала, собака залаяла.
- Заходите! - послышалось из-за двери.
Девушка толкнула дверь и оказалась в однокомнатной квартире с весьма скромной, аскетичной обстановкой: старая железная кровать, небрежно застеленная стареньким покрывальцем, небольшой деревянный стол да стул и какой-то древний комод. Хозяин сидел на стуле и вглядывался в сторону входной двери, силясь рассмотреть непрошенного гостя, на всякий случай придерживая собаку за загривок.
- Это я, - предупредила она. - Меня Аня зовут.
- Что, еще не все сказала? – он, конечно же, узнал ее.
- Простите, я не знала, я думала, вы наркоман.
- А теперь, что думаешь?
- Соседка сказала, что вы с Луганска.
- Допустим. Что надо? - молодой человек был весьма скуп на эмоции.
- Простите меня, я не знала, что собака вам помогает.
- Простил. Все?
- Я пойду?
- Иди.
Девушка повернулась к двери и собралась было уже выходить, но внезапно обернулась и спросила:
- Может, вам что-нибудь нужно? Я могу…
- Нет.
- Я могу помочь: в магазин, там, сходить… - предложила она.
- Мне ничего не надо. У меня все есть.
- Вам кто-нибудь помогает? - не отставала Анька.
- Да.
- Ромочка, у тебя все хорошо? - спросила вошедшая к нему соседка.
- Все хорошо, Екатерина Васильевна, гостья уже уходит.
Этим же вечером Анька лежала на своей кровати и думала о войне. Еще никогда война не приближалась к ней так близко. Когда приезжал отец, они сидели с ним вдвоем в обнимку на диване и смотрели все, что любил Анатолий Борисович: новости, бокс, хоккей, боевики. Дочери все это было не очень-то и интересно, просто хотелось подольше побыть рядом с любимым папочкой. Что творилось в Украине, на Донбассе и в Крыму, она представляла, но никогда еще война из телевизора не приближалась к ней буквально впритык. И только сейчас, встретившись с этим странным соседом, девушка поняла, насколько война реальна и жестока. Куда бы она не посмотрела, весь вечер перед ней стояли мутные глаза изуродованного войной молодого парня, даже во сне приснились. Удивительно, но после этого знакомства Анька ни разу не вспомнила про Артема Рудного и про его предательство. Забыла и забыла.
Продолжение следует...