Трагедия мятущихся интеллигентов всегда была темой для грустных полотен. И вот на сцену опять выходит представитель этой тонкой прослойки, чья судьба по собственной ошибке была стёрта в жерновах войны.
Но прежде чем я коснусь моральной составляющей романа, хотелось бы рассказать о технической части произведения.
Да, Дмитрий Львович в плане фантдопа был шикарен! Лингвистическое допущение, как мне кажется, максимально сложное – а было ли такое у кого-то ещё? Именно так, чтоб вокруг него строилось повествование, и оно не было частью антуража. Да ещё «привинченный» к языку пришельцев имплантат, меняющий нейронные связи в мозгу биологически иной для них расы – это вообще несколько за гранью понимания, а если учесть, что Казаков пытался построить на этом логику всего жизнеустройства чужаков, то я бы поинтересовался: как он там, нормально ли себя чувствует после такого? Ну и к этому можно приплюсовать обычные для таких книг вещи: пришельцы, война, сопротивление…
Выходит, что допущение разрешает поставить эту книгу в ряд не только фантастики как таковой, а в ряд твёрдой научной фантастики, которой на сегодняшний день настолько мало, что ходят слухи о её похоронах. При этом внутри книги мы видим и личную трагедию предателя поневоле, и в этой трагедии самым главным всё так же остаётся язык. Язык, ставший родным и при этом – ставший врагом, врагом внутри тебя.
Буду откровенен: читать описания всех этих лингвистических премудростей весьма сложно. Нагромождения непонятных слов, хоть и добавляют правдоподобности, но выглядят настолько громоздко, что порой хочется их побыстрее пропустить – всё равно не поймёшь ни толики. Не владея темой, героям веришь безоговорочно, а проверить возможности нет: здесь либо нужно осилить хотя бы столько же специализированной литературы, сколько прочёл автор, либо просто иметь специфическое образование. Учитывая ещё и отсутствие залихватского экшена во всех второстепенных линиях, книга вряд ли вызовет безоговорочное одобрение у массового читателя – сегодня нужно признать, что наш брат-читатель думать, увы, не привык.
Да и честно сказать, разговоры учёных про всю эту лингвистическую абракадабру, напоминают «разговоры о холодильниках». Они вроде бы и понимают друг друга, но объясняя друг другу что-либо, пересказывают по целому абзацу и так известных им лингвистических тонкостей. Это ясно, читатель должен знать подноготную – иначе станет весьма трудно разобрать о чём вообще речь, но почему бы не дать их текстом от автора, ведь фокал и так постоянно на главном герое, а он, на минуточку, лингвист, да ещё и профессор. Надо признать: с диалогами там вообще какая-то беда. Сложности языкового фантдопа – это ладно, но иногда думаешь, почему в бытовых ситуациях герои разговаривают так сложно? Вроде бы этому есть оправдание: они интеллигенты, да ещё и лингвисты, грамотность речи – их отличительная особенность, но давайте смотреть правде в глаза, грамотность фраз и их простота – не одно и тоже. Даже когда рушится клиника, нейрохирург закладывает такие длинные обороты, что ему не веришь. Понятно, там сложный эпизод, Новак слегка «того», но врач-то в своём уме – где же короткие обрывистые предложения?
Ну и если коснуться биологической составляющей фантастического допущения, то здесь тоже не всё так гладко. С одной стороны, не придерёшься – нужен имплантат, одновременно играющий роль чёрной метки, но с другой стороны: а зачем он самим пришельцам? И к тому же третий глаз в произведениях Казакова уже был – его носили жрецы в «Крови Ангелов».
А ещё у меня возникла мысль: зачем Дмитрий Львович «ставит» Прагу на Дунай? Прага угадывается – по всем топонимам и упоминании всех исторических периодов страны (имперский, довоенный, социалистический, республика) но стоит она на Влтаве. Или это такой ход, чтоб Чехия, не дай бог, не подала в суд?
Но это всё так, по мелочи. Главное здесь – протагонист. И… я не могу назвать его положительным. Он – тот самый интеллигент, мятущийся в поисках морального оправдания своим поступкам, стереотипный настолько, что иногда хочется предугадывать его действия. И даже его поход за третьим глазом, как это всегда бывает у таких, как он – прикрыт детьми. Это вечное «ради детей» и «для детей», что всегда коробит тех, кто встаёт на защиту своего города, своей страны и своей планеты. Что ж, неужели из самого определения «особая работа», которое так явственно фонило предательством, нельзя было сделать хоть сколько-нибудь полезных выводов? Неужели не было иного способа найти пропитание своим детям? Или просто сбежать куда-то в деревню, к земле, где еда растёт из земли, в отличие от закованного в камень города? В тексте то и дело встречаются упоминания о том, что кто-то ушёл, сбежал, и если сопротивление получает данные из-за лини фронта без радио – значит, можно уйти. Ладно, Новак мог по наивности не предполагать, что его заставят переводить. Но понять, что работа переводчика сама по себе есть работа предателя – так поздно, уже готовясь принять пулю в лоб? Предатель – не тот, кто носит чёрный шарик во лбу. Он мог бы и не быть им, если б вовремя догадался, что можно как-то иначе помочь сопротивлению: что-то вынюхивать, высматривать, в конце концов, давая ежедневную сводку о проделанной работе тому же Владу. Перевод – само по себе предательство. Переводя – ты доводишь мысль и команды врага до своих друзей, близких, родных, сородичей. Наконец, служишь последнем свежующем звеном в методах коммуникации, а значит – доносишь информацию врагу и даёшь тому пищу для размышления.
Но вся эта тирада не Казакову. Это – для тех, кто сопереживает Новаку, кто понимает, что будь на его месте, он поступил бы так же. Тех, кто ставит себя на его место и оправдывает, я спешу предупредить: предательство многогранно и у него достаточно оттенков. Протагонист понял это слишком поздно – и для него это стоило жизни, а нам нужно лишь прочитать книгу.
Вообще, книга Казакова, несмотря на мелкие недостатки – это некое новое слово в фантастике, причём не в литературе в частности, а в фантастике вообще. Новые идеи появляются не так часто, а тут она преподнесена как нельзя вовремя. Книга стоит того, чтоб быть замеченной не только читателями, но и вообще по всему фэндому: она сочетает в себе строгое научное допущение, нуар-триллер, боевую фантастику с небольшими элементами космической оперы, а сюжетом и героями не отпускает от себя до последней буквы. После прочтения ещё некоторое время находишься под впечатлением от произведения, от внутреннего самоистязания героя, от тяжёлого ожидания неизбежной и справедливой смерти.
И хотелось бы сказать вот ещё что. Пожалуй, фантастам, живописующим войны с иными цивилизациями и мироустройство других планет, стоит более детально прописывать их языки – как зеркала их мысли, зеркала социума: пора отходить от «людей в резиновых масках».
И если вы до сих пор ищите книгу, от которой у вас «снесёт крышу», то вы её нашли.