Проснувшись следующим утром и повалявшись пару минут в кровати, сладко зевая и потягиваясь, Санька неожиданно понял, что в доме как-то подозрительно тихо. Обычно все время слышны какие-то звуки. То бабушка на кухне возится, еду готовит или посуду моет. Или дедушка во дворе молотком стучит, косу отбивает и с бабушкой разговаривает. А сегодня ничего, совсем ничего, никаких звуков. Одна только муха, большая и бестолковая, бьется с этой стороны окна в стекло и громко жужжит. И чего в дом залетала тогда, если опять на улицу просится?
Санька откинул одеяло и сел на кровати. Ангелов-наставников тоже поблизости не оказалось, и спросить, почему так тихо, было не у кого. Санечек слез на пол и одел свои любимые, красно-белые «Спартаковские» шортики. Они снова были чистенькие, потому, что бабушка их вечером постирала и повесила сушиться на улицу, где они до утра и высохли. А футболку, как всегда, одевать не стал, не холодно сегодня на улице. Вон как ярко светит солнце, через окно.
Санечек первым делом тихонечко заглянул в спальню. Никого. И кровать, на которой спал заболевший дедушка, тоже пуста. Вот странно. Санька от удивления даже плечами пожал. А затем пошел в общую комнату, где стоял диван, тумбочка с телевизором и обеденный стол. И вот на этом самом столе увидел большущую тарелку, с горой чего-то вкусного, накрытой большим белым полотенцем с красивой вышивкой по краям. Рядом увидел два блюдца, одно накрыто другим, Санька уже знал, что там мед. Вкуснющий-превкуснющий, такой, что пока весь не съешь, не остановишься. И накрыт он вторым блюдечком от мух. А то они, эти самые мухи, хоть и бестолковые, но сладкое за тыщу километров чуют. Слетаются со всех сторон и лопают нагло, то мед, то сахар, то сливы сладкие, когда поспеют.
А еще на столе стояла большая железная кружка, немножко помятая и старая. Дедушка говорил, что это армейская кружка, это значит, настоящие русские солдаты из таких кружек пьют. И Санечек очень любил эту кружку, потому, что он тоже будущий солдат. Потому, что он как папа и дедушка – настоящий мужчина. Вот.
Бабушка знала об этом и постоянно наливала чай для Санечка именно в эту самую кружку. Вот и сейчас она стояла на столе, с давно остывшим чаем и ее сверху прикрывал какой-то листик бумаги. Санька снял его, и это оказалась записка от бабушки. Вы думаете, Санька не умеет читать, потому, что маленький? Ничего подобного! Зарубите себе на носу, что Санечек, во-первых, большой, потому, что уже почти взрослый. А во-вторых, читать он еще в четыре года научился. Сначала по слогам, а потом не по слогам, а очень даже быстро. Так что Санька сразу прочитал всю записку. И знаете, что в ней было написано? А вот, что: «Внучек Саша. Я повезла дедушку в поликлинику, к врачу. Побудь до обеда один. На столе твои любимые пирожки, позавтракай. Если сильно захочешь кушать, сходи к бабушке Поле, она накормит». И подпись «Бабушка Маруся».
Ну, тогда все понятно, почему в доме так тихо и пусто. Просто никого нет. Ну, кроме Санечка. Так. Хорошо. А где же пирожки? Санечек приподнял край белого полотенца, укрывающего тарелку. Ага. Ну, так и есть. Целая гора пирожков с картошкой и укропом. И они еще теплые. Вот вкуснятина. Хочешь так жуй, хочешь в мед макай, или чаем запивай. Вот это завтрак!
Санька взял один пирожок в правую руку, откусил его, и стал с наслаждением жевать. Уууу, вкуснотища! Потом взял в другую руку еще два пирожка, положил их на кружку с чаем, и вместе с кружкой вышел на крылечко. И сел завтракать прямо на деревянные ступеньки.
Здорово как! Все-таки в деревне интереснее жить, чем городе. Вот сидишь на порожке собственного дома и смотришь на двор. И так спокойно все вокруг. Ни машины не гудят, ни поезд по рельсам не грохочет. И заводов никаких нету, с трубами и дымом. Заводы, они конечно, интересные, но трубы у них неприятные и даже немножко страшные, потому, что неправильные. И пыли нет над жарким асфальтом. Потому, что в деревне асфальт только по дороге, где машины ездят, а по всем улицам и во дворах только земля и трава. И это хорошо, можно босиком бегать и в траве валяться. А в городе босиком не побегаешь, асфальт он знаешь какой горячий летом? Ага, ноги сразу обжигает. И камешки на нем всякие, тоже неправильные, так сильно ноги колят, намного сильнее, чем в деревне, на земле. И выйти в городе из квартиры некуда. Не будешь же сидеть в подъезде на холодных и грязных ступеньках, где всегда сумрачно и неприятно пахнет. Или, даже воняет. Вот. А если выйти из подъезда и сесть на лавочку во дворе, то это уже на улице получается, тут тебе и люди постоянно ходят и машины ездят.
А тут сидишь себе на ступеньках, жуешь пирожки и слушаешь, как щебечут ласточки. Вон они, сидят парочкой на бельевой веревке, растянутой во дворе. Разговаривают на своем языке, да на Санечка поглядывают. «Может, они тоже пирожка хотят поклевать?» - подумал Санька, отломил несколько маленьких кусочков и тихонечко слез со ступенек. Медленно-медленно, чтобы не напугать этих красивых птичек, с раздвоенным хвостом, приблизился к внутреннему заборчику, разделяющему двор на две половины. Выбрал трехлитровую банку, висящую вверх ногами на этом заборе, ну, ту, которая поближе к ласточкам. И осторожно положил на ее перевернутое донышко приготовленные кусочки пирожка. Так же аккуратно вернулся обратно на лавочку и стал дальше завтракать.
Однако ласточки есть пирожок не стали. Им видно оказалось некогда, потому, что на веревку неожиданно села еще одна ласточка, громко защебетала, что-то рассказывая подругам, и смешно подергивая крылышками. Наверное, она их куда-то позвала, потому, что все три ласточки почти одновременно вспорхнули с бельевой веревки и улетели в сторону сада. А на выложенное угощение, тем временем, шумно спикировал жирный и сильно взлохмаченный воробей. Быстренько все склевал, что-то чирикнул, наверное «Спасибо», и улетел.
Санька съел все свои пирожки, потом сходил в дом, принес и съел еще два, потом еще парочку. И наконец, понял, что если слопает еще хоть кусочек, то тут же лопнет. Бабушкины пирожки, они, конечно, самые вкусные на свете. Бабушка Маруся просто чемпион мира по вкуснятине. Но пузо то у Санечка не резиновое. А жаль. Сколько еще вкусных пирожков можно было бы съесть… Ну, да ладно. Теперь самое время помыть руки и умыться. Санечек подошел все к тому же заборчику, снял с него литровую банку и зачерпнул из ведра, стоящего здесь же, на лавке, колодезную воду. Так было всегда, когда кто-нибудь, бабушка или дедушка, приносил воду из колодца, то одно ведро с водой обязательно заносили в дом и ставили в кухне. А другое, оставляли во дворе, на специальной лавочке.
Санечек набрал в банку воды и подошел к навесному, летнему умывальнику, потянулся, потому, что высоко. И сняв с него крышку, вылил внутрь воду.
- Ай ай ай! - раздалось из умывальника и оттуда, как ошпаренный, вылетел заспанный и мокрый Тох Тошич. – Ты что делаешь?! Вода же холодная?!
Санечек сначала чуть не испугался, потом увидев переполошенного Тошку, хотел засмеяться. Но, не стал, а поэтому только сказал:
- Извини, Тох Тошич, я же не знал. А что ты там делаешь, в умывальнике?
- Агаааа! – раздался совсем рядом звонкий голос Эллинки. – Вот ты где? А я тебя по всему двору ищу, прямо обыскалась вся.
Элька выскочила откуда-то из-за дерева, подлетела к Тохе и хлопнула его по плечу.
- Я тебя нашла. Пять – один в мою пользу, я выиграла. Ой! А ты чего это весь такой мокрый?
- Это я его облил, случайно, – ответил вместо Тох Тошича, Санечек. - Я же не знал, что он в умывальнике сидит. А это вы так играете? А во что?
- В прятки. Один прячется, другой ищет. Тоха мне все равно бы проиграл, даже если бы я его не нашла. Ага. Я его уже пятнадцать минут ищу и никогда бы не подумала, что он засядет в умывальник, да еще и крышкой накроется.
- Здорово вы придумали, - восхитился Санечек и спросил у Тох Тошича. – Ну и как там, в умывальнике, под крышкой?
- Темно и тихо, я даже заснул. А еще там сухо было, пока ты на меня воду не вылил.
- Ну, прости, пожалуйста, я же не знал.
- Да, ладно, я не обижаюсь, - ответил Тох Тошич. – Только одежда вся мокрая, пойду, переоденусь в сухую.
- Слушай, Эллинка, - Санечек снова уселся на деревянные порожки. – Я вот не понимаю. Я думал, вы все знаете, летать умеете, исчезать там, ну и колдовать тоже. А вы в простые прятки играете, как дети. Разве ты не можешь узнать, ну как-нибудь, по волшебному, где Тоха спрятался? А не лазить по всем углам и пыль собирать.
- Могу, конечно, - ответила Элька. После чего спикировала на перила, уселась и принялась болтать ногами. – И Тоха может, потому, что мы ангелы. Надо только правильно подумать, и сразу узнаешь, где, кто спрятался. Но ведь так неинтересно. Так в прятки не поиграешь. Ага.
- И, правда неинтересно, - Санечек согласно кивнул головой и почесал коленку.
- Вот мы, например, - продолжала Элька. – Можем на любое расстояние мгновенно летать. Хоть на речку, хоть в Москву, хоть куда. Но так ведь тоже не интересно, так в догонялки не поиграешь. Или вот, например: Тошке, чтобы сменить одежду на сухую, надо просто представить ее на себе. И все, и одежда сама тут же соберется из атомов, ну как та трава для овечек. Это легко и просто, но тоже не интересно. А интереснее пойти, как люди, переодеваться. Доставать одежду из шкафа, одевать ее, пуговицы там, всякие застегивать. В карманы положить что-нибудь.
- Значит, вы любите играть.
- Да, Санечек, все ангелы очень любят играть и смеяться. Это наше самое любимое занятие.
- Здорово, я тоже люблю играть, - и вдруг спохватился. – А мы сегодня будем, ну, колдовать, чтобы дедушка поскорее поправился?
- Сань, ну мы же только твои ангелы, мы ведь не можем ничего делать, пока ты нас об этом не попросишь.
- Ух… Я про это и забыл, - сконфузился Санечек, а затем добавил. - Ангелы-наставники мои любимые, пожалуйста, расскажите мне, как дальше помочь дедушке справиться с болячкой. Что надо делать. Ага. И научите меня, как все это делать.
- Уррраааа!!! – завопила Эллинка и чуть не свалилась с перил, от радости.
- Ну, что ж, уважаемый Александр Андреевич, - проявившийся в воздухе Тох Тошич изображал из себя мудрого и важного профессора Тохблдора. – Теперь нам надо помочь тутовникам и ореху. Это будет не очень сложно, но все равно, придется постараться. Ты готов?
- Ага, готов, - с уверенностью кивнул Санечек.
- Тогда бери бидончик, бери свою верную палку и пойдем. Нам предстоит дальняя дорога в лес.
- Ух, ты! – обрадовался Санька, а потом чуть не испугался. Ну, самую малость, потому, что лес, он далеко, километра три от дома. И Санька никогда сам не ходил в такую даль. Но все равно, он ведь уже большой и почти взрослый. К тому же не девчонка, какая-нибудь, а пацан, самый настоящий и смелый. Вот так. Поэтому Санечек первым делом зашел в дом и взял свою любимую солдатскую пилотку. Ну, чтобы голову не напекло, идти то туда далеко, а потом еще и назад.
Эту старую, побледневшую от времени красноармейскую пилотку, с красной звездочкой, подарил ему дедушка. Может быть, это была та самая пилотка, в которой его дедушка, храбрый, сильный и добрый, самый лучший на свете, русский солдат, прошел всю войну. И хотя дедушка был танкистом, пилотка у него все равно была. Потому, что солдату без пилотки нельзя. А то, как же понять, красноармеец он или балбес, которого, наверное, из армии выгнали, потому, что служил на одни двойки.
А еще, от этой старой, бледно-зеленой пилотки очень интересно пахло. Был там запах дедушки, и был запах махорки. И был еще запах какой-то тайны, чего-то давнего, скрытого десятками лет, прошедших после той войны. И Санечек очень любил эту пилотку, этот самый дорогой, самый лучший на свете, дедушкин подарок. Он старался беречь ее, и одевал нечасто, только в самых важных случаях, вот как сегодня.
Проходя мимо стола, Санька на секунду остановился, немного подумал и вытащил из-под полотенца еще два пирожка с картошкой и укропом. Он решил взять их с собой. Затем вышел на крылечко, замкнул входную дверь и спрятал ключ под ступеньки, куда его обычно и прячет бабушка. Элька, тем временем устроила прыжки на горшках и банках, развешенных на заборе. Тох Тошич, как и полагается старому и мудрому волшебнику Тохблдору, наблюдал за ней с важным видом и укоризненно покачивал головой.
- Ну, что, пойдем уже? - спросил Санька.
- Ага, пошли, - откликнулась Эллинка и соскочила с забора. – Только я не пойду, а поеду. Так интереснее. И тут же оказалась сидящей верхом на трехколесном велосипеде, ну, который для самых маленьких детей.
- Ух, ты! – восхитился Санечек. А профессор Тохблдор в очередной раз покачал головой.
- Ну, чего стоим, кого ждем? – громко заявила Элька, голосом какой-то тетки и кинофильма. – Поехали уже.
Санечек повесил бидончик на палку, закинул ее на плечо, ну так, что бы бидончик висел сзади. Так очень удобно и главное, интересно, ходить. Затем закрыл за собой калитку и вышел на улицу. И тут же откусил от первого пирожка большой кусок. Вообще-то он собирался съесть пирожки в лесу, или на обратной дороге. Ну, что бы вовремя подкрепиться, как говорил Винни-Пух.
Но пирожки были такие вкуснющие, что Санька не вытерпел. Вот так и пошел он вниз по улице, уплетая пирожки и радуясь новым приключениям. Старый профессор Тохблдор шел рядом, прямо по воздуху, опираясь на каждом шагу на свой красивый, волшебный посох. А беззаботная проказница Эллинка, ехала сзади. Весело крутила педали своего велосипедика и напевала разные песенки из мультиков, постоянно путая слова и хихикая.
Спускаясь по улице, к речке Санька несколько раз останавливался, чтобы подождать юную велосипедистку, а когда дошел до пригорка, над Хурдаковым садом, не вытерпел и спросил:
- Эль, ну чего ты все время отстаешь?
- Чего, чего, - буркнула запыхавшаяся Эллинка. – Ноги то у тебя, вон какие большие, а у меня маленькие. И лесик у меня крошечный. Думаешь легко на нем за вами гоняться?
- А давай, - Санька почесал затылок. – Я тебя на прицеп возьму.
- А это как?
- Ну, цепляйся как-нибудь, ко мне и поехали. Я буду идти и тебя за собой тащить.
Элька тоже почесала затылок правой рукой, повторяя Санькин жест. Затем почесала левой, потом задумалась на секунду и почесала сразу двумя руками, взлохматив свои волосы. И тут же от ее велосипеда к Санькиной палке протянулся красивый, розовый бантик с блестяшками. Бантик завязался узелками, и Элька прямо с лесиком взлетела в воздух и стала, болтая ножками, покачиваться, как воздушный шарик на веревочке. Так они и пошли дальше.
Уже на подходе к речке, Санька доел последний пирожок и захотел пить. Как раз по пути у него был тот самый колодец, где он в первый раз увидел ангела, Эллинку. Нужно только чуть-чуть пройти в сторонку и спуститься к колодцу. Так Санечек и решил сделать.
Он перешел Тегинь и весело затопал по лугу. Эллинка периодически налегала на педали и немного вырывалась вперед, обгоняя по воздуху, идущих Саньку и Тох Тошича. Потом бросала крутить педали, наверное, уставала, и снова плыла на лесике, сзади, как смешной и болтающий на ходу, воздушный шарик.
Санька пересек луг, прошел под деревьями и спустился по узкой дорожке под кручу, где в тени стоял старый колодец. С правого бока колодца был вбит длинный и уже ржавый гвоздь. На нем висела старая и помятая, алюминиевая кружка, на веревочке. Это, что любой прохожий мог попить свежей и холодной водички. А еще к ручке кружки был привязан кусочек свинца, ну это металл такой мягкий, но очень тяжелый. Это тоже было сделано специально. Это люди так придумали, чтобы было удобно воду набирать. Русские люди, они знаешь какие? Они самые умные и все на свете могут придумать. Ага. Вот и придумали. Бросаешь кружку в колодец, потому, что глубоко и рукой не достать. Кружка падает на воду и тяжелый свинцовый грузик ее тут же переворачивает. Вода наливается в кружку, и она тонет, пока не повиснет на веревочке. Вот за эту веревочку, кружку и вытаскиваешь обратно. А кружка привязана за петельку, через две дырочки. Поэтому не переворачивается, когда вытаскиваешь, и вода не выливается, обратно в колодец. Вот так.
Санька достал полную кружку воды, половину выпил потихоньку, потому, что холодная. А оставшейся водой умылся. А то вдруг заелся, когда пирожки жевал? Негоже пацану, да еще в солдатской пилотке, ходить не умытым. Санька повесил кружку обратно на гвоздь и рыбу в колодце решил не смотреть, потому, что некогда. Идти надо. Но потом вдруг вспомнил что-то, снова открыл крышку, перегнулся через край, заглядывая в колодец, и ласково произнес, глядя на воду:
- Любовь и благодарность! Спасибо, тебе, водичка.
- Уррраааа! - в один голос завопили ангелы и бросились обнимать Санечка.
- Санька, ты – молодец! Ты учишься колдовать самостоятельно, без наших подсказок.
- Как настоящий волшебник? – немного смущаясь, спросил Санечек.
- Да, Сань. И как настоящий человек! Самые лучшие волшебники, это люди. Ни один ангел не умеет колдовать так, как могут это делать люди.
- Все все умеют?
- Ага, все. Все человечество, и самая старая бабушка и только что родившийся малыш. Все умеют.
- Но ведь я не умею, я только учусь, - не понял Санечек.
- Просто вы все забыли, как делать, потому, что давно не пользуетесь волшебством. У вас волшебники только в сказках остались. И то скоро их там не будет. А будут в ваших в сказочках, вместо добрых и умных волшебников, бестолковые компьютеры, да космические корабли.
- Смотри Санечек, - вклинилась Эллинка. – У вас, у людей, есть такая пословица: «Устами младенца глаголет истина». Глаголет, это значит – говорит. А знаешь почему?
- Не а, не знаю, – ответил Санечек, поднимаясь обратно на кручу.
- Потому, что когда ребенок рождается, - продолжала рассказывать парящая на лесике Элька. - Он все на свете знает и помнит. Знает, как кушать, или как воздухом дышать и делает это. Знает, как ходить, но еще не умеет этого делать, потому, что маленький и ножки у него слабенькие. А потом подрастает, и мама с папой учат его ходить. И он на самом деле не учится, он знает, как это делать, вот только слабенькие ножки еще не умеют. Вот он их и тренирует.
- Ага, - подтвердил Тох Тошич. – Так же и с волшебством. Родившийся ребенок знает, как колдовать, но не может, потому, что маленькое тельце еще не слушается его. А потом ребенок растет и начинает забывать колдовство, потому, что не тренируется. И мама с папой его не учат, потому, что сами не помнят.
- Ничего себе, - Санечек от удивления даже остановился на секундочку. – Значит, сделать из воздуха кучу травы, или например, пирожок, любой человек может? Если вспомнит.
- Да, Сань. Если вспомнит, как это делается и потренируется.
- Здорово, - Санька подошел к краю земляной дороги и посмотрел в овражек, в глубине которого весело искрился на солнце шустрый речек. – А все одинаково могут колдовать? Или то же есть отличники и двоечники.
Ангелы-наставники дружно и заливисто захохотали. Элька от смеха даже с велосипеда свалилась. Карабкалась потом обратно. Санечек не понял, с чего они смеются, но хохотал вместе с ними, потому, что невозможно с них не смеяться. Они и сами смешные, особенно Эллинка, и смеются так звонко и заразительно.
- Нет, Санечек. Про двоечников и отличников, это люди придумали для себя. Это у вас, у людей такая глупая, но очень смешная игра получается, особенно про оценки в дневниках.
- А почему она глупая и смешная? – спросил Санька и срубил палкой большущую темно-зеленую колючку, у края дороги.
- Ну, смотри, - Эллинка опять выплыла на лесике чуть вперед и продолжила свой рассказ. – Вот ходит в школу мальчишка, которого двоечником называют. И каждый день идет игра, которая так и называется, «пацан – двоечник». В нее играют все, и этот пацан, когда делает вид, что не знает урок и не может его у доски ответить. А на самом деле, знает, только этот урок, например, математика, ему не интересный. Ага. Может он, как вырастет, самую лучшую книгу напишет, или знаменитым художником станет.
- Мне тоже больше нравится рисовать, чем кубики с цифрами и палочки там всякие, складывать, - согласился Санечек.
Ангелы заулыбались, и Эллинка продолжила свой рассказ:
- Учительница тоже в эту игру играет. Она берет дневник нашего художника и ставит ему по математике двойку. Она думает, что наш пацан ничего не знает. Но если он не знает, тогда и ставить ничего не надо. Раз нету знаний, то нету и оценки за эти знания. Но она все же ставит ему что-то, двойку например. А раз есть эта самая оценка в дневнике, значит – оценила, значит, есть знания. Поэтому, учительница тоже притворяется и по правилам игры, ругает нашего славного мальчишку.
- Ничего себе, - Санька снова повесил бидончик на палку и закинул ее на оба плеча и повесил сверху руки.
- А потом наш замечательный мальчуган приходит домой и в эту игру начинает играть мама. Она берет дневник, видит двойку и ругает своего сына, наказывает его. А если бы в дневнике не было двойки, то она бы его не наказывала. Значит, она ругается не за знания, а за циферку, просто за другой значок на бумажке.
- Ага, - добавил Тох Тошич. – Вот так вы, люди и играете в эту игру и все время притворяетесь. Пацан притворяется двоечником, учительница притворяется, что она умная, а мама, что она правильная. А к настоящим знаниям эта игра никакого отношения не имеет.
- А я все равно хочу быть отличником, когда в школу пойду. Ага. А потом вырасту, стану космонавтом и полечу к космосу в гости. Вот, - мечтательно произнес Санечек. И уже хотел было добавить, про велосипед, что надо подарить космосу, но тут из-за поворота показалась перевозная пасека.
Санька к этому времени уже успел выйти за пределы деревни и шел вдоль густо заросшей лесополосы в направлении небольшой и пологой горы. На одном склоне этого холма располагалась ферма, где жили коровы. А на другом склоне - красивый лес, в котором рос фундук. Это лесной орех, ну который раскусываешь, а внутри такое пахучее и вкуснющее зернышко. Ага. Санечек очень любил эти орехи, они каждое лето, в самом конце, ну, уже почти осенью, ходили с дедушкой за орехами в этот лес. Который, кстати, так и назывался: «Орешник». По пути всегда встречали эту самую пасеку, что в этот раз стояла сразу за поворотом лесополосы.
Пасека, это такой большой пчелиный город, со своими домами и улицами. И в каждом доме, прямо как в настоящей девятиэтажке, живет много премного пчел. А еще у пчел есть своя королева, ага, она в этом городе самая главная и все ее слушаются. Это, наверное, пчелы у людей скопировали. Посмотрели, ага, что у людей есть свои президенты в каждой стране и давай себе тоже президента выбирать пчелиного. Только он у них всегда из девчонок выбирается, потому и называется – королева. А то! Девчонки, они всегда любят красивые имена и названия, и любят ими выпендриваться. Это сразу видно, ведь не начальницей какой-нибудь себя эта важная пчела называет, а непременно королевой. Да еще и считает себя, небось, самой красивой на свете. Ну, как будто она «Мисс Пасека» на вечные времена.
А хотите знать, почему пчелы свою королеву из своих пчелиных женщин выбирают? Да потому, что ихних мужиков-пчел у них совсем мало. Их называют трутнями, потому, что они все совершенно не хотят работать. Никем. Ни сборщиками меда, как другие пчелы, ни строителями сот в ульях, ни охранниками королевы. Ну, никем они не хотят работать. Они точь в точь, как у людей некоторые ГАИшники, ничего не делают полезного, только брюхо свое набивают. Ага. Летают каждый день по своим, пчелиным дорогам, ищут, где цветок послаще, и едят, не останавливаясь. От того они все точно такие же толстые и неповоротливые. И еще ленивые. Их даже рукой легко поймать.
А пчелам и без них хорошо летается. Пчелы и без этих трутней правила полетов соблюдают. Не верите? А вспомните, вы хоть раз видели, хотя бы одну пчелиную аварию? Ну, хоть одну единственную, где пчелы врезались друг в друга? Не видели. Вот так то. Летают себе по делам и никогда не сталкиваются. Даже вечером, в потемках, когда пчелы летят домой уставшие и хотят поскорее лечь спать.
А еще пчелы всегда дружат с человеком, если конечно, он их не обижает. Человек делает для пчел деревянные дома, улья. Заботится о них, ухаживает за ними по-всякому. Этот человек так и называется: «Пасечник». Очень хорошая и нужная профессия. Пчелы очень любят своего пасечника и с радостью делятся с ним своим вкусным и полезным медом.
Пчелиные города бывают двух видов. Одни все время стоят на земле, возле человеческого дома, например в конце огорода. А другие ездят на специальном прицепе к трактору. Пасечник везет такую пасеку туда, где больше всего цветов и стоит там долгое время. Ну, пока пчелы всю пыльцу в округе не пособирают. А потом снова перевозит свой пчелиный город на тележке, на новое место.
Точно на такой же длинной и специальной тележке стояла и та пасека, что сейчас открывалась за поворотом. Санечек невольно сбавил шаг и, вытянув шею, начал что-то высматривать.
- Что ты там ищешь? – спросил Тох Тошич.
- Смотрю, где собаки. Одна большая и рыжая, другая поменьше, черная и с белым пятном на груди. Они на пасеке живут и все охраняют. Когда мы с дедушкой в прошлом году мимо проходили, они на нас громко лаяли, и может даже укусить хотели. Но дедушка показал им свою палку и они передумали.
- Аааа, так ты их боишься? – сообразил Тох Тошич.
- Ну, чуть-чуть, - признался Санька и глубоко вздохнул. – Надо свою палку приготовить.
- Нет, Санечек, здесь не палка нужна.
- А тогда что?
- Собаки гавкают только на тех, кто их боится. А кто не боится, того они совсем не трогают. Тебе нужно всего-навсего победить свой страх. И самое лучшее для этого – любовь. Представь, как ты любишь этих собак, ну как будто они твои самые лучшие друзья на свете. И как увидишь их, улыбайся им. И они тебя не тронут, вот увидишь.
Санечек так и сделал. И спокойно прошел мимо пасеки. Обе собаки лежали под прицепом в тени. Черная, с пятном на груди, тихо спала, а рыжая несла службу. Увидев Саньку, она подняла голову, посмотрела на него, и как показалось Санечку, даже немного улыбнулась. Санька помахал ей рукой и пошел дальше.
А впереди лежал большой овраг, и перейти его можно было в том месте, где два ручья сливались в один. Здесь всегда переходили коровы, когда шли из коровника пастись на склон горы и потом обратно. Поэтому склоны оврага в этом месте были пологие, утоптанные копытами коров и очень удобные. Всего-то и делов было, спуститься вниз, перепрыгнуть по камешку ручей и подняться наверх, но уже с другой стороны.
Однако, уже на самом верху, с той стороны оврага, Санечек случайно наступил на сухой шарик колючки с острыми, торчащими в разные стороны, иголками.
- Ой ой ой, - завопил Санька и от боли запрыгал на одной ножке, а потом и вовсе сел на землю. Шмыгая носом и пряча предательские слезы, Санька подтянул к себе ногу и посмотрел на ступню. Прямо из кожи торчал большой и острый шип. Санечек выдернул колючку и зажал ранку пальцем. Потому, что больно.
Ангелы-наставники внимательно наблюдали за Санечком. Тох Тошич даже забыл про свою важность и не замечал, что его волшебная остроконечная шапка сползла на бок и вот-вот упадет.
- Сань, тебе очень больно? – осторожно спросила Эллинка.
- Ага, - кривясь, ответил Санечек, но тут же поправился. – Ну, то есть не очень.
- Хочешь, мы научим тебя, как наколдовать, чтоб не больно было?
- Хочу. Очень хочу. Ангелы мои любимые, научите меня, пожалуйста, - Санечек убрал палец и посмотрел на ногу. Кожа вокруг ранки покраснела и чуть-чуть припухла.
Тох Тошич радостно запрыгал на месте и заплясал. Съехавшая на бок шапка таки свалилась с него в траву, но Тоха этого даже не заметил. А Эллинка, счастливо улыбаясь, пристроилась возле Санькиной ноги и стала рассказывать:
- Сядь поровнее, сделай несколько глубоких вдохов и медленных выдохов. Так, хорошо. Помнишь, как космическая сила по спине течет?
Санька кивнул.
- Молодец. Теперь вспомни, как ты заряжал энергией воду для фикуса. Помнишь голубой лучик из середины ладошки? Все точно так же как и тогда. Вот и свети этим лучиком на ранку, как фонариком, пока боль не стихнет. Понял?
Санечек уселся поудобнее и уже на втором выдохе почувствовал холодок, медленно стекающий вниз по спине.
- Так, молодечик, - похвалила его Эллинка, пока Тох Тошич копошился в траве, пытаясь найти завалившуюся шапку. – Теперь поднеси ладошку к ранке и направь голубой лучик прямо туда, где болит. И так и держи.
- Ай ай, - снова скривился от боли Санечек.
- Что? Болит еще сильнее и как будто дергает? – участливо спросила Эллинка.
- Ага, - кивнул Санька. – Дергает и колется.
- Все правильно, Сань, - вклинился в разговор Тох Тошич. Он так и не нашел в траве свою шапку, и сделал себе новую. Точно такую же, как у Саньки, солдатскую пилотку. – Так и должно быть, потерпи, скоро пройдет совсем.
Санечек едва успел кивнуть, как почувствовал, что боль в ноге и вправду начала спадать, а через полминуты исчезла совсем. Санька сначала не поверил, убрал руку и потыкал пальцем в ранку. И правда, не больно. Вот здорово! Он вскочил на ноги и сделал несколько пробных шагов.
- Ураааа! – закричал он. – Ангелы любимые, наставники мои замечательные, спасибо вам большое. Это такое классное волшебство. Я теперь буду им всегда пользоваться. Спасибо.
Продолжение ... Глава 7. Сон в лесу
#андрейгазаев