Белорусско-польская граница
В Польшу мы въезжали через круглосуточный пункт пропуска «Песчатка» (бел.: «Пясчатка»).
Для «большегрузников» и легковых автомобилей — разные очереди. Так и хочется «приколоться» банальной «мыслительно-словесной» ассоциацией: мальчики — налево, девочки — направо. В общем, экспортно-импортный бизнес нам не мешал, но легче от этого не стало. А был ли мальчик? А были ли тут вообще грузовики? Вот память-злодейка!
Белорусских погранцов и таможенников мы прошли за две-три минуты: подъехали к первому шлагбауму — кажись, даже не выходя из машины, гордо предъявили офицеру наши «краснокожие паспортины» и услышали пару забавных и равнодушных вопросов (мол, много вас тут ездит-ходит-бродит, надоели вы все хуже горькой редьки):
— Куда и с какой целью направляетесь?
— Хотим попутешествовать, посмотреть Польшу и Венгрию.
— И всего-то?
— И всего-то!
Каковы вопросы — таковы и ответы.
— Проезжайте! — прозвучало, словно: «Пошли вон! Не мешайте работать!»
Шлагбаум открылся и практически сразу же за нами «эволюционно» (тихоходно) прикрыл свой широкий, вернее, «высокий» зев.
Похоже, белорусскую сторону мы ничем не заинтересовали. Никакой тебе, понимаешь ли, интриги! Или же тут работает принцип «всех выпускать — никого не впускать»? Шуточную гипотезу проверим на обратном пути [1].
Зато как всё быстро! Делов-то — раз-два и «в дамках»! Точнее, «обчёлся». И вроде машин впереди не видно. Мы возрадовались, как дети и словно к нам счастья полные штаны привалило. Но какое же это было сиюминутное заблуждение!
Наше авто сделало аккуратный тихоходный «зигзаг» и въехало в некий узкий, как я назвал его сам для себя, «отстойник». Впрочем, может, это место именно так в простонародье и называется, ведь тут машины и их водители, будто на дрожжах, выстаивают-«отстаиваются», пухнут от нервов, перенапряжения и ничегонеделания.
***
«Отстойник» — это кусок дороги, с двух сторон огороженный то ли проволокой, то ли «струнами» (не «гитарными»), за которыми — лесная благодать плюс перпендикулярная дорожному полотну контрольно-следовая (?) полоса: пережиток прошлого?
И вот на тебе — тут одна общая длиннющая очередь, без разделения на «правых и виноватых», на граждан ЕС и всех прочих гомо сапиенс, и тем паче на «шведов и нешведов». Никаких тебе «дамок», «обчёлся», «льгот» или «преференций»! Но при этом и не рынок, не его невидимая рука, не сэр Адам Смит.
Впереди виднеется следующий КПП и шлагбаум, но мы встали словно намертво. Близок локоть — не скоро укусишь.
Я вышел из машины и пошёл «гулять» вдоль всей автовереницы.
Несколько раз «прошлындрал» туда-суда, взад-вперёд. И снова туда-сюда-обратно. Приятно? Поначалу — да, как-никак можно размяться плюс свежий воздух. Потом — не очень. Ведь время — не только деньги, но и пара-тройка дополнительно не осмотренных польских и венгерских достопримечательностей.
Очередь не двигалась. Затомило безделье. Не нырнуть ли опять в салон легковушки и не окунуться ли поглубже в «грёзы», в чтение Бунина? Всё побыстрей полетит и пролетит время — его так много, что можно бесконечно обдумывать-обмусоливать мысль о том, чем бы заняться: «что бы такого сделать плохого?». И при этом ничем-таки не заниматься. Или же так: заниматься бездельем. Безделье — великое дело!
***
Хоть перед самым въездом в «Песчатку» мы и останавливались на трёхминутный перекур, мне уже снова хотелось подымить сигаретой. Вдохнуть эту мерзкую гадость — эх, как бы разлюбить и разучиться!
Однако я же гражданин законопослушный (местами и временами)! Жена загодя устрашила меня байкой, услышанной от кого-то из её подруг («одна бабка сказала»), о том, как на погранпункте некоего курящего наглеца оштрафовали на энно-большую сумму денег. В общем, «настрополила» меня быть на КПП… экономней. Можно сказать, заранее пригвоздила к позорному столбу.
«Прогуливаясь» вдоль замершей в неподвижности автовереницы, я краем глаза видел, что народец, не стесняясь, покуривал, но никто к «нарушителям» не приставал, штрафов не выписывал и даже не воспитывал замечаниями. Однако сам я, не ведая достоверно, есть ли действительно сия запретная норма или таковой в природе не существует, дымить поопасился. Хоть угрожающих знаков с категорически перечёркнутой сигаретой нигде не наблюдалось, даром расставаться с ликвидностью желания у меня не было — лишняя копейка-грошик нам ещё в Польше не раз и не два пригодится! Да и слово супруги — закон для подчинённых, если кто ещё это себе не уяснил.
Фотосессий я тут тоже на всякий случай не устраивал. Мало ли, за что могут привлечь, пригвоздить, объявить не въездным в Европ: класть палец в рот польским службам (пусть это и не пасть тигра) понапрасну не стоило. Короче, дул на воду, не обжегшись даже на молоке. И бесконечно рефлексировал. Безделье — оно такое безделье, расхолаживающее, «рефлексабельное».
Поначалу мне показалось, что примерно половина или чуть больше машин в очереди была с польскими номерами. Вторая половина — с белорусскими. Стакан наполовину полон или настолько же пуст? С российским номером, кроме нашей, я увидел ещё одну, две или максимум три машинки: «штучный товар», редкий, как птица на середине Днепра, эксклюзивный.
Тут же, в «отстойнике», по правую от «автоколонны» сторону — «дьюти фри». За всё время «стояния» только один поляк в него зашёл, выволочив обратно огромный полупрозрачный пакет, доверху забитый бутылочным пивом. Во второй руке тоже маячила бутылка — только вот я не заметил, початая или нет. Видимо, полюбился ему хмельной белорусский напиток — не польским же пивом он в «дьюти фри» затаривался. Впрочем, может, и польским, если оно тут дешевле, чем в самой Польше — достоверно сего факта я уже никогда не узнаю, не судьба.
***
Я, нетерпеливый, вернулся к своей терпеливой супруге и уселся на переднее сиденье. Кажется, прочёл пару-тройку страниц «Окаянных дней». Но не читалось. Лёгкое возбуждение не давало погрузиться в виртуальные «грёзы», отвлекало от книги, отчего терялся смысл слов и фраз. Прочитав абзац-другой, понимал, что ничего не понял, и приходилось возвращаться к началу. Впрочем, повторенье — мать ученья: читаю и понимаю, что это уже читал.
Прямо впереди нас стояла легковушка с польскими номерами. Полноватый парень-водитель то выходил из неё, то снова «прятался» в салоне. Всё время теребил в руках свой телефон и периодически подносил его к уху: то ли сам куда-то позванивал, то ли ему надоедали. В его поведении чувствовалась какая-то нервозность. Или тоже, как я, чересчур нетерпелив, или знатный контрабандист, раз ожидание его напрягает? Всё время косится на наш российский номер. Неужели русские тут в диковинку?
Я вышел из машины. Зачем? Да сам не знаю — без цели. Словно на каком-то импульсе. Снова послоняться без дела. Или интуитивно захотелось пообщаться с иностранью? Парень сам заговорил со мной на корявом русском. Не уловив смысла, я вежливо-дежурно, чтобы как-то отреагировать на обращение, спросил про причину нашего общего «стояния» (не на реке Угре).
Поляк меня понял, расплылся в доброжелательной улыбке и снова стал терзать свой мобильник. Оказалось, что он кому-то звонит, чтобы узнать, как ответить на мой вопрос:
— Не хотят работать!
— Что, прямо так и «не хотят»? Может, у пограничников-таможенников какой-то пересменок?
— Не хотят! — в широкой улыбке затвердил однозначность ситуации добрый польский парень.
И кому он там названивал? «Своим людям» на границе-в таможне?
Помаленьку вереницу авто стали пропускать через следующий шлагбаум.
«Шаг — остановка, другой — остановка».
***
По-черепашьи мы проползли первое «польское КПП» — так и не поняли его предназначения. Но погранцы в этом месте, как мне вспоминается, были вооружены автоматами, явно не игрушечными. Польский офицер по-русски тоже лишь поинтересовался целью нашего пересечения границы с ЕС и Речью Посполитой. Ответили уже сформировавшейся готовой фразой: мол, едем красоты Польши и Венгрии пообзирать, насладиться архитектурными «зрелищами» (а «хлеба» нам не надо, мол, не «хлебом единым…»).
На один миг подумали, что уже всё, конец нашим «мучениям», даже вдохнуть-выдохнуть и вздохнуть радостно успели, ан нет! Вот новый «отстойник», намного шире и длиннее. Тут уже три очереди: одна, которая посередине — для граждан ЕС (самая короткая и, кажется, быстрее остальных продвигающаяся), две других — для прочих разных «нешведов».
Мы сначала тыркнулись в левую, потом — в правую, ибо эта показалась нам покороче (в итоге всё равно на три-четыре машины прогадали).
И снова встали — «мёртвый сезон».
Однако тут тоже можно спокойно (или нервно) туда-сюда гулять-шастать-шататься.
Оказалось, что российских машин действительно единицы: я насчитал всё так же две или три. По одной — с чешским и нидерландским еврономерами. Остальные десятки и десятки — белорусские, немного польских. Зря мне поначалу казалось, что польских авто почти половина — ничего подобного! Но, может, поляки просто быстрее проходят досмотр и стремительней «отчаливают»?
Жена вспомнила слова своей подруги — той, которая замужем за поляком и часто «самопалом» катается на его историческую родину: «Белорусы на выходные едут в Польшу закупаться, поэтому на пропускных пунктах по пятницам заторы».
Но мы-то едем не пятницу, а в четверг днём — и всё одно вот он, затор! Белорусы ежедневно за кордоном, что ли, затовариваются?
***
Я подошёл поближе к трём или четырём небольшим строениям-«будкам» пропускного пункта и стал наблюдать за работой польских госслужб. Каждое строение было общим и для пограничников, и для таможенников — только «окошки» разные.
«Государевы люди» работали вяло, неторопливо, с ленцой, без задоринки. Труд монотонно-механический, операции одни и те же. Робота — словно в замедленной съёмке!
Впрочем, видны были только телодвижения таможни. Её сотрудники выходили из будок, чтобы досмотреть машины. Погранцы носа на улицу не казали — если только прогуляться или «пересмениться».
Одна за одной к будкам подкатывали авто и тормозили перед белой ограничительной линией на асфальте (далее был шлагбаум: второй польский, но третий на нашем пути). Водитель и его спутники покидали салоны и протягивали паспорта в первое «окошко». В нём располагались погранцы. Потом паспорта изнутри (как по цепочке) передавались во второе, таможенное, «окно» — к нему же перемещались и путешественники. Позадавав вопросы, таможенник или таможенница выходили из своего убежища, и начинался «шмон» машины.
— Откройте все двери и багажник. Что в бардачках? Что тут? Что там? А что сям? Поднимите крышку-днище багажника. Раскройте чемоданы — этот, этот и вот этот. Выньте отсюда два слоя вещей. А что в той личной сумочке? Тоже покажите…
По завершении процедуры таможенники снова прятались в своих «домиках», а машины отчаливали дальше, видимо, уже в «недра» Речи Посполитой. Или на какие-то новые административные погранично-таможенные процедуры? Скоро (ой, скоро ли?) узнаем и мы.
***
В нашей веренице стояло три микроавтобуса, заполненных группами путешественников. На них ушла уйма времени. Тут-то мы с женой и поняли, что с очередью прогадали-«продешевили». Неопытные, что с нас взять! Лохи, одним словом! Лишний час потеряли или чуток поменьше?
Вспоминается байка. Кажется, супруге её тоже по ходу рассказала одна из подруг. А может, я сам, стоя где-то в «отстойниках» и разгуливая вдоль верениц, услышал. Байка простенькая: «пра мяшку з бульбай». Вёз некий белорус на польскую сторону мешок с картошкой. Польские таможенники могли бы и просто изъять и отправить «багаж» на свалку, как делают это с другими «нелегальными» товарами, но засорять свою почву не стали. Развернули белоруса в обратную сторону: мол, оставишь-вывалишь на своей земле — снова заезжай в гости.
Стоп, вру самым наглым образом! Вспомнил истинную правду-матку, пока свои домыслы карябал («дар поэта — ласкать и карябать, роковая на нём печать; розу белую с чёрной жабой я хотел на земле повенчать»)! Эту историю поведала в Фейсбуке моя коллега по Институту, в котором вместе работаем: «Весной на польском КПП перед нами в очереди оказалась белорусская ауди А8 с мешком картошки в багажнике. Её не пустили, заставили вернуться выбрасывать картошку на территории Белоруссии, а потом стоять в очереди заново... А вот молоко и колбасу можно выбрасывать в контейнер прямо на месте».
К слову сказать, не все гости-путешественники проходили границу-таможню по очереди. Пара-тройка машин выехала из общей автовереницы и, ведомая польскими «слугами государевыми», подъехала на досмотр к будкам, миновав всех прочих «аутсайдеров» (в том числе и нас). Вроде бы они на авиарейсы опаздывали. Так ли было на самом ли деле или «боатные» каким-то образом «договаривались» с таможенниками-погранцами — бог весть.
***
…Уф! Наконец и мы доползли до белой ограничительной линии на асфальте и через узкий проём окна тоже вручили наш «двуглаво-орластый» (как некогда Маяковский свой «серпастый и молоткастый» из широких штанин) офицеру погранслужбы. Не помню, кто «играл роль» пограничника: мужик или женщина. Но почему-то запомнилось, как пролистываются странички паспорта с кучей наших Шенгенских виз, как они прикладываются к сканеру (?), видимо, для сверки с общеевропейской визовой базой данных (не ведаю, как она у них называется), как по клавиатуре компьютера стучат офицерские пальцы. Снова не могу вспомнить: девичьи ли, парнячьи? Бесполые…
Далее наши российские документы переместились в таможню.
Таможенница в свою очередь внимательно перелистала паспорта, задерживаясь взглядом на каждой страничке с визами: чешской, итальянской, австрийской, немецкой, французской (по последней мы в Польшу и въезжали, она нам на два года была «дадена»). Поинтересовалась, зачем едем в её страну. Тоже дюже любопытная, как и все остальные. И казалось бы, ей-то уж какое дело?
— Хотим достопримечательности в ваших городах посмотреть, — везде и уже почти заученно отвечаем одно и то же (пусть и с разными вариациями).
Таможенница мимикой и словесно выражает своё явное изумление. Говорит что-то типа:
— Делать тут нечего… Все русские через Польшу едут только проездом на юг — в Италию, Грецию, Хорватию.
— А мы вот внутрь.
— Что с собой везёте?
— Ничего.
— Млеко-яйко-мясце? — вопрос таможенницы излагаю утрированно, но смысл был именно таков. Видимо, белорусы, у которых продукты дешевле, везут всю эту снедь на продажу, а у поляков такого добра, но подороже, и собственного полно: защищают свой рынок от конкуренции чужеродного производителя.
— Нет.
— Бензин?
— Только то, что в залито в бак. Ни каплей больше.
— А в канистрах?
Мы снова отнекиваемся, словно белорусские партизаны: нет, мол, у нас никаких канистр.
— Табак, сигареты?
— На продажу мы ничего не везём.
Я не соврал и даже не слукавил — просто она мой ответ не услышала. Или услышала, но интерпретировала по-своему. «О великий и могучий русский язык! Не будь тебя, как не впасть с отчаяние» в поиске правильного ответа!
Таможенница запрашивает страховку на машину. В руках у супруги её не оказывается, и жена поспешает к автомобилю.
Снова вопрос от госслужащей:
— Сколько у вас с собой валюты?
— Много. Очень много.
— Я не спрашиваю, много ли, я спрашиваю сколько?!
Тут возвращается жена и я переадресую этот вопрос ей:
— Сколько у нас денег?
— С собой кэшем две тысячи евро. И на карточке есть, — супруга удовлетворяет интерес официального польского лица. Такой ответ даму из «окошка» вполне устраивает. Видимо, действительно «много, очень много». Хотя на самом деле — с гулькин нос.
Развернув страховку и повертев её в руках, таможенница утоляет свой информационный голод и по этой части, лениво выбирается из своего «укрытия» и подходит к нашей машине. Так и «на нашей улице начинается праздник». Типа «ментовский шмон».
***
Открываем «все окна и двери», в том числе багажник. Досмотр быстрый, поверхностный. Но — и это странно! — в пару чемоданов она запускает собственные пальцы. У всех других проверяемых — я-то видел-наблюдал — сама ничего не трогала, сподвигала самих собственников «потрошить» личное имущество. А у нас вот — своими руками отогнула какую-то «шмотку» в чемодане с вещами супруги. Кажется, во втором чемодане и мои «портки» тоже потрогала (супруга потом долго эти «руки» вспоминала и возмущалась).
— Что это? Личные вещи? — спрашивает таможенница, словно сама не видит.
Предположить нечто иное о женском платье и о моих джинсах было бы полной глупостью: кому, кроме нас, это барахло ещё нужно?! Не на польском же толчке эти поношенные шмотки загонять! Посему подтверждаем её «профессиональную догадку»:
— Личные! Наши! Не на продажу!
В обоих чемоданах (и моём, и жены) были рассыпаны сигареты (так сказать, упрятаны в одежду) — два блока. Копни таможенница чуть глубже — и вот мы уже «контрабандисты». Пришлось бы высыпать весь никотин в мусорку. Или же преподнести в дар курящим польским таможенникам и погранцам. Но копать вглубь резона мадам не увидела — знать, не «контора глубокого бурения». Мне даже показалось, что русских туристов тормошить дама в униформе не жаждет (или из-за обилия шенгенских виз, выданных странами старой матушки-Европы, прониклась к нам доверием?). Зоркий, намётанный, натренированный и профессиональный взгляд мог подсказать таможеннице, что на продажу в Польшу и ЕС мы стопудово ничего не тащим. Да и мои соплеменники тут, судя по всему, гости явно редкие — наверняка тоже ничего не возят, по прошлому опыту она могла в этом убедиться. Невольно мысленно сравнивая, как польская таможенница досматривала белорусские машины, почему-то прихожу к однозначному выводу (ну, пусть будет неподтверждённой гипотезой): к белорусам она была построже и повзыскательней. Неужели, и правда, к нам лояльней потому, что мы из России? Свежо предание, но верится с трудом.
Когда багажник закрылся, я понял: теперь весь период польско-венгерского путешествия смогу курить именно ту марку сигарет, которую «пользую» всегда. Участи искать курево во «вражьих» магазинах и менять шило на мыло удалось благополучно избежать.
***
…Вечером, когда мы уже будем в Польше и появится вайфай, я шутейно напишу в Фейсбук: «Таможенница интересовалась, не везём ли мы с собой молоко и мясо. Возможно, была голодна. Но оказалось, что не везём. Думаю, именно поэтому нас и пропустили…»
— Защищают польский рынок от дешёвых белорусских продуктов, — встревает мой коллега по Институту Владимир Борисович. Он всегда всё обо всём знает. Особенно о политике, а тут вот — и о ценах на продукты, и о способах защиты рынков.
Вдруг Игорь Скляр на это «выдаёт»:
— В Польше, кстати, сервис и продукты дешевле, чем в Беларуси.
Хм… А зачем же тогда белорусы тащут туда «млеко-яйко-мясце»? Раз таможенники именно такие вопросы задают и в Польшу это добро не пропускают — значит, везти выгодно? Иначе какой смысл спрашивать, проверять, изымать?
Ну, и по поводу сигарет вперемежку с топливом на моей страничке в Фейсбук тоже развернётся целая «дискуссия».
— Все ближайшие к пункту пропуска белорусские и наши АЗС забиты польскими (и не только) машинами, заливающимися топливом под горлышко, поэтому при пересечении границы таможенник «заодно» интересуется видом и запасом топлива в баке… — снова комментирует Игорь.
— Я там езжу, в курсе. И не больше двух пачек сигарет, — вместо меня откликается Светлана Колосова (Фейсбук-подруга, в реальной жизни с ней не знаком).
— Про топливо у нас тоже поинтересовались, но проверяли, на мой взгляд, очень лояльно. Может быть, потому, что российских машин практически не было. Мне показалось, что белорусов трясут тщательней. Сигареты у меня лежали в чемоданах, можно сказать, на самых видных местах — их не увидели, — выдаю свой секрет маленькой компании («огромный такой секрет»), будучи на сто процентов уверенным, что польская таможня этого не прочтёт, а победителей в России не судят. Вроде бы ещё Екатерина II так повелела!
— Повезло, — откликается Светлана. — Наш курящий приятель рассчитывал на самолётные нормы (два блока) и ему пришлось излишек «сдать» польской таможне.
— Вот у меня с собой ровно два блока на полторы-две недели путешествия и было припасено.
— Вы проскочили, — то ли осуждает, то ли завидует Светлана. — У нас спросили: сколько? Мы честно ответили. Не стоит шутить с таможней, если ты не профессиональный контрабандист…
Я встаю в стойку и оправдываюсь, держу оборону: мол, беспорочный я малый, не виноватый, она сама не нашла:
— Так и я честно ответил, что на продажу ничего не везём.
Но Светлана продолжает меня уличать в непотребстве: мол, надо было признаться и сдаться полякам с потрохами:
— Да мы тоже сказали, что не на продажу, но нас попросили излишек сдать.
Но русские, как белорусские партизаны, не сдаются! А посему не отступаю, не отдаю ни «вершка родной земли»:
— Когда спросили про сигареты, я ответил: на продажу ничего не везём. Про количество вообще ничего не говорил. Тем душа таможенницы и успокоилась.
Игорь Скляр меня то ли приободряет, то ли опускает ниже плинтуса:
— У вас потому и «не увидели», что было всего два блока. И машина из России.
— Блоки были не блоками, а россыпью.
— Профессионалы видят всё! Даже при полуприкрытых глазах! — заканчивает Игорь тему «сигарет-никотина» и, вспоминая личный опыт, открывает тему горючего. — Мы в своё время обратили внимание, как много машин едут через «красный» коридор, а не «зелёный». Именно потому, что ввозят топливо в Польшу.
Честно говоря, ни красного, ни зелёного коридоров в «Песчатке» я не заметил — все стояли в одних и тех же очередях [2].
…В общем, вся эта пустопорожняя болтовня возникнет вечером, а пока мы трогаемся, минуем шлагбаум и делаем какие-то «зигзаги».
***
— Это всё или ещё что-то будет? — задаётся риторическим вопросом супруга.
Я выдерживаю театральную паузу и, когда становится ясно, что новые КПП нам не грозят, отвечаю, словно не замечая её риторичности:
— Похоже, что всё!
Сказал, как отрезал.
Ура!!! Путь на свободу… эээ… в Польшу нам открыт! Мы, собственно говоря, уже внутри ЕС.
В итоге на «погран-тамож-пункте» мы проторчали почти четыре часа! Прочитав потом об этом, мой коллега снисходительно напишет: «Это ещё ничего! Мы на таможне шесть часов проваландались!».
Так, значит, нам не просто повезло, а необычайно повезло?! Чрезвычайно! На целую треть времени!
Игорь Скляр нас то ли «успокаивает», то ли «обнадёживает», то ли «приобадривает»:
— На обратном пути всё будет ровно наоборот. Поляки выпустят за три минуты, а вот братья будут долго очередь соблюдать.
Забегая вперёд, открою секрет: «прогноз» Игоря не оправдался, белорусы нас долго не продержали, пропустили в свою «дзяржаву» быстро, но это мы только по возвращении узнаем.
К «успокоениям» присоединяется и Ирина Алёхина:
— По-разному бывает. Главное — не попасть на пересменок.
И я сам себя успокаиваю:
— Обратно мы будем въезжать через другое КПП.
«Просыпается» Катя Розина, моя «древняя» приятельница ещё со времён «Яблока»:
— У нас проблема была на обратном пути. Поскольку на мультивэн экстренно найти резину сложно, возим две запасные покрышки. Оказалось, одну — можно, а две — нет, нужно было декларировать при выезде из союзного государства. Но... на первый раз нас простили и не отобрали, ограничившись отправкой в «красный» коридор.
И где они все «красный» коридор находят? Мы вот на «Песчатке» такового не обнаружили.
Попутно Игорь нас просвещает (очевидно, что вспоминает собственное «былое», свои турне по странам-городам-весям):
— На финской границе есть удобный сервис с он-лайн-информацией об очередях на КПП (их три), а вот с братьями пока не наладили…
Жена грудью поднимается на защиту братьев, подтверждая свои слова ссылкой на сайт:
— В Белоруссии тоже есть: http://gpk.gov.by/maps/ochered.php
Ирина Алёхина встаёт по одну сторону баррикад с моей супругой:
— На белорусской границе есть давно. У них камеры стоят!
Женщина — это сила, а две женщины — убойная!
Но Игорь не унимается (вот неугомонный!), однако… почти соглашается:
— Возможно, да. Но это разные сервисы, и по смыслу, и по содержанию. У финнов — народный, здесь — государственный.
***
…Что меня поразило больше всего: в «отстойниках» вообще нет туалетов. Так и лезут в голову глупые мысли-вопросы «о наболевшем»: а если кому-то станет совсем невтерпёж? Кому-то же бывает «уж замуж невтерпёж», а кому-то — сходить «до ветру».
Слава Богу во время нашего стояния (повторюсь: не на реке Угре) невтерпёж никому не стало. Иначе бы — в прямом смысле «до ветру». Впрочем, может, туалет был в «дьюти фри»? Об этом я как-то сразу не подумал. Теперь это так и останется для меня «тайной, покрытой мраком», «тайной за семью печатями». Но во втором, большом, «отстойнике» сортиров точно не водилось!
…Пока ехали до славного города Белостока, у нас с женой и возникли самые первые впечатления. Они с тех пор остались почти «незамутнёнными». Их три:
· Ужасная то ли лесная, то ли просёлочная дорога до первого (или уже второго?) населённого пункта: наше авто в прямом смысле «скакало» по кочкам. Сейчас уже и не скажу, как эта «страшная» дорога называлась. Может, супруга подскажет, коли эти строки прочтёт? Впрочем, и потом до Белостока тоже не всегда идеальной была (о прекрасных-то дорогах, которым стоит позавидовать, ещё успею рассказать).
· Поляки гоняют, словно… реактивные самолёты, невзирая ни на какие скоростные запреты-ограничители (тормозят лишь там, где точно знают: тут видеокамеры).
· Почти полное отсутствие дорожных обочин.
Попунктно и пунктирно обозначил, теперь немного «пожую».
Поскольку дорога однополосная (плюс полоса «встречки»), то случись что — съехать, кроме как в кювет, совсем некуда. Остановиться можно, только перекрыв всё попутное, следующее за тобой движение.
Но мы таки нашли место. Узрели какой-то дорожный «аппендикс». Остановились покурить. Я ведь четыре часа терпел (Бог терпел и мне велел). Поле, птички — природа, лепота! Позади поля и впереди по курсу виднеются лес и перелески. Чистый воздух. И я эту «незамутнённую» атмосферу травил своим сигаретным дымом. Непорядок! Покаяние! Епитимья!
***
Едем дальше и смотрим во все глаза (во все четыре): и на поселения, и на лесные массивы, и на сельхозугодья. Частные дома у поляков, в большинстве своём, каменные: одно-, двух-, трёхэтажные. Вокруг них всё ухожено. Любят поляки «живые» изгороди по периметрам своих владений — зачастую в виде «ёлок»-туек (смарагды?). В палисадниках много цветов. Никаких профлистов и каменно-кирпичных заборов в помине нет. В целом живут явно и намного богаче белорусов. Разумеется, и нас — тоже (не отстаём от своих белорусских братьев). Но есть и редкие «деревяшки». Как не сфотографировать? Для поляков это, в отличие от нас, восточных славян (или финно-угров?) — почти «раритет». Впрочем, допускаю, что отснятое и размещённое ниже, могло оказаться даже не жилым домом, а… старой православной церковью (или какой-то её хозяйственной частью), сейчас уже сам не смогу уточнить. Почему подумалось, что церковь? Когда много позже по карте прослеживал-отсматривал наш польский маршрут, выяснилось, что мы, не обратив на них никакого внимания, проезжали мимо нескольких стоящих вдоль трассы православных храмов, в том числе деревянных, совсем маленьких.
___________________________
[1] Сделанная на въезде в Польше шуточная гипотеза «всех выпускать — никого не впускать», как и предполагалось, не оправдалась.
[2] Только при выезде из Польши ко мне пришло озарение: «Так вон он где, этот красный коридор!»
Продолжение следует.
НАЧАЛО ТУТ
ЧАСТЬ 1
ЧАСТЬ 2
ЧАСТЬ 3
ЧАСТЬ 4
ЧАСТЬ 5
ЧАСТЬ 6
ЧАСТЬ 7
ЧАСТЬ 8
ЧАСТЬ 9
ЧАСТЬ 10
ЧАСТЬ 11
ЧАСТЬ 12
ЧАСТЬ 13
ЧАСТЬ 14
ЧАСТЬ 15
