Осторожно! Создатели этой феерии, премьера которой состоялась вчера в Театре Романа Виктюка, явно знают какой-то тайный рецепт. Вкусив их «напитка», вы навсегда можете стать пленником этого пространства. Что, похоже, со мной и приключилось…
Как ни странно, «ингредиенты» своего «коктейля» авторы нисколько не скрывают. В основе спектакля — произведение Марины Цветаевой «Царь-Девица», сюжет которой поэтесса заимствовала из одноимённой русской сказки, опубликованной в сборнике Александра Афанасьева.
В фольклорном источнике Мачеха, молодая жена Царя-пьяницы, влюбляется в Царевича-гусляра, своего пасынка. Но у парня есть суженая, Царь-Девица. Чтобы помешать их встречам, мачеха обращается к Колдуну, который устраивает так, что Царевич засыпает всякий раз, как появляется Царь-Девица.
В русских сказках финал, как правило, бывает счастливым. Зло оказывается наказанным, влюблённые соединяются.
Но Марина Цветаева по-своему излагает произошедшее. В её поэме Царь-Девица, так и не сумев разбудить гусляра, в отчаянии вырывает сердце из своей груди. Царевич, проснувшись, ужасается случившемуся и прыгает в воду. Мачеха, увидев пустой чёлн, думает, что пасынок погиб, и молит Ветер о смерти. Однако тот сообщает ей:
«Жив белый твой цветик,
Да только не весел,
Не светел.
В кумашной палатке
Плывёт без оглядки —
С солдаткой.
У страшной солдатки
Под огненной пяткой —
Твой сладкий!»
В итоге Мачеха всё же умирает. А Царя казнит народ.
Это, повторюсь, у Цветаевой. Какой-никакой, но всё же счастливый конец.
В спектакле Дмитрия Бозина повествование обрывается на моменте плача Мачехи по потерянному Царевичу. То есть зрителям однозначно дают понять: счастья в данных обстоятельствах не ждите, его не будет. А будут лишь смерть одних и невыносимое, нескончаемое, жуткое, дикое, звериное страдание других.
Вы спросите, почему же, по мнению режиссёра, счастье для героев невозможно? Объясняет ли он каким-либо образом свою позицию?
И я отвечу: каждой сценой, каждым элементом декораций и костюмов. А в особенности тем, что исполнителей в его постановке всего четыре, хотя персонажей по сюжету — семь.
Двоих, Колдуна и Ветер, играет сам Дмитрий Бозин. Ещё в двух партиях, Царя и Няньки, занят Дмитрий Жойдик. Мачеху и Царь-Девицу воплощает Виктория Савельева. И только у Станислава Мотырева лишь одна роль, Царевича-гусляра.
Подозреваю, что сделано это было не из-за недостатка актёрских кадров, а «по идейным соображениям». Но если идея соединения в одном лице Колдуна и Ветер — персонажей, несущих в себе общий для них обоих языческий подтекст, — понятна легко и сразу. То другое решение — объединить в одну две такие, на первый взгляд, разные фигуры, как Мачеха и Царь-Девица, — требует серьёзного осмысления.
Впрочем, режиссёр даёт нам немало подсказок. Они разбросаны по всему полотну спектакля.
Это и главные элементы декорации — знаменитая винтовая лестница, которая в данном спектакле становится метафорой общего для всех нас ДНК, и «корабь», который обе героини качают, словно колыбель.
И то, что обе они одинаково легко общаются с Ветром, у обеих с ним есть свои дела и счёты.
И ключевая сцена соблазнения, поданная так, что только слепой не увидит в ней намёка на Фрейда с его эдиповым комплексом и Юнга, который признавал справедливость этой концепции, но считал её всё же лишь производной от гораздо более всеобъемлющего, символического стремления вернуться к источнику жизни.
Дмитрий Бозин в своём спектакле исследует именно эту ипостась женской природы — быть источником жизни. Роль, присущую каждой без исключения, но понимаемую и принимаемую, увы, далеко не каждой.
Причины тому могут быть разные, и часто далеко не всё зависит от самой женщины. Но последствия всегда одинаковы: попытки вытеснения подсознательного, смешение ролей, перенос чувств на не те объекты, фрустрация, агрессия, саморазрушение и — трагический финал.
В этом смысле Мачеха и Царь-Девица, действительно, представляют собой две стороны одного явления. Первая сильна своей слабостью, вторая слаба своей силой. Но обе они — одинаково нежизнеспособны.
Как нежизнеспособен и предмет их страсти — розовощёкий «мальчоночка», нежный «цветик» Царевич-гусляр. С психологический точки зрения, всё верно: мальчика, выросшего без матери, не прошедшего сепарацию, всю жизнь будет тянуть к взрослым (Мачеха) и сильным (Царь-Девица) женщинам. Но его единственная роль по жизни — сынок.
И вот посреди всего этого безумия вынужден жить и к тому же ещё как-то править страной единственный адекватный персонаж поэмы — Царь. Он же, в спектакле, Нянька Царь-Девицы, которая постоянно уговаривает свою подопечную отказаться от ратных дел и родить себе, наконец, ребёночка (теперь вам ясно, насколько верным было решение режиссёра отдать две эти роли одному актёру?).
Ну, и как тут, скажите, не запить? Причём, желательно до потери сознания, а точнее О-сознания. Что, собственно, с героем и происходит.
Совершенно бесподобно передал эту человеческую драму в спектакле актёр Дмитрий Жойдик. После пресс-показа я спросила его, какого человека он играл: сильного, волевого «мужика», ставшего в итоге философом, или слабака, сдавшегося под грузом обстоятельств. Актёр ответил уклончиво. Мол, каждый из нас в какой-то момент своей жизни бывает слабаком, а в другой — мужиком. Что главное — найти свой собственный смысл. Что Царь, по его мнению, этот смысл находит. И что для него он — в продолжении рода.
На мой взгляд, Дмитрий Жойдик, сам того, видимо, не подозревая, как-то интуитивно понял, почувствовал и очень точно сформулировал и воплотил на сцене нашу общую основную проблему: большинство современных людей всю свою жизнь проводят, не осознавая ни причин, ни последствий ни своих, ни чужих поступков. Живут, не подключая к этому процессу разум, руководствуясь исключительно инстинктами и своими реакциями на внешние раздражители. Примерно, как амёбы.
Ну, а выигрывают от всего этого… вот они, некие сущности, которым и названия-то нет. Но выглядят и двигаются они, наверняка, именно так, как представили это режиссёр Дмитрий Бозин и художник по костюмам Евгения Панфилова — настолько это убедительно, загадочно и… отвратительно-притягательно.
В общем, рецепт «зелья» ясен. Высокую поэзию Серебряного века смешать с древним русским фольклором, простонародными поговорками и присказками. Добавить античной мифологии, кельтских летописей и сказаний. Приправить языческим колоритом, мистикой и хтоническими существами. Поместить всё это в изысканный «бокал» (созданный художником Владимиром Боером и мастером по свету Сергеем Скорнецким). И украсить «вишенкой» в виде комплекса Федры и других психоаналитических идей о влиянии бессознательного на поведение человека.
Звучит, соглашусь, пугающе. И в чьём-либо другом исполнении этот «коктейль», возможно, вызвал бы совершенно противоположный эффект. Но здесь всё совпало.
Видимо, был в нём ещё один «ингредиент». Очень редкий. И самый дорогой. Под названием талант.
Вероника Милославская
Фото автора
На фото: сцены из спектакля
P. S. Мачеха и Царь-Девица... Принцесса и Баба Яга... Стерва, Барби, серая мышь... А нельзя ли обойтись без ярлыков? Как женщине быть просто Женщиной, собой. А не вот этим вот всем? Подискутировали об этом с подругой в статье «Из принцессы в Бабу-Ягу и обратно».