- Макс, ответь честно, - подняла заплаканные глаза подруга Ленка, и я похолодел. За что предстоит ответ держать? А она со всхлипом продолжила: - Скажи, мужчины когда-нибудь вырастают? Созревают до мудрости или всё это книжные выдумки?..
До Ленкиного вопроса был уверен, что лично с моей зрелостью всё в порядке. Погасил ипотеку, карабкаюсь по карьерной лестнице – и довольно успешно, не ныряю в фонтаны и не дерусь на танцах. Казалось бы, матёрый зверюга, надёжный и фундаментальный, но тут чёртиком из табакерки выскочила мысль – а кто недавно целую неделю хотел набить тату? Казалось, что дальнейшей жизни без портрета Гомера Симпсона на левой голени нет. Даже эскизы подыскивал - и был застигнут врасплох ненаглядной. Оценив обстановку, она мигом поведала про риск подхватить страшную болячку от нестерильных игл, про соли тяжёлых металлов в краске и в целом про идиотизм затеи. Я устыдился и загладил вину букетом… Господи, и как мне эта чушь в голову пришла?!
Раскаяния и угрызения навели на мысль, что я не одинок в «ошибках молодости». А опыт товарищей убедил, что молодецкая удаль в мужских сердцах вечна. Из-за неё то и дело придётся раскошеливаться на букеты, а если мачо вовремя не остановится, дело закончится женскими заплаканными слезами. Глядя в которые, мне нужно сказать что-то обнадёживающее…
Успокаивать женщину доводами чистой логики бессердечно, поэтому я позвал Ленку в кафе: горячий шоколад и грандиозный десерт – вечные мужские союзники. И неспешно, издалека повёл рассказ, как приличные с виду дяденьки впадают в детство.
«Во-первых, это красиво»
Трудился я как-то с Толиком – умнейший человек. За плечами академия художеств, лекции читали советские и российские мэтры искусства, студенческие застолья посещали известные актёры. Толик рассуждал величаво, с достоинством, фразы подкреплял цитатами классиков. Такой Софокл просто не мог позволить ребячество!..
Но не всё так просто. Толик терял разум при виде ювелирных украшений, запросто мог выкинуть зарплату на диковинный браслет или кольцо с камнем. И ладно бы просто коллекционировал – Толик гордо носил «трофеи». Нарядный как ёлка, он подёргивал запястьями и растопыривал пальцы, наверняка замыслив ослепить нас сиянием камней…
Выглядело это так, что сам Сильвио Берлускони зауважал бы Толика.
Рассказывать ему про этикет, что единственное украшение, позволительное мужчинам, это обручальное кольцо и, само собой, часы – бесполезно. Красавчик тут же вскидывался и тряс пальцами: «Но это же красиво! Мне с детства нравились фильмы про вельмож, а там видел, какая ювелирка?!»
Вот как бывает, моя золотая Ленка. Ты ешь, ешь свою грушу в соусе из маракуйи. Человек вырос, наслушался лекций, нахватал образований. Но так и остался пацанёнком, которого когда-то завораживали перстни киношных кардиналов и королей. Скажешь, детский сад? Верно, он самый.
«Марс атакует!»
Книги и фильмы пошатнули психику не одного поколения: все эти рыцари, капитаны и командиры навечно осели в мужских головах. Вроде бы давно прошло время, когда дозволительно бряцать самодельными латами и стрелять из пластиковых пистолетиков, но взрослые мальчики снова и снова идут в атаку. Иногда из этого получаются подвиги, например, когда какой-то пострел не расстался с мечтой о космосе – и полетел к звёздам. Или кто-то спал и видел себя генералом – и теперь по праву зычно рявкает: «Командовать парадом буду я!». Да что там милитаристика, вон гениальный Николай Цискаридзе вырос в легенду балета тоже из детской мечты. Лет в 10 мама сводила парнишку на «Щелкунчика», и всё, мечта вспыхнула. Сказал маме: «Я тоже буду так танцевать, я стану лучшим на сцене!» Глядя на его невесомые прыжки и пластичные руки, не сразу понимаешь, что это всё тот же 10-летний мечтатель, просто жутко целеустремлённый.
Куда ни глянь, всюду торчат «уши» мальчишеских мечтаний. Открываем томик Мандельштама, а он: «Бессонница. Гомер. Тугие паруса. Я список кораблей прочёл до середины…» И всё – в ушах рокот моря, а перед глазами очарованный стихией юнец. Ему вторит Гумилёв со своими «Капитанами»: «На полярных морях и на южных, По изгибам зелёных зыбей…». Ну, вы всё поняли: страстные желания не улетучиваются из наших голов, они превращаются в поэтические строки – либо в комичные явления, например, фестивали реконструкторов. Если не в курсе, это толпа разновозрастных мужичков, разодетых в костюмы любимой эпохи, а самые оголтелые даже вооружены – секирами, палашами и пулёмётом Максима с холостыми патронами… Раздухарённые воины понарошку сражаются – и всерьёз отводят душу.
А дома их ждут ворчащие жёны: хобби отнимает кучу времени и денег, и когда же ты наконец остепенишься. А как тут угомониться, если мечта не отпускает? Вот и ударяемся в детство.
Может, ещё чаю, царевна Несмеяна? Слава богу, улыбается, оттаивает моя Ленка.
«Я больше не буду»
Слово за слово на свет выплывает истина, отчего грустна моя подруга. Оказывается, их союз с одним хорошим, в общем-то, парнем трещит по швам. Они вместе третий год, совместный быт и планы, пора бы узаконить отношения. Он соглашается, но на деле в загс не ведёт. Лена заводит очередной разговор, мягко намекая, а тот ершится, говорит обидные вещи. А потом прячется от Ленки, уходит от бесед, ни свет ни заря на работу, домой попозже – чтобы уменьшить «контакты первой степени», чтобы не видеть её разочарованных глаз…
Я грустнею, конечно, ведь Ленка близкий мне человек, который заслуживает счастья – и честных взрослых отношений. Но прекрасно помню, что и сам выкидывал те же фортели: боясь взглянуть в глаза правде, избегал любящих взоров. Девушка ничего не говорила, но укоризна во взгляде сбивала с ног. Я хотел исправиться и всё исправить, но следом просыпалось мужское бунтарство: что я, подкаблучник какой? Не сломить богатыря, не отнять вольницу! И снова отчебучивал номер, пропадал без объяснений – а сам трясся от страха. И потерять её не хотел, и снова увидеть этот мягкий укор – боже, ни за что, замените лучше расстрелом…
Мне кажется, что эта рядовая трусость в любви – тоже привет из детства. Когда мама просила не пачкать рубашку и не рвать новые штаны, а ты забывал наставления, едва перешагнув порог. Какая рубашка, какие брюки, если ты падал прямиком в объятья бушующего мира. Сразиться на палках с зарослями крапивы, швырнуть в лужу камень, да чтоб брызги в сторону – вот оно, настоящее!.. А когда очнёшься, рубашка в пятнах, на штанах зелёные полосы (крапива мстительна), на коленке прореха… И даже если рассказать маме, что ты победил, ты лучше всех «бомбил» лужу и бесстрашно врубался в заросли сорняка, она не поймёт ликования. Всыплет, поставит в угол, но куда страшнее – будет смотреть вот этим взглядом, который женщинам даётся с рождения. От него душит стыд и презрение к себе…
Как сказать Ленке, чего на самом деле боится её ненаглядный? Слава богу, она мудрая, сама догадалась: мальчикам всё так же больно огорчать любимых женщин, а по-другому не получается. Ведь это и впрямь страшно: из дикого свободного самца превратиться в скучного женатика, узаконить её право на эти взгляды... Можно, я не буду смотреть в глаза? Никто и никогда не вырастет до такого испытания.
«Так сказала мама»
Есть в моём окружении легендарный мужчина, которому, кажется, по плечу всё – повторить подвиг папанинцев, петлю Нестерова и махнуть в кругосветку вместе с Фёдором Конюховым. Наш Олег - несгибаемый товарищ и по праву носит неофициальный титул «настоящий мужчина». Вот кто «перерос» внутреннего мальчика! Преуспевает в профессии, растит двух дочек, укротил своевольного бультерьера, что тот тапочки в зубах приносит. В общем, аж завидки берут…
Однажды мы засиделись в тёплой компании, вкусно ели-пили, вели добрую беседу. И Олег поведал, о чём я не догадывался…
Он детдомовский, точнее, вырос в интернате для детей с кардиологическими проблемами: порок сердца диагностирован с детства, но с этим можно жить. Мама тогдашнего Олежки была молодая и не очень верила в свои силы. А может, ей не хотелось класть себя на алтарь служения больному ребёнку – постараемся не осуждать. Так и вышло, что Олег рос среди таких же несчастных пацанов, под присмотром бдительного персонала: кормили, выгуливали, водили на процедуры и обследования, но приласкать не спешили. Такая уж нелёгкая работа: едва пустишь в сердце, как обнадёжишь обездоленного ребёнка, а всех не приютишь, не обогреешь, тем более, если есть своя семья с родными детишками…
Мама навещала на выходных, приезжала нарядная, в облачке вкусных духов. Чтобы скрыть неловкость, без умолку щебетала – и отводила взгляд от не детски серьёзных глаз сына. После этих встреч он ел привезённое печенье, запивал газировкой и плакал злыми слезами. В чём он виноват, почему не нужен? Разве он хотел родиться увечным? Ему не повезло, чертовски не повезло, но за что наказывать?..
Лет в 14 выяснилось, что болезнь ослабила хватку, врачи улыбались, мол, «перерос». И Олег вернулся домой. Естественно, в надежде, что удастся наверстать детство, мамину ласку и всё то, что нормальным людям даётся с рождения – даром, с радостью. Но оказалось, что некоторые «ямы» никогда не заполнить: мама сторонилась, вежливо общалась и смотрела заискивающе-виновато. Так всё и осталось, словно стеклянной витриной разделены, и никто не решится раскрошить хрупкое с виду стекло…
Сильный мужчина Олег тяжелел от сказанного и выпитого, потом подытожил: «Всё у меня есть, можно сказать, хозяин жизни. Но мне никто и никогда не пел колыбельные на ночь. Думал, перерасту. Но вот поди ж ты: порок сердца оказалось легче перерасти, а это никак. Когда жена поёт дочкам на ночь, ухожу, чтобы не слышать, не злиться понапрасну… Хорошо, что жена у меня чуткая, возится со мной, как с ребёнком, обнимает, нежности говорит в ухо. А я в такие моменты силюсь, чтобы не зареветь. И веришь ли, тяжелее ничего со мной не было…»
Мальчики никогда не вырастают, моя драгоценная подруга. Никогда. Но есть спасительная лазейка: женщины обладают врождённым материнским инстинктом. Нужно только понять и принять ребёнка с 43 размером ноги – и он очень постарается быть достойным любви.
Макс ПОЖАРСКИЙ.