О том, что своя рубашка ближе к телу, знают многие, но вот, что это за рубашка такая, догадываются совсем небольшое количество людей. На самом деле, рубашка или рубаха, это просто человеческая кожа. Да-да, читатель, ты не ослышался, именно кожа от которой пошел и российский рубль - заначка которого именуется подкожными деньгами, а еще телом.
Т и Д взаимозаменяемые буквы, а потому под кожей дело, то есть сделанный Богом человек, обряженный в кожаные одежды.
Помните утверждение историков, что первіе деньги біли кожніми?
Это так. Кожаная одежда наших тел- первая расплата нашего тела.
Козья шкура называется кошма, а шкура козла называется кошмар. Мы говорим ужас, кошмар – это одно из имён козла. Почему так, что ужасного в шкуре козла? Всё просто, сатана в стаде баранов рядится под козла, а козёл в бараньем стаде всегда провокатор. То есть под личиной козла спрятан враг рода человеческого. Кошмар это просто козёл, а вот одевший на себя кошмар - ужас.
Овчина – это шкура овцы или барана. Шкура коровы называется парусина – от слова пара, пар – бык, а пара – корова. Ставить землю под пар, это ставить землю под выпас стада - и пасутся и удобряют.
Шкура коня или лошади называется пальто или тулуп. Отсюда и конь в пальто.
Тело, это то, что без кожи - рубашки защищающей тело от воздействий со стороны внешней среды. Толстокожий человек, это тот, кто не поддаётся никакому внешнему влиянию. Голое тело беззащитно - это про тело без кожи, а не без одежды. У меня есть работа, в которой я описываю, как Бог обрядил человека в кожаные одежды. И заметьте, кожа относится только к человеку, в то время, как профессия скорняк занимается выделкой шкур - скор.
Если посмотрим на плоды, то мы увидим у многих из них кожуру. Но это только у тех плодов, которые сочные. У других это шелуха, скорлупа, корка и прочее. На дереве вообще кора.
Что охраняет кожу? Конечно выделения организма на ней - жир. Вот он-то и есть подкожный запас - жирный если человек, значит много рублей, жирное тело еще и прокормить нужно.
Вам предлагают побыть в чужой шкуре? Э, нет, своя рубашка ближе к телу.
Вам говорят, что ход конем (буквой Г), так это просто игра по правилам, вы идёте по путям-дорогам и не срезаете угол по тропинке - гипотенузе -дорожке. Дорожки ведь разные бывают. Да, они укорачивают путь к цели, но и несут опасность вашей шкуре. Свернули с широкого шляха на тропинку - защищайтесь сами, это не путь-дорога, где и людей много и правила движения есть. На узкой дорожке всякое случается. И в этом выражении для его понимания требуется контекст.
Что это такое? Это просто соединение, связь Как это делается? Все просто - пишем и говорим мы на разных языках, а мыслим на одном - на языке Славы, на славянском, том самом на котором говорят ангелы и Бог, мысленно и не раскрывая рта.
Феномен контекста не передается в книгах, его знает лишь учитель. И от него зависит, как будет воспринят учениками смысл сказанного или прочитанного. Создатель контекста это тот, кто написал или сказал текст, понимая значение слов и законы их сложения - каракулицу и методицу - просветителей душ, но не монахов Кирилла и Мефодия.
Посмотрите на труды великих. Слова, буквы, предложения везде одинаковы, а тексты воспринимаются по разному.
Слово Хемингуэю:
"С тех пор как я открыл библиотеку Сильвии Бич, я прочёл всего Тургенева, всего, что было, Гоголя на английском, Толстого в переводах Констанс Гарнет и английские переводы Чехова. В Торонто, до того как мы приехали в Париж, мне говорили, что хорошие и даже замечательные рассказы писала Кэтрин Мэнсфилд, но читать её после Чехова было всё равно что слушать манерные истории молодой старой девы после выразительных рассказов знающего врача, который был хорошим и простым писателем. Мэнсфилд была как безалкогольное пиво. Лучше пить воду. Но от воды в Чехове была только прозрачность. Были рассказы, казавшиеся просто журналистикой. Но были и чудесные.
У Достоевского было то, чему можно было поверить, и то, чему невозможно было, но кое-что настолько правдивое, что меняло тебя, пока ты читал; о хрупкости и безумии, пороке и святости, о сумасшествии азартной игры ты узнавал так же, как о дорогах и пейзажах у Тургенева, о передвижениях войск, топографии, об офицерах и солдатах и о боях у Толстого.
По сравнению с Толстым то, как описывал гражданскую войну Стивен Крейн, кажется блестящими фантазиями больного мальчика, который никогда не видел войны, а только читал хронику, и описания боев, и смотрел фотографии Брэйди, - то, что я читал и видел в доме деда. До "Пармской обители" Стендаля я ничего не читал о настоящей войне, кроме Толстого, и прекрасный кусок о Ватерлоо у Стендаля - скорее вкрапление в изрядно скучной книге.
Набрести на целый новый мир литературы, располагая временем для чтения в таком городе, как Париж, где можно было хорошо жить и работать, даже если ты беден, - это как будто тебе досталось целое сокровище.
Это сокровище можно было взять с собой в путешествие, и в горах Швейцарии и Италии, где мы жили, пока не открыли для себя Шрунс в высокогорной долине в австрийском Форарльберге, всегда были книги, так что ты жил в новооткрытом мире снегов, лесов, ледников, с его зимними трудностями, в горной хижине или деревенской гостинице "Таубе", а вечером мог жить в другом, чудесном мире, который тебе открыли русские писатели.
Сперва были русские, потом все остальные. Но долго были только русские".
(Э. Хемингуэй. Из романа "Праздник, который всегда с тобой")
.
В письме к Борису Пастернаку Хемингуэй писал: «Всю свою сознательную жизнь я преклонялся перед русскими писателями, они научили меня многому, тому невыразимому, что и составляет суть любой талантливой прозы. Если бы я хотел родиться кем-либо ещё, то только русским, и читать книги на русском языке».
Те, кто впервые сталкиваются с моими работами, часто укоряют меня в ошибках/описках, которые находят в них. Я это делаю специально и уже ранее пояснял зачем. Но есть еще один аспект - так я отделяю зерна от плевел, привлекая человека мыслящего, отсекая человека праздного. Это тоже контекст и так, как использую его я, делали только начётчики. А я и есть начётчик. Помните, я повторяю часто, кто хочет и кому дано, поймет меня, а до остальных мне нет дела.
Мои многие работы ныне открыты, но написаны они не для многих. Я скажу больше, всё начинается с рукописей и законов построения Русского Языка, но пишется так, что право на контекст остается у меня. Рукописи похожи на методичку и никогда не будут опубликованы - я их просто уничтожаю, передавая помощнику уже в том виде, в котором читаете работы вы.
Читатель спросит, а в чём смысл такой сложности? Поясню. Я наследник древнего рода, который всегда был связан с православной верой. Среди прочих обязанностей видама, на его плечи ложилось и хранение былины нашего языка. Библиотеки, летописи, хронографии и прочее были обязанностью князя церкви, каким являлся вице-епископ или вице-домини, видам. Работа с прошлым языка, предусматривает изучение этого былинного прошлого. И этим занимались все поколения моего рода, бравшие на себя служение языку начётчиком. Да, мы начётчики - слуги Языка - проявления Бога в миру, а потому встретить нас сейчас, очень сложно. С язычниками веками боролась церковь, которая всегда приспосабливалась к текущему моменту, давно став инструментом безбожной власти.
Один из моих читателей рассказал моему помощнику, о том, как он спросил у старообрядческого священника, есть ли у них начётчик. И получил ответ наполненный большим сожалением - нет, и нет давно.
Всё, что вы у меня читаете, за неполным исключением работ о политике (меня просто просят люди пояснить события и интересуются моим мнением), беспрекословно связано с прошлым Великого Языка и это будит ваш геном, возвращая его к тому наследию, которое оставили нам предки. А они оставили нам всё и наш Язык способен рассказать людям о любых процессах мироздания, поскольку он и есть учитель и по слову его всё происходит. Бог не просто создал человека, он приставил к нему ещё и учителя, дав людям Живой Язык (Русский и Татарский). От них пойдут все языки мира.
Сегодня у моих коллег и учеников, много выздоровевших пациентов, которые занимаются геном-модуляцией. Так вот знайте, вас лечит слово, древнее слово, могущее окрылить человека и убить его же.
А тем, кто у меня ищет ошибки/описки, рекомендую почитать в оригинале древнерусские летописи, а по возможности и окситанские, санскрит. Там контекст ещё и в надстрочечных знаках есть и в ошибках летописца (но не переписчика), и конечно в чтении слева-направо и наоборот - справа-налево.
Мне сегодня сложнее - вы не понимаете того, что вам говорят и пишут, не понимаете живой язык, а потому приходится действовать, корректируя методики применительно к новым реальностям бытия. Для того и ввожу в текст аномалии (ошибки,описки и пр.) дабы вы все время сверялись с контекстом. Как это у меня получается - генетика рода.
В наших модулях вы общаетесь с рукописями, а потому их слово лечит. Скачав их, вы имеете дело с переписчиком, причем бездушным. А потому, его работа пуста - в скачанном модуле нет контекста от слова совсем. Переписчик ведь сначала перевел всё в программное обеспечение написанное на компьютерном языке (а их много), а затем адаптировал на русский печатный текст. Ну и как с этим бороться? Только с помощью аномалий. Но это уже мной не обсуждается на публике.
Просто запомните, что ошибка это непреднамеренная случайность, а случайностей в этом мире не бывает.
«Гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого.»
(Л.Н. Толстой)
Надеюсь вы поняли, что в моих текстах, видимые вами аномалии, не мои, а ВАШИ. А язык, ещё и выполняет функцию кожи души.
комиссар Катар
10.12.2022