Глава 6
Вылетали они в понедельник, а в субботу поздно вечером Катерина, уложив дочку, вдруг захотела выйти на балкон, в ночь, в черно-синюю пустоту вселенной с яркими звездами-огнями большого города, который для многих уже и был целой вселенной.
Девушка смотрела с верхнего этажа многоэтажки в темное небо, на настоящие звезды и чувствовала, как зародившееся несколько минут назад где-то в районе солнечного сплетения тепло растет, охватывает ее всю словно легчайшая шаль, вызывая бег мурашек по коже. Летний воздух, не успевший остыть, был наполнен самыми разными звуками, но они как-то разом стихли. Катя заозиралась, как будто здесь на балконе рядом с ней мог кто-то оказаться. Она посмотрела вниз - никого. Улица после полуночи пуста, только вдали на стадионе компания молодежи отдыхает, отчаянно стараясь вести себя не слишком шумно, чтоб не погнали.
Девушка вздохнула и подумала, что совсем издергалась в последнее время, да и было с чего, хотела уже уйти, до того ей не по себе вдруг стало, но глянула еще раз вниз и на дорожке вдоль гаражей увидела одинокого прохожего. Высокий, темноволосый в темной одежде. Больше с такого расстояния она без бинокля не рассмотрела бы.
Почему-то возникло желание оказаться рядом с ним. Познакомиться.
Человек остановился, поправил ботинок и посмотрел наверх. Она могла бы поклясться в тот момент, что он видит, он смотрит именно на нее!
С минуту Катерина стояла будто оцепенев, затем не выдержала и метнулась обратно в комнату. Скорее бы оказаться на море, под солнышком, тогда все эти нервотрепки закончатся.
*
Во сне ей снились обрывки недавнего разговора с бывшим, когда он не вовремя решил вернуть дочкины вещи и устроил ей и Павлу неприятную сцену. До лицебития, однако, не дошло - Павел уехал, сказав, что Кате и ее бывшему надо поговорить и уже раз и навсегда решить все вопросы. Девушка попробовала объяснить, что обсуждать нечего, но он просто ушел. Это неприятно резануло где-то в душе. Конечно, здесь возле ее дома, где куча соседей гуляет с детьми, никто ей ничего не сделает, но... Он должен был услышать ее, а получилось, как будто Паша ей не поверил.
Бывший же хотел наладить отношения, говорил, что хочет видеть ее и дочь, что можно еще все вернуть, предлагал отвезти их в аэропорт, когда они поедут на море. Но у Кати в этот момент в голове было только ощущение, что ее бросили.
Она позвонила по домофону и попросила отца спуститься помочь ей с коляской. На самом деле, она всегда сама справлялась, но не хотела оказаться в подъезде наедине с бывшим.
*
На следующий день в подъезде ее собственного дома, где она знает "каждую собаку и каждый кирпич", по возвращение с прогулки с ребенком, на нее напал неизвестный. Чего он хотел - непонятно, потому что ни ограбить, ни причинить другой какой-то вред он даже не пытался, а когда понял, что с девушкой ему не сладить (не зря все таки занятия самообороной с отцом возобновила), прошипел что-то неразборчивое и убежал. Все произошло так быстро и тихо, что Катерина буквально охнуть не успела. Даже дочь не проснулась. Катя зашла в подъезд и заморгала, попав после яркого солнца в полумрак. Она почувствовала чье-то дыхание сзади на шее, дернулась и попала злодею затылком в нос. Одновременно постаралась оттолкнуть от себя руки мужчины, который пытался ее сжать как удав.
Вцепилась ногтями ему в руку, отводя ее и увидела острый конусообразный клинок, тускло сверкнувший в свете одинокой лампочки, увидела кровь на конце, но боли сразу не почувствовала, лишь когда мужчина выбежал из подъезда и за ним закрылась дверь, Катя метнулась к дочери и ощутила острую сводящую боль в боку. Сажав рану салфетками, она набрала почему-то не номер полиции, а их участкового, с которым у нее были хорошие отношения. Он был рядом и прибежал через 2 минуты.
Рана оказалась совсем не глубокая, он проводил ее до больницы, благо идти было в соседний двор, где ей оказали необходимую помощь, а после отвел домой и поднял коляску с ребенком. Родителям Катерина решила как обычно ничего не говорить. Купальник у нее слитный есть, а беспокоить их незачем. Формальности с заведением дела улажены были очень быстро, участковый Владимир везде ее сопровождал и помогал, так как родителям девушка говорила, что идет просто гулять с дочкой или в магазин.
До отъезда были считанные дни.
*
Павлу после того как он уехал, она не звонила, мужчина тоже молчал. В аэропорт ехали на двух машинах, так как людей (были еще дети двоюродной сестры) и вещей было много, бывший вел себя идеально и до, и во время, на прощание даже попытался ее приобнять. Катя с трудом удержала лицо и не шарахнулась только потому, что резкие движения причиняли ей боль в ране, но поцеловать себя не дала даже в щеку. Все переживания последних месяцев и обычное волнение путешественника усилились, когда она впервые попала в аэропорт - шумно, толпы народа, кричащие на разных языках, какие-то китайцы почему-то выбрали именно ее чтобы спросить что-то на ломаном английском, куда-то надо бежать, что-то сдавать, что-то оставить, да еще мама в последний момент переиграла с багажом. Дурдом.
Павел все же позвонил, когда они сидели в зале ожидания. Сказал, что скучает, будет ждать звонка как устроятся и пожелал приятного отдыха. Катя говорила с ним весело, но некая невидимая стена, возникшая тогда между ними, вдруг выросла. Что это? Смогут ли они это преодолеть? Время покажет.
Отдых оказался почти адом.
Почти полное отсутствие зелени, невыносимая жара и жизнь по графику ее матери, насильное общение с подругами ее матери, попытки заставить общаться с "нужными" людьми типа "иди, познакомься вон с тем мужчиной, у него сеть гостиниц", "а у этого три квартиры в Питере и две здесь" выводили девушку из себя. Понятно, конечно, что мать ей добра желает, только уж как-то очень своеобразно.
Поэтому Катерина каждое утро сажала дочь в коляску и уходила далеко вдоль побережья. Там они купались заходя максимум Кате по пояс, загорали, кушали прямо на пляже и возвращались обратно до основной жары. Часы пик были настоящим испытанием для изможденного организма девушки. Она задыхалась, ее преследовали постоянные боли в сердце и в боку. А после того как она все таки искупалась полностью, от соленой воды разъело рану и она воспалилась и загноилась. Катя как могла таилась, но будто этого всего было мало, девушка за пять дней до отъезда домой сильно порезала ногу, не заметив разбитой бутылки в воде.
И опять боли она сразу не почувствовала, лишь нога как будто стала ватной и наступать на нее было странно. Какая-то дама в широкополой шляпе и очках, делавших ее похожей на стрекозу, ахнула и указала девушке вниз, где расплывалось огромное красное пятно.
- Володя! Володя, иди скорее, помоги девушке!
Володя, большой и в ширину, и в высоту пожилой мужчина убежал, едва взглянув на кровь в воде. На крики женщины подбежали родители и помогли Катерине выйти из воды. Прибежали ребята из кафе, помогли добраться до столиками и сесть, зажали чем-то рану, мать начала искать машину, отец разрывался между плачущей внучкой, Катей, и соболезнующими. Один из владельцев кафе предложил подвезти девушку до отеля. За всей этой суматохой никто сразу не заметил, что Катя уже почти лежит в отключке, а под столиком нет лужи крови только потому, что она стекает в щели в дощатом полу.
Самой же Катерине впервые за последние полтора месяца наконец не было жарко, душно или больно, ей было очень хорошо, даже озноб почти не чувствовался за окутывающей сонливостью, вслед за которой пришла она - спасительная, мягкая как большая кошка, мгла.
***
Продолжение следует...
***
Как часто мы жалеем близких, не желая причинять им боль или расстраивать, тем самым загоняя себя в некие рамки. И хорошо, если эти рамки не окажутся границами гроба, за который уже не выбраться.