Первый вице-президент Федеральной палаты адвокатов РФ, первый вице-президент Адвокатской палаты Московской области Михаил Толчеев высказал в продолжение дискуссии о возможности для адвоката отказаться от дальнейшей защиты доверителя.
✍️«Начну с того, что для нас неправильно разделяться на исключительно полярные точки зрения, как будто между ними бездонная пропасть или безжизненная пустыня.
Доводы сторонников отказа от защиты (понимая условность этого термина в контексте многих выступлений) строятся на законной (легальной) возможности отказа от исполнения соглашения. Как цивилист не буду с этим спорить. Безусловно, при определенных обстоятельствах юридического характера у адвоката есть такое право. Однако мы с вами не толкуем здесь закон. Нам не дано таких полномочий. Эпицентр обсуждения находится в плоскости этической.
Имея легальную возможность отказаться от исполнения соглашения в одностороннем порядке, всегда ли этично им воспользоваться? Сложность заключается в том, что, основываясь на частноправовых идеях возможности разрыва связи адвокат – доверитель, мы следуем антропоцентричным, эгоистическим приоритетам личного интереса. Основой же профессиональной этики адвоката, равно как и врача или священника, является идея служения.
Идея служения предполагает наличие иного сакрального фундамента, нежели частный интерес. Таким фундаментом выступает производство общественного блага как основная цель деятельности адвоката, не соотносимая, а иногда осуществляемая вопреки принципу эквивалентности удовлетворения личных интересов. В идеальной модели общественный консенсус представляет адвоката в виде рыцаря без страха и упрека, защищающего закон в отношении своего доверителя. Его добросовестность и эффективность не зависят от размера произведенной оплаты. Образно говоря, в общественном сознании не должно существовать связи между словами (позицией) адвоката и гонораром, выплаченным ему доверителем. Как мы не предполагаем в священнике разную степень искренности его молитв в зависимости от размера пожертвования прихожан. Или же мы с вами уверены, что этика врача не позволяет ему отрезать у нас что-нибудь не в интересах нашего здоровья, а просто потому, что это ему выгодно в финансовом плане.
Давайте представим врача, которому во время хирургической операции сообщают, что ваш платеж за медицинскую услугу не прошел. Допускаем ли мы, что он, не окончив операцию, снимет маску и уедет домой только потому, что закон позволяет ему отказаться от исполнения договора в случае несвоевременной оплаты? Например, потому, что договор содержит пункт о том, что неоплата по договору признается участниками односторонним отказом пациента от оказания медицинской помощи?
Возможно, подобные сентенции покажутся пафосными, но речь идет об этических материях и идеальных моделях. Пафос здесь важен для понимания сути нравственных устоев профессионального сообщества, которые и определяют сверхнормативные запреты.
Такого врача перестанут уважать и коллеги, и пациенты. С точки зрения норм профессиональной этики он будет опорочен, даже если со стороны закона претензий не будет. А они будут! Законодатель в предыдущем десятилетии последовательно ввел в общую и особенную части Гражданского кодекса десятки норм о добросовестности. Начиная с первой статьи ГК РФ (части 3 и 4): «При установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. Никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения».
Давайте обратим внимание и на ст. 450.1 ГК РФ, которая приводится в обоснование права одностороннего отказа от исполнения договора. Часть 4 содержит ограничения использования права на отказ от договора: «Сторона, которой настоящим Кодексом, другими законами, иными правовыми актами или договором предоставлено право на отказ от договора (исполнения договора), должна при осуществлении этого права действовать добросовестно и разумно в пределах, предусмотренных настоящим Кодексом, другими законами, иными правовыми актами или договором». И далее ч. 5: «В случаях, если при наличии оснований для отказа от договора (исполнения договора) сторона, имеющая право на такой отказ, подтверждает действие договора, в том числе путем принятия от другой стороны предложенного последней исполнения обязательства, последующий отказ по тем же основаниям не допускается». Таким образом, даже в частноправовых, преследующих исключительно эгоистический интерес правоотношениях законодатель требует добросовестного, т.е. учитывающего интерес других участников правоотношений и разумно ожидаемого поведения при использовании права на разрушение правовой связи и отступления от фундаментальнейшего из принципов современной цивилизации – pacta sunt servanda (договоры должны исполняться).
Тем более, такое требование обоснованно для адвоката, который, с одной стороны, является сильной стороной в соглашении, а с другой – его деятельность имеет двойственную природу. Ведь он помимо прочего является одновременно и соотправителем правосудия (в широком смысле), т.е. реализует публичную функцию», - пишет автор.