Утром проснулся от странного звука за окном под балконом, и комната была подсвечена необычно светло. Неужели снег? Подошёл к окну в кухне, выглянул на улицу — всё было покрыто снегом, местность сияла, словно невеста под венцом. Какая красота! И редкое явление, хотя вид снега на горушке за городком иногда радовал нас зимой. Заглянул вниз — что за звуки с земли раздаются? У подъезда стояла местная худющая корова и грызла листья пальмы, жмурясь от снега, который сыпался с пальмы корове на морду. Бедное животное, ведь эти листья жесткие и в прочных иглах, мне казалось, что листья пальмы можно использовать в качестве пилы, а корове приходится ими питаться.
Быстро привёл себя в порядок, оделся и стал собирать оружие: пистолет - в карман демисезонной куртки, две гранаты - по боковым карманам, подсумок на своё место и автомат на ремень через плечо. Да, теперь мы и дома появляемся в таком виде. Вчера вечером показывал дочке как обращаться с автоматом и гранатой, и то и другое дал подержать в руках. Она отнеслась серьёзно к моему уроку, слушала внимательно, подёргала затвор автомата. Силёнок ещё маловато, но, если что — понятие уже имеет. Не дай Бог ей когда-нибудь отстреливаться, но женщины в городке уже поднимали вопрос перед командованием об организации стрельб из пистолетов и автоматов. Хотя бы для желающих. Командир обещал подумать, мол, дело это — не простое, и разрешение на расход боеприпасов надо получить, и занятия провести, да и вывезти в служебную зону женщин не так безопасно.
После построения личный состав разошёлся по своим эскадрильским зонам чистить рулёжки от снега — прогноз был на отрицательную температуру. А навалило его прилично, давно такого на нашем аэродроме не было. Я уже пятый год служу здесь, а не припомню, чтобы приходилось со снегом бороться. Снег — большая редкость в этих местах, обычно быстро тает, а потому в эскадрильях со средствами для ручной очистки бетонки от снега не густо. Придётся по ходу действия придумывать скребки из подручных средств. Раскулачим инженера эскадрильи, пусть из своих сусеков запасы фанерных ящиков выдаст, из них и сделаем скребки.
Батальон обеспечения уже расчищал рулёжки и ВПП своими машинами.
До обеда эскадрилья справилась с задачей по очистке своей зоны от снега, командир полка проехал на уазике, потыкал пальцем в отдельные места, без замечаний — никак, до отъезда на обед устранили недостатки. После обеда техники занимаются самолётами, лётчики на занятия в штаб, а я остаюсь дома отдыхать перед нарядом. Иду старшим по охране казармы, в ней же находится дежурный по полку с оружейкой.
После развода приходим с офицерами на своё место. Большая казарма, а бойцов уже мало, много свободных коек, для нашего ночного отдыха тоже имеются койки с матрасами. Наряд тоскливый: по очереди ходим вдоль окон и наблюдаем за местностью. Казарма стоит на границе служебной зоны, слева за колючей проволокой болотце, из окна виден город, дорога на аэродром и КПП. Напротив стоит двухэтажное здание казармы батальона связи и ещё каких-то подразделений частей обеспечения. У нас на втором этаже - казарма ОБАТО, там тоже дежурят офицеры, их сектор обороны с другой стороны, а на крыше оборудована пулемётная точка.
После возврата бойцов с ужина, дежурный проверяет их полное наличие и входная дверь закрывается на ключ. Темнеет рано, командир полка ввёл на служебной территории что-то вроде комендантского часа: никаких передвижений бойцов между казармами по землякам. Есть информация, что солдат берут в заложники с целью выкупа - новый бизнес в свободных республиках. У нас такого ещё не случалось, но бережёного и Бог бережёт.
В Грузии — полная неразбериха с властью, Гамсахурдия бежал из республики, а его сторонники — основная их часть жила в наших местах — превратились теперь в вооружённую оппозицию и выдвигаются в сторону столицы. Пока что грузинам не до русских, но обеим сторонам требуется вооружение и боеприпасы. К этому моменту нужда отнимать оружие у гарнизонов пропала — грузины нашли каналы поставок из-за границы и из хранилищ за деньги. Торговля армейским оружием набирала обороты. На аэродроме поживиться особо нечем — не тот объём, не та номенклатура, да и не безопасно это - можно получить сдачи. Все местные знают, что в дежурном звене стоят самолёты с неуправляемыми ракетами и бомбами, командир полка пообещал разнести город, если тронут гарнизон. А грузины и не хотят нарываться, надеются, что аэродром и так им вскоре достанется со всеми потрохами. Есть у них такая мечта.
В этом наряде взял за правило бдить у окон в самое тяжёлое время — с четырёх до шести часов утра. Так мне спокойнее. Офицеры разные со мной в наряд ходят: кто-то бесшабашен по природе, кто-то считает такие меры безопасности излишними, мол, не сунутся местные к нам, кто-то ответственно выполняет обязанности. Мне уже приходилось замечать, что отдельные «охранники» позволяют себе подремать у бойницы, приходилось с этим разгильдяйством бороться. А это было не просто — дисциплина у личного состава ощутимо снизилась.
Ночью я стоял у бойницы и внимательно присматривался к местности. Огромная луна зацепилась за крышу соседней казармы, освещая заснеженную землю каким-то нереальным светом, словно огонь святого Эльма. Дорога к КПП была пуста. Левее лежала темной тушей неведомого зверя горушка в редких огнях города. А ещё левее - за стеной мне было не видно — наш военный городок. Там в нашей квартире спали жена с дочкой. Надеюсь, что наш офицерский патруль не спит, а неустанно прочёсывает городок.
Я скользнул взглядом по дороге к КПП и засмотрелся на луну. Она меня завораживала своим светом. И вдруг в голове что-то щёлкнуло и мне стало ясно, что я готов стрелять во всё, что угрожает моей семье. Мне стало как-то спокойнее, будто во мне появился какой-то стержень, которого мне не хватало. За спиной сопели спящие бойцы — пацаны, которых ждали дома живыми и здоровыми. Скоро будет «Подъём».
Утром произошло неприятное событие. После подъёма, когда сонные бойцы тянулись в умывальник, снаружи казармы раздался глухой звук выстрела. Явно — не из ПМ, похоже на одиночный выстрел из автомата, но не на улице. Расставил офицеров по окнам. На улице никого не было, движения на дороге к КПП не наблюдалось. Через несколько минут у соседней казармы началась какая-то суета бойцов. Попросил дежурного по полку позвонить туда и узнать в чём дело. Тот позвонил и сказал, что у них какое-то ЧП. Я предложил дежурному послать помощника разузнать обстановку. Помощник вернулся через несколько минут и сообщил, что у соседей «самострел»: боец из наряда застрелился, оставив записку. В записке написал, что сделал это из-за своей девушки, которая его не дождалась, а вышла замуж.
Пошёл и я разузнать подробности, в казарму не стал заходить, расспросил бойцов на улице, они показали выходное отверстие пули в окне из стеклоблоков. Я заглянул внутрь и сразу отпрянул: ствол автомата был направлен в отверстие, а голова бойца была откинута назад и лицо показалась мне очень распухшим и почти чёрным. Мне показалось странным, что лицо так быстро опухло и стало плоским, но мне пояснили, что парень был из северных народностей. Сидел он в сушилке спиной к окну, автомат был зажат между колен. Автомат получил, чтобы стать куда-то на охрану с утра, в этой части офицеров было мало, привлекали бойцов к охране казарм. У нас в полку от этой практики отказались — офицеров хватало, да и не хотел командир доверять бойцам в такой обстановке оружие, чтобы, в том числе, не было таких происшествий. Не повезло командирам бойца. Ох, уж эти впечатлительные парни и бестолковые невесты, какое горе родителям…
Через месяц обстановка в Грузии разрядилась настолько, что командир приказал полку разоружиться, но охрана городка продолжала осуществляться усиленными офицерскими патрулями, с оружием ходили и группы оперативного реагирования, называемые в полку ОМОНом. Дисциплина в полку хромала, надо было взбодрить личный состав полётами. Да и местным надо было напомнить, что полк ещё боеспособен, чтобы они не дёргались. Начались лётные смены, подбодрившие дух авиаторов: знакомый звук ревущих двигателей вселял призрачную надежду на то, что всё может вернуться на круги своя. А тут и Шеварнадзе собрался возглавить Грузию, старый, мудрый кадр, может он изменит политику в отношении армии.
Отпуска никто не отменял и офицеры убывали попутными бортами — эвакуация техники и вооружения транспортными самолётами из Грузии набирала обороты. Население военного городка стало потихоньку таять - авиаторы вывозили семьи из Закавказья, у кого была такая возможность. В это же время новоявленные свободные республики стали отзывать национальные кадры в свои армии. Всё это не лучшим образом сказывалось на дисциплине в гарнизоне. Украинцы и белорусы засобирались по домам, только россиян никто никуда не звал. Уходили в национальные армии по разному: кто-то привозил из отпуска бумаги на перевод, кто-то ждал организованного вызова. Из республик стали приходить транспортники за офицерами и членами семей. Народ дружно помогал загрузиться счастливчикам в тягачи у домов и в самолёт, дружно праздновали отходную и прощались с товарищами.
На одном из таких мероприятий я вздумал поднять тост за то, чтобы нам не пришлось смотреть друг на друга через прицел. Меня не поняли, стали возмущаться, мол, Толя, не пори ерунды, дружба навек. Я буркнул, что не для того нас делят, чтобы мы дружили, но развивать тему не стал и умолк — убывающие радовались, что покидают непредсказуемую Грузию, а провожающие по-хорошему завидовали им и все были растроганы воспоминаниями о днях совместной службы. Да Бог с ними, поживём — увидим. Мне самому надо думать уже об отправке семьи в Россию, вот у дочки занятия в школе закончатся и надо паковать вещи. А куда отправлять?