Она стремительно идет к телефону, Мила – трусцой – за ней. Вот еще одна вещица, которой ей никак не постигнуть. Держит человек такую маленькую коробочку около уха и говорит, говорит… Никого перед ним нет, а он отвечает, как будто кто-то что-то спрашивает… Странно… Это называется «позвонить» ему или ей. Вот Мила никогда никому не звонит. И ей тоже. А вдруг однажды позвонят? Как она будет разговаривать, если не умеет? Она пристально смотрит на Бабушку и ловит каждое ее слово:
- Вот, Мила посоветовала позвонить тебе… Ты улыбнулся?.. Да, я специально сказала так, чтобы ты там улыбнулся… На самом деле я хотела тебя спросить… Тебе, случайно, не нужно о чем-нибудь со мной поговорить? Я имею в виду – о важном… О самом важном… Нет, не по телефону… – она долго молчит, но Мила не мешает, понимая, что Бабушка слушает. – Конечно, можно… – наконец, говорит Бабушка. – Ну, какое там сплю… Ты ведь отлично знаешь, что мой рабочий день в это время только начинается… Приходи сейчас, я жду, очень жду!
День? Мила с сомнением смотрит на окно: давно уже пришла Ночь. Правда, похожая на День, но все-таки Ночь. А когда она приходит, то в доме никогда никто не появляется. Может быть, Бабушка ошиблась? Или она, Мила? А может, кроме Ночи, прийти кто-то еще?
И правда, скоро появляется Друг. Мила встревожена нарушением обычного порядка вещей, бегает из кухни в комнату и обратно, вопросительно смотрит то на Бабушку, то на Друга – но им явно не до нее:
- Если не хочешь ложиться спать, – на ходу бросает ей Бабушка, – то просто сядь и сиди тихо, не мешайся тут…
Но ничто не может заставить Милу уйти в комнату и покорно забраться под их с Бабушкой одеяло. Она остается на кухне и, как ей велено, устраивается на своем собственном стуле с мягким ковриком, сидит прямо и, вытянув длинную розовую шею, напряженно смотрит на обоих людей за столом. Они пьют ужасную гадость под названием «кофе» – Мила один раз тайком попробовала из бабушкиной кружки – так потом никакая вода не могла смыть мерзкую горечь! – а Друг еще и пускает вонючие серые струи дыма. Без перерыва! И Бабушка не просит его не пускать свой дым в сторону девочки! Но Мила все равно не сердится на Друга. Она откуда-то знает, что он хороший, и от него иногда приятно пахнет, и он один умеет погладить Милу по ее лысой голове так, что ей это нравится, не хочется голову отдернуть, а его – ударить, как некоторых… У него белые волосы на голове и лице, низкий успокаивающий голос… С ним Миле уютно. И Бабушке, наверное, тоже. На ней уже нет яркого халата, а есть платье – такое не красное, а немножко потемнее… Мила не очень разбирается в цветах. Они все для нее похожи, кроме белого, серого, желтого и красного… Ну, еще она немножко отличает синий – такого цвета дерево во дворе и еще небо иногда… «Смотри, какое небо сегодня синее!» – сказала когда-то Бабушка, показав вверх за окно, – и Мила поняла и запомнила. А волосы у Бабушки не пойми какие – темнее Дня и светлее Ночи; это все что знает про них Мила, но ей очень нравится…
- Ты еще совсем молодая женщина, – грустно говорит между тем Друг. – Тебе и пятидесяти, кажется, нет… Ведь нет? Есть? Никогда бы не подумал… Ты яркая, эффектная… Талантливый переводчик… Самодостаточная… На что я тебе сдался, скажи на милость? Ты ведь через год локти себе кусать начнешь… А меня вообще возненавидишь… Ты хоть знаешь, сколько мне лет? Да я пень старый – в отцы тебе гожусь! И нищий, кстати… Всю жизнь – «кушать подано», пенсия минимальная… Сейчас вот эпизод в сериале обещали – так от счастья покраснел на кастинге, как мальчишка!
«Кушать подано» – это Мила понимает очень хорошо! Так говорит Бабушка, ставя перед ней полную тарелку, когда бывает в хорошем настроении. Девочка вздрагивает, но своей тарелки нигде не видит: наверное, опять что-то не так расслышала!
- Я тебя люблю и никогда не возненавижу, – отвечает Бабушка, и голос ее дрожит. – И мне все равно, сколько тебе лет. Я хочу жить и умереть с тобой, всего хочу с тобой… Но у меня сердце разрывается каждый вечер, когда я ложусь здесь спать в безопасности и думаю, что ты там в одной квартире с чокнутым наркоманом, и тебе некуда деться! Что он в любой момент может просто зарезать тебя – и даже не понять, что натворил!
- «Всего» со мной может и не получиться… – мрачно произносит Друг и делает большой глоток их ужасного кофе. – Машинка моя – того… Не очень уже и работает... А тебе еще нужно – в твоем возрасте…
Ну, положим, машинка, у них с Бабушкой есть и своя, думает Мила, – обойдемся. Большая, белая, с круглым окошком, которое открывается, чтобы можно было запихнуть туда разные тряпочки. А потом тряпочки крутятся там со страшным воем и шумом, Миле немножко боязно, но она все равно стоит прямо перед окошком и упорно смотрит на мелькание тряпок, напрягшись всем телом и готовая сразу убежать, если машинка вдруг сорвется с места и поскачет по коридору. «Расшалилась наша машинка… – смеется тогда Бабушка. – Что, Мила, страшно тебе?».
Но сейчас она не смеется, а робко улыбается Другу:
- Ничего, я починю ее, машинку твою… А если и не починю – невелика беда… Главное, что кончится этот твой ежедневный кошмар… А он там пусть как хочет… Кстати, на расстоянии бороться с ним легче – найдем управу, будь спокоен! И выселить его можно через суд, и на принудительное лечение пристроить… Главное – вдвоем… Слышишь, Дима? Да ответь же ты что-нибудь, не мучь меня!
Дима поднимает голову и пристально, словно бы с последним колебанием смотрит на собеседницу – Мила улавливает то, чего не понимает Бабушка: он хочет ей что-то сказать, но боится…
- Он убьет тебя когда-нибудь, понимаешь – у-бьет!
- Убьет, говоришь? – усмехается Друг, и делает это как-то так неуютно, что Мила съеживается от его голоса и взгляда. – Может, и правильно сделает. Вот послушай, чувствительная ты моя, расскажу я тебе одну историю…
Продлжение следует
Книги автора находятся по ссылкам:
https://ridero.ru/author/veselova_nataliya_netw0/
https://www.litres.ru/author/natalya-aleksandrovna-veselova/