Откровенный разговор с Лидией Ивановой о ее великом муже Валентине Иванове и их семье.
Валентин Иванов — символ «Торпедо» и капитан золотой команды, дважды выиграл чемпионат СССР как футболист и еще раз — как главный тренер. В игровой карьере капитан приводил автозаводцев к золоту без своего равновеликого партнера Эдуарда Стрельцова, а потом — вместе с ним.
Иванов со сборной СССР — олимпийский чемпион 1956-го и победитель Кубка Европы 1960-го. Кроме того, он лучший снайпер ЧМ-1962 (с четырьмя голами разделил титул с Гарринчей, Вава и еще тремя футболистами) и капитан серебряной сборной на ЧЕ-1964.
Лидия Иванова (Калинина) — двукратная олимпийская чемпионка 1956 года по спортивной гимнастике. На обратном пути из Мельбурна, где и она, и Иванов взяли золото Олимпиады, и сошлись их судьбы.
Семья Ивановых считается образцовой в советском спорте, они прожили вместе более полувека. Великого футболиста не стало в ноябре 2011 года.
Осенью 2020 года Лидия Гавриловна дала пронзительное интервью обозревателю «СЭ» Игорю Рабинеру. Приводим один из интересных отрывков.
«Мне казалось, что футболисты очень мало работают»
— Насколько гимнастическая карьера позволяла вам выбираться на футбол мужа?
— Не было у меня возможности по два часа на матче сидеть! И сил. Училась, тренировалась. Десять лет отпахала в сборной! В первые годы обычно приходила на стадион ближе к концу игры. «Торпедо» в это время почти всегда выигрывало. У кого-то, кто уходил с трибун раньше времени, спрашивала счет. А кто забил — даже не интересовалась. Потому что это точно были или Стрельцов, или Иванов, а чаще — оба. И попалась я именно на этом. Надо было разведку правильно провести!
Валя меня спрашивает: «Ну, ты смотрела игру?» — «Смотрела». — «И кто забил?» — «Ты и Эдик». — «А кто первый, кто второй?» Тут я и споткнулась, и выяснилось, что на большей части игры я не была. Но он стерпел.
— Сам он вашей гимнастикой интересовался?
— Когда он пришел, я позорно выступила! Мы еще не были женаты, это было мое девичье время. И однажды Валя появился на гимнастике. Это были соревнования не самого большого полета, какие-то профсоюзные. Я увидела, что он здесь. Все! Меня не стало! Упала с бревна, упала на опорном прыжке... Позорнее никогда не выступала, как лапша была. А он только улыбнулся. Никаких разборок.
Мы иногда обсуждали тренировки. Мне казалось, что футболисты очень мало работают. Мы часов по пять-шесть в день в зале проводили. А они — два часа на свежем воздухе, и тренировка окончена. Я все время его этим долбала. Как же так, мол, чем вы целый день занимаетесь — вот и пьете от безделья! Это я по-хулигански, конечно, говорила.
А он, наслушавшись всего этого, стал появляться у меня в зале и терпел эти мои тренировки. Думал. И потом, когда в очередной раз услышал от меня про тренировки, ответил: «Вот подходишь ты к брусьям. Минуту повращаешься, комбинацию сделаешь, — а потом на скамеечку, и с девчонками ля-ля тополя. Вас там четыре-пять сидит, и вы ждете следующего подхода. А у меня вздоха свободного нет. Я вышел, все время бегаю, никогда не присаживаюсь. Абсолютно разные виды спорта по интенсивности тренировочного процесса! Нельзя их сравнивать!»
Я немножко притихла. Но заметила, что он намотал на ус. Потом, когда он уже стал тренером, был период начала двухразовых тренировок, мощные зарядки. И заметила, что Валя охотно прибавляет нагрузки. Сама в футболе не разбираюсь и никогда в этот процесс не лезла. И отказывалась от интервью, когда меня кто-то просил прокомментировать игру. «Вы же смотрели!» — «Смотрела». — «А другая жена согласилась говорить». — «Может, она разбирается, а я — нет. Безумно счастлива, что выиграли, но как именно — это не мое дело».
— Как дома вы Валентина называли, а он — вас?
— Не скажу. Не хочу, чтобы были какие-то ухмылки. Очень нежно. У нас никогда не было никакой ревности. Даже некогда было этой ерундой заниматься! Всегда верили друг другу. Я и детям, и внукам до сих пор объясняю: если у вас нет доверия к близкому человеку — ничего не получится. Не важно, как он или она далеко — на сборе, в командировке, в другом городе или у соседей. Изменить человеку можно где угодно. Но хочу на сто процентов сказать, что у нас этого не было.
Я видела, что на него посматривают засранки всякие. И на меня парни посматривали. Но как-то мы умели во всей этой бурной жизни, молодой-красивой, интересной и очень заметной для широкой общественности, выходить оттуда, приходить друг к другу — и испытывать счастье.
Мы никогда не хвалились, у кого медалей больше, у кого еще что-то лучше, и никогда не пытались заставлять друг друга жить так, как хочет второй. Мы шли параллельно. Я занималась своим любимым делом, он — своим. Я находила в этом шикарную гармонию.
Когда встречались дома, никогда не задумывались и не делили, кто должен что-то делать. Кто — мусор выносить, кто — готовить. Валя раньше освобождался — он сам готовил, и делал это чудно. Вообще так уютно дома было!
— Учитывая, что Иванов работал на ЗИЛе еще до игры за «Торпедо», — для него не было проблемы дома вбить гвоздь, еще что-то руками сделать?
— Ничего этого он не умел делать, абсолютно! Официально считалось, что в СССР нет профессионального спорта. Но все мы, как только попадали в сборные, сразу ставились на государственные стипендии. И хорошие, не слабые. При этом футболисты команд мастеров где-то числились по рабочей или еще какой-то специальности.
Так что он только номинально был зачислен на ЗИЛ слесарем. Или электриком какого-то там разряда. Да он не знал, как лампочку вкрутить и пробки заменить! А вы говорите — гвоздь. Да это смешно. Зато все остальное для семьи делал полностью.
— На все решающие матчи Валентина ходили?
— Сейчас вообще не смотрю футбол. Наверное, потому что тогда сильно им наелась. Или на стадионе, или по телевизору переживала одинаково сильно. Допустим, «Торпедо» забивает минуте на 15 — 17-й. Гол застает меня в какой-то точке комнаты, где я стою. Так я больше с этой точки до конца матча не сойду! Вот такая суеверная была. Уставала, изматывалась — но с места не сходила.
Потом, к сожалению или к счастью, сын пошел в футбол. И в какой-то момент на семейном совете я сказала: «Прекратите. Мне достаточно одного футболиста, второго не переживу». И он перешел в судейство.
— Тоже не фунт изюму.
— Да если бы я понимала, что такое судья в футболе, то никогда бы ему не посоветовала! А я еще с Вячеславом Колосковым поговорила, и Вячеслав Иванович сказал — пусть идет, он грамотный парень, знает, что такое футбол. И сын с самого начального звена дошел до звания лучшего нашего судьи.
«Когда проигрывал — даже ключ в замочную скважину не так вставлял»
— А у Валентина Козьмича примет много было?
— Как-то говорил в день игры: «О, дождь. Это хорошо». Когда им под автобус, когда «Торпедо» ехало на игру, дождь лил, он положительно к этому относился. А когда еще сам играл — форма спортивная.
— Что — форма?
— Тогда же все было не как сегодня, когда за игроками ухаживают, приносят форму на блюдечке с голубой каемочкой. Мы у себя в домах все стирали. Как-то раз погладила ему трусы футбольные перед игрой, и Валя забил пару мячей. И говорит: «Лида, в следующий раз обязательно опять погладь мне трусы!»
Как-то раз погладила, но трусы почему-то остались дома. Звонит: «Подвези на стадион!» Играли на «Динамо». Мчусь на такси. Перед стадионом остановил милиционер, не пускает. Хотя я — динамовка, на тренировки в обычные дни ходила туда, зал гимнастический был под трибунами стадиона. Когда с ребятами еще не была знакома, в дни матчей ругалась — что это за спорт, почему нас ограничивают?
Так вот — не пускают. Но у меня были очень честные глаза. И я правду сказала милиционеру: «Понимаете, если я сейчас не передам трусы Иванову, то команда проиграет!» Тот выслушал и говорит: «Проезжайте». Успела передать, и команда выиграла. На всю жизнь в память отложилось! Он был замечательным человеком. Потрясающе ответственно относился к делу. А дело у него называлось — футбол.
— А как вы негативные эмоции ему дома снимали?
— Он переживал как никто. Что бы вы ни написали, уважаемые корреспонденты, что творится на душе у самого спортсмена — это невероятно и не сравнимо ни с чем. И эта боль не вылетает назавтра. Она очень долго носится внутри себя. Дома мы пытались освободить его от этого горя. Именно так — меньше чем горе поражение не расценивалось.
Первую или одну из первых игр в роли тренера он проиграл «Динамо». Он эту команду любил, всю жизнь с детства болел за нее ,но тогда переживания были страшные. Такой максималист — не мог проигрывать никому и ни в чем. Здорово играл в шахматы, до последней фигуры дойдет — но ни за что не сдастся!
А тут проигрывает. Надо же это тоже глотать! Я даже почувствовала, что он ключ в замочную скважину как-то не так вставляет. У нас еще маленькие дети были. И я быстро подсовываю их ему, они встречают Валю у порога. И он тает, у него выражение лица на глазах меняется. Я думала — как бы ему это адское напряжение снять побыстрее. Это был правильный путь. Наверное, потому что сама была спортсменкой и мне было понятно, что он чувствует. А тренером — это еще вдвое сильнее.
Он с детьми сам превращался в ребенка. Валялся, катался по полу. Валентин дома и в футбольной обстановке — два абсолютно разных человека. Здесь он был теплый, уютный, внимательный, любящий и любимый — что он понимал. Дома он растворялся в полной благодати.
Не нуждалась я ни в ком другом! Не интересовало меня ничто другое, как он, входящий в дом. Улыбнется, обнимет, расцелует всех... Всем говорю: «Я счастливая женщина». Что еще надо? Конечно, просто так ничего не будет. Надо строить свою семью. Разлететься ничего не стоит, и мы видим тому миллион примеров. А вот сохранить семью — это работа, даже искусство. Оставаться интересными друг для друга — это прежде всего работа над собой.
Я продолжала работать. Вышла замуж, родила сына — и вскоре начала работать тренером сборной страны. А потом и судьей, и комментатором. Конечно, не все успевала. Он дублировал, помогал. И ждал. Ждал, когда я приду, что расскажу. У нас все время был обмен впечатлениями.
А многие другие встречали своего ненаглядного мужа, не выходя из дома. В халате, не успев причесаться, с жареной картошечкой, с протянутой сковородочкой. И так месяц, год, два. Говорить становится не о чем. Он терпит такую лахудру дома, а потом обнаруживает, что вокруг женщины гораздо интереснее, которые убраны, причесаны, кокетливо с собой обходятся. Девчонки, наматывайте на ус: сохраняйте интерес мужа к себе!
— У вас когда-нибудь были серьезные конфликты?
— Очень серьезных — нет. И он, и я были так заняты своей активной жизнью, работой, что все бурные эмоции выплескивались там, а дома было не до конфликтов. А вот когда начала бездельничать, официально вышла на пенсию... Это сегодня понимаю, что 55 лет — начало жизни. А тогда начала приглядываться — что это за секретарша, которая звонит? Ерундой какой-то принялась заниматься. Нет, это не надо — унижать ревностью и его, и себя.
— А как все было после матчей, когда он играл?
— Мы располагали одной из первых квартир среди футболистов. Жили в доме на «Автозаводской» на втором этаже, а Стрельцов — на шестом. Пока не случилась эта беда... Уже позже всегда собирали команду после окончания игры у нас в квартире. Ребята же не лягут сразу спать. Им надо все разобрать, наговорить друг другу гадостей, высказать хорошее и плохое. «А ты помнишь, как не отдал...», «Я был слева открыт, а ты дал не в ту сторону...» Так здорово обсуждали!
А мы с девчонками — в сторонке от них. Работник из меня был неплохой. Я собирала жен и девушек игроков. Мы быстренько накрывали стол, и все это было так красиво и правильно! Потому что они должны были высказаться, выговориться. И лучше, чтобы это было у нас и они не бежали бы по всяким-разным никчемным направлениям. Куда однажды, к сожалению, ушел Эдик...
