Огромный оранжевый диск солнца неспешно поднимался над грядой горных вершин, предвосхищённый розовой пеленой нежного рассвета. Глубокие трещины земли зияли, словно раскрытые рты, жаждущие влаги, но дождя не было месяц, и земля безропотно, в который раз, приготовилась терпеть неуёмную обжигающую щедрость небесного светила, пресытившись его заботой и лаской, но не смея отказать. Свежие предрассветные часы быстро уступали место зною, который непреложно спускался, начиная подёргивать и колыхать прозрачную тюль пустынного воздуха и обжигать всё вокруг своим безжалостным огненным дыханием.
Солнечные лучи, прорываясь сквозь резанные листья широколапых пальм, постепенно достигли сомкнутых век уставшей женщины, решившейся накануне уснуть под открытым небом, и Вера Ивановна в удивлении проснулась, не узнавая местность и не понимая, что с ней произошло. Она медленно села и с удивлением разглядывала на себе многочисленные кольца вызывающе ярких громоздких бус. Память достаточно отдохнувшего организма напрочь отказывалась воспроизводить те страшные кадры и восстанавливать всю цепочку событий, приведших её под пальмы чужого двора. Вера Ивановна сладко потянулась, как блаженный ребёнок, потрясла головой и встала. Не обращая внимание на невдалеке лежащий скипетр, она вышла в калитку.
Ступая по раскалённому плиточному тротуару пыльного Берна, она осознавала всю курьёзность ситуации: не каждый день, слава Богу, приходилось Вере Ивановне ночевать на земле в совершенно незнакомом месте. Поэтому рассудок и здравый смысл начинал бороться с памятью, упрямо игнорирующей логичные вопросы и до последнего щадящей психику. На данном этапе, направляясь в сторону стоящего на возвышенности Керетаро, Вера Ивановна лишь вспомнила, что отдыхали они вчера с мужем в соседнем городе, и отдохнули, видимо, хорошо, раз довелось потерять друг друга и залечь на столь экстравагантную ночёвку. В голове вспыхивали обрывочные картинки шумной пьяной толпы, радости и смеха, и Вера Ивановна, возвращаясь назад в гостиницу, сама себе дивилась: как она могла дойти до такого? Вроде, уж и не так склонна к выпивке, чтоб надрынькаться настолько. Память упорно прятала от неё всё случившееся, и путница возвращалась назад в полной уверенности, что муж её уже в гостинице, сейчас они встретятся и он ей расскажет, что же вчера произошло. Крупные тяжёлые бусы, что раскачивались в такт ходьбе, мешали и били по груди. И путница с радостью бы их сняла, но обнаружила разорванную в этом месте, наряду с оторванным рукавом, одежду и вынуждена была воспользоваться дешёвой и безвкусной бижутерией, как прикрытием.
Вернувшись в город и отыскав свою гостиницу, женщина с удивлением обнаружила, что мужа в номере нет... Она приняла душ, сходила на обед, не совсем понимая, куда он мог отлучиться, но Вячеслав Григорьевич не заявился ни после обеда, ни к вечеру...
Свой телефон Вера Ивановна, как выяснилось, в том путешествии по соседнему городу день назад, благополучно потеряла, но заметила лежащий на журнальном столике разряженный телефон супруга. После зарядки на дисплее высветились непринятые вчера и сегодня вызовы: два от Людмилы и десять от Дениса, Она тут же перезвонила сыну, но он был вне доступа.
Вера Ивановна начинала беспокоиться о муже, вышла в парадный холл гостиницы и пробовала жестами объясниться с девушкой на ресепшене, не видела ли она её супруга. Кажется, улыбчивая сотрудница поняла, что беспокоит постоялицу, но помочь ничем не смогла: она так же разводила руками и отрицательно мотала головой с печальным выражением лица. Выхода не было, оставалось ждать. Вера Ивановна решила, что если супруг не вернется к утру - ей придётся обратиться в полицию.
Так и не дозвонившись сыну, женщина легла спать. В открытое настежь окно порывами ветра задувало ароматный и тёплый воздух ночи, развивая тонкий прозрачный тюль. Веки слипались, перед глазами встал туман, и Вера Ивановна сама не заметила, как уснула.
Проснулась она от ощущения, что кто-то есть в комнате. Увидев силуэт у окна, хозяйка номера от неожиданности вздрогнула. Не понимая, что бы это значило и боясь пошевелиться, Вера Ивановна пролежала так, зажмурив глаза, две минуты. Затем снова открыла и глянула на окно: в силуэте она рассмотрела молодую женщину, держащую на руках своего ребёнка. Волосы её так же, как и тюль, развивались, лицо было бледное с синими кругами под впавшими глазами, и Вера Ивановна узнала в ней ту мёртвую, что так настойчиво отнимала у неё брелок с черепом. Она хотела встать и выскочить из номера, но мёртвая женщина сделала шаг вперёд и протянула к ней своего ребёнка на вытянутых руках. И Вера Ивановна узнала того мальчика с кляпом во рту. Он лежал на руках матери, безвольно запрокинув голову назад. На лбу в разводах запёкшийся крови багровела выцарапанная буква Z, как клеймо меченного, как напоминание всем живым, что их жизнь не принадлежит им, если у более сильного есть на то другие планы...
Вера Ивановна забилась вглубь кровати, прижавшись к стене и стала угрожающе завывать:
-Отойди от меня!... Я тебя не трогала - и ты меня не трогай!..
Женщина продолжала тянуть к ней мёртвого мальчика. Лицо у неё было исковеркано гримасой невыносимой усталой боли, пустые выцвевшие широко раскрытые глаза смотрели с немым вопросом, и Вера Ивановна начала вновь, пытаясь пятиться дальше и дальше:
-Я не виновата в смерти твоего сына! Ты слышишь? Я тут не при чем...
Мать снова прижала сына к себе, села перед окном на корточки и тихо заплакала, трясясь всем телом. И тут Вера Ивановна поняла, что картинки о пещерах и гробах, а так же о безумной толпе с факелами в руках, ведущей себя пугающе - это не плод воспалённой фантазии и не сон, приснившийся в ту ночь под пальмами. Это - правда, это было с ней, и Вере Ивановне ещё как-то придётся примирить эту жестокую реальность с иллюзиями в своей голове...
**********************************************************************************
Все события и герои вымышлены. Любые совпадения случайны.
**********************************************************************************