«Обожаю третьего нападающего. Вот представьте, вы - третий нападающий, и перед вами двум чувакам воткнули нож в голову...»
В «Корабле в Пусан» Ким Хонсон сделал невозможное: оскучнил насилие. Вопрос: КАК один из монументальных элементов южнокорейского кино возможно было склепать так пресно, если это чуть ли не важнейший ключ к пониманию ленты?!
Со второй минуты и до самых титров камера фиксирует лужи крови и сломанные конечности. Фильм не успевает ввести зрителя в курс дела, а какой-то отчаявшийся мужчина, невероятным образом протащивший в аэропорт взрывчатку, устраивает теракт, и вот уже первая локация окрашивается человеческими внутренностями. Это задаёт тон фильму, и мы понимаем, чего ждать дальше. И всё-таки повисает в воздухе вопрос, будет ли режиссёр развивать этот сюжет; увидим ли мы причины произошедшего.
Ответ: нет.
Больше мы к этому сюжету не возвращаемся. Начинается другая экспозиция, и мы уже видим корабль, на который скоро погрузят филиппинских заключённых. Клишированное словесное оскорбление наказывается жестоким избиением, после которого провинившийся сплёвывает кровью. Намечается конфликт между убийцами и полицейскими. Так и происходит: очень скоро корабль погружается в хаос. Одни активно используют холодное оружие, другие отстреливаются табельным. Кости ломаются, руки вырываются, головы простреливаются. И вдруг появляется киборг-убийца, нелепый и дико агрессивный, которому не страшны ни лезвия, ни пули; у которого нет «своих» и «чужих». И вот уже он раскидывает всех по углам, не оставляя никого в живых. Жанр резко меняется — теперь это сюрвайвал-хоррор. Начинается второй час фильма...
Корабль — весьма удачный сеттинг для фильмов про выживание. Тесное пространство и закрытые двери нагоняют жути; есть множество интересных локаций, способных разнообразить боевые сцены. Фильмы «Чужой» и «Подъём с глубины» — хорошие тому примеры. Для нашего фильма — корабль — это просто корабль. Заявленные ходовая рубка, машинное отделение, погреба, коридоры и камбуз нужны лишь для того, чтоб герои не стояли на одном месте. Насилие же везде одно и то же: одинаково давят головы, швыряют о стены и забивают друг друга молотками. Кровь тоже скучная: она жидкая и чистая, нереалистично хлещет фонтаном и заливает полы и стены. Её так много, будто персонажи только из неё и состоят. За весь фильм не показали ни костей, ни внутренностей, хотя моментов для вываливания мозгов из черепной коробки было предостаточно.
Почему сцены не работают?
Фильму не хватает трёх важных компонентов: героев, сюжетной логики и хореографии.
С персонажами всё просто. У нас есть условно три команды: полицейские, заключённые и сверхлюди. Их конфликт строится исключительно рукопашным и дальнестрельным языком. Естественно, что ни у копов, ни у зэков, не найдётся способа разрешить вражду мирно.
От копов у нас есть полицейская. Кто она? Да непонятно. Единственное, чем выделяется — своей миниатюрностью на фоне мужчин. Её показывают бесстрашной: она выходит на палубу во время восстания, отстреливается в капитанской рубке и пытается дать отпор генно-модифицированному убийце. Но мы ей не сопереживаем, потому что не видим, ради чего она хочет выжить. Без цели и мотивации она — ходячая функция.
У зэков есть лидер. Весь в татуировках якудза. Не боится исцарапать глотку открывашкой для наручников. Готов убить себе подобного, чтоб закрепить свой авторитет. Его слушают и молодые заключённые, и бывалые нарушители закона. Чем он отличается? Только татуировками. Нет ни предыстории, кроме судебного приговора, ни цели, ради которой он должен выбраться на свободу. Его аморальное поведение не кажется чем-то из ряда вон, потому что все остальные зэки ведут себя так же безбашенно. Да, он медленно проткнул лезвием сердце умирающего полицейского, а после его обоссал — и чё? Без раздражающего чавканья и джокерского кривляния, кто он блять такой?
Да никто. Поэтому надолго в сюжете он не задерживается.
Альфа — представитель монстров. О нём намеренно утаивают информацию. Это, действительно, работает на интерес, но иного рода: «Господи, дайте хоть ему внятную характеристику, иначе я не понимаю, что делаю в этом чёртовом кинотеатре!» Увы, то, что дают сценаристы, вызывает лишь гомерический смех. Человек с чувствами волка, переживший эксперименты японских концлагерей, получил невероятную мощь и нескончаемый приступ агрессии в результате ПТСР — ЭТО ЧЁ БЛЯТЬ ТАКОЕ?! К нему-то то-о-очно проникаешься сочувствием, сто процентов.
И есть ещё один загадочный персонаж — дивергент: ни с кем и со всеми одновременно. У него даже (вау!) есть предыстория, хоть она нисколько не влияет на сюжет. Этакий преступник-сверхчеловек с добрым сердцем, желающий отомстить за смерть близкого. Плохо, что в самом фильме это никак не проявляется — он просто персонаж «ни о чём», пока фильм не подбирается к босс-файту.
Это единственные персонажи, о которых можно сказать чуть больше, чем два слова. Но разве это та характеристика, которая заставит нас им сопереживать? По всему вышеперечисленному это гротеск-персонажи — такие обычно используются в абсурдистских комедиях. Но тут-то давят драму! И давят, к слову, очень не очень…
Переходим к сюжетной логике. Всё в фильме выстроено на условностях. В аэропорт, значит, взрывчатку протащили, а в неохраняемый порт — нет. Перевозят опасных преступников, но приковывают их, прости господи, к батареям простецкими наручниками. Полицейские рассказывают при заключённых, что на корабле нет камер слежения, при этом БЛЯТЬ ПЕРЕВОЗЯТ ИХ ПРОСТО В ТРЮМАХ С ОТКРЫТЫМИ ДВЕРЯМИ.
Это лишь малая часть сюжетных ходов, не поддающихся объяснению. За глупыми действиями персонажей скрывается откровенная халтура. Действительно, зачем прописывать интересные сюжетные решения, если цель — показать макруху?
Кстати, о ней…
При всех шероховатостях нарратива всё ещё есть надежда, что кино тебя развлечёт. В «Корабле в Пусан» этим аттракционом сделали поножовщину. Выбравшись из временных камер и похватав строй-инструменты, зэки начали выбивать дурь из расслабившихся полицейских. И тут важно, что элементы боя никак не задействуют локацию. Интерьер корабля нужен лишь для того, чтоб спрятаться от пулемётной очереди. Виды атак ограничены, как в видеоиграх: NPC бьют по головам, швыряют тела в стены, стреляют в других NPC. Кровища заливает пространство вокруг, даже если удар был некритичным. Из локации в локацию тянется однотипная хореография, которая поначалу кажется жестокой, а к середине уже больше раздражает, чем веселит.
В итоге из-за непроработанных персонажей, глупых сюжетных решений и повторяющихся действий даже кровавое месиво не работает, как надо.
Есть ли сцены, которые работают?
В фильме есть попытки нагнать саспенса и усилить конфликт. Когда небольшой отряд полицейских появляется пустом отсеке для заключённых и видит лишь коридор, залитый кровью, он закономерно испытывает страх. Они могут лишь догадываться, что произошло. Зритель, уже познавший, кто в фильме «плохой», а кто — «хороший», понимает, что «хороших» осталось не так много, и потому подсознательно начинает переживать за них.
Также, в сцене, где полицейские обнаруживают зэков на нижнем ярусе, происходит демонстрация оружия, кто на что способен. В целом, это хорошее начало сцены, потому что даёт понять общую расстановку сил и развивает конфликт. Полицейские не стреляют без причины, а заключённые готовы убивать своих, лишь бы те не дезертировали. Если б не было предыдущих сцен с мордобоем, можно было бы предположить, что обе стороны начнут переговоры. Но за каким-то хером полицейские, вооружённые огнестрелом, решают спуститься к заключённым с молотками и ножами, и нагнанный саспенс растворяется с первыми выстрелами.
В дальнейшем в фильме покажут ещё две сцены, когда герои приходят на точку и видят только мёртвых и подсохшие багровые лужи, но они уже не достигают должного эффекта нагнетания, потому что режиссёры ни разу не повернули сюжет так, чтобы смерти казались неожиданными и пугающими. Мы уже готовы к любому трэшу и ни за кого не переживаем.
За появлением Альфы, орудующим голыми руками, поначалу интересно наблюдать: этакий Немезис, зло всего корабля. Однако и он вскоре приедается повторяющимся отрыванием конечностей и давлением черепов ногами.
На самом деле, фильм говорит со зрителем, только на своём «кровавом» языке. Говорит о гуманизме, о насилии в ответ на насилие, а также о том, что человек — это просто сосуд с кровью и костями, даже если он считает себя очень важным и крутым. Для авторов было важно это показать, однако без содержания форма потеряла смысл. Это просто два часа неоригинального мордобоя, кровавых водопадов и странностей, которым нет объяснения. А с учётом, какие поножовщины можно встретить в корейском кино, за первое особенно обидно.
