Вот и настал день икс. Последние коробки воткнуты в бездонные закрома грузового каршеринга и временное пристанище "обезлюдело". Хозяева вздохнули и с миром отпустили оккупантов, а наш "табор" двинулся в сторону "дома".
Действующие лица: кот - рыжий и перепуганный, муж - "зеленый" от усталости, мама - того же колера, ребенок жизнерадостный и в "предвкушении" и "автор" - в бессознательном состоянии.
Все нажитое непосильным трудом, за полгода проживания на "выселках" никоим образом не хотело вмещаться во "французишку". Ситроен стонал и пытался выплюнуть в слякоть лишнее, но где уж ему супротив русской воли к победе.
Впихнули! Поехали! Но как!?
Муж "рулил" и был серьезен как Мафусаил.
Мама облачилась во все, что не влезло в сумки, а именно - пальто красное - одна штука, платье красное - одна штука, штаны драные, ибо сил не было переодевать, летние туфли красные, потому как теплые ботинки засунули Бог его знает куда и неизвестно найдутся ли в ближайшие сто лет. Практически Хмелевская, практически роман "Все красное". В руках изначально был кот, но потом его заменила герань, высаженная в чугунок для "антуражу".
Кот разлегся воротником на маминых плечах и издали напоминал горжетку, разве что с глазами.
Но, пожалуй, самое эпическое зрелище являла собой я. В вязаной зеленой куртке мужа, в коротких тренировочных штанах, в желтых носках с таксами, калошах - черных и безразмерных и двух летних шляпах одновременно, поскольку шляпы дорогие, никуда не засунешь, а в мешке помнутся. В руках распятье. Серьезно! Черный крест. Белая гипсовая фигурка Христа. Тоже никуда не положишь, один раз уже положили и расколотили.
Едем. Скарб трясется, подпрыгивая на каждом "полицейском". Мы молимся, но видимо от усердия, кликаем беду.
"Ваши документы" - голос в ночи показался зловещим. История не знает сослагательного наклонения, но если бы муж опустил стекло, а не открыл дверь, мы бы "выкрутились", но он открыл дверь и наш табор "озарился" во всей красе.
Кот, возмущенный порывом ледяного воздуха решил завопить и попросить политического убежища, "блюститель" не ожидавший от "воротника" посторонних звуков сначала отпрянул, но собрав мужество в кулак, приблизился снова.
Вопросы задавал неуместные, особо заинтересовавшись геранью, распятием и двумя летними шляпами зимой.
Мы пытались мыслить логически и, как нам казалось, давать взвешенные ответы. Выходило не очень, а если честно, то из рук вон. Не надо было сознаваться, что вещи в багажнике не все наши. Все мамина честность. Ей задали прямой вопрос и она сказала: "не знаю, наверное". Ее мучила желтая кастрюля. Ровно такая была и у нас, но на той, которую мы везли сейчас "красовалась" розочки по боку, а у нас их вроде как не было. Розочек. Вот из-за них он и приказал открыть дверь багажника.
Зря он так с нами - видно же, что "приличные" люди!
Дверь открыли и ему на ногу шмякнулась машинка "Найман" (кто не знает - тот же Зингер, по весу так точно). Слава Богу ручная, что мы звери что ли и, одновременно с этим на свободу выкатился огромный шар для занятий гимнастикой (75 см. в диаметре), купленный в качестве основы для абажура (позже объясню) и не сдутый, потому как не до этого. Не до него, в смысле.
Полицейский взвыл, но завороженный, вместе с нами, стал смотреть на небывалое. Черный шар подпрыгивал в отблеске фонарей и набирая скорость катился по набережной. Подпрыгнув на очередном ухабе ловко перескочил через парапет и исчез в "реке", т.е. в суровых льдах Фонтанки.
Мама с геранью, я с распятьем, печально вздохнули.
Мама еще попыталась что-то втолковать ему про кастрюлю, но фраппированная выражением: "Е.... табор, чтоб я вас здесь больше не видел", оперативно скрылась в кабине. Муж сориентировался еще раньше, одна я сжимая в руке распятье зачем-то прикоснулась к "тульям шляп" и сделала книксен. Это было лишним. Это было неуместным. Это было верхом идиотизма.
Фразу, которую он мне сказал я не забуду. Я приберегу ее до времен, когда устроюсь в морскую пехоту на рейсы, идущие в Сомали.