Среди народов, приехавших на якутский национальный праздник Ысыах, был и такой - русскоустьинцы, они же индигирщики, они же - новгородцы:
Предания гласят, что их предки - то ли бояре Великого Новгорода, то ли ушкуйники, бежавшие в 15-16 веках от московского гнёта и опричнины. Вероятно - в заморские колонии Новгородской республики, возникшие и того раньше. Достоверно первое поселение в дельте Индигирки основал в 1638 году казак Иван Ребров, но ведь поморы да ушкуйники могли перебраться туда с других полярных берегов?
Сами русскоустьинцы делились на "досельных" (Чикачёвы, Шкулёвы, Киселёвы), "казаков" (Солдатовы, Кочёвщиковы) и "верховских" (Банщиковы), то есть спустившихся по Индигирке. Всех их с начала 19 века уравняла полная изоляция от России, сохранившая архаичный поморский говор времён Ивана Грозного да старинный фольклор, в котором место немцев и басурман заняли вадулы и чукчи, а "еретик" превратился в упыря.
Ещё появился Сендушный - похожий на лешего хожанин тайболы (хозяин тундры) в нартах с волчьей упряжкой, которому оставляли сендухи (дары) и тала (ленточки на тальник), и другие "стихеи", которых надо было уважать. Индигирщики переняли даже кормление огня, православие же оставалось для них скорее основой этнического самосознания.
Не став оленеводами, русскоустьинцы жили охотой и рыбалкой, привнеся ряд идей: например, они не просто кололи диких оленей на переправах, а загоняли их в воду собаками. У них были зимние плосковерхие избы из тонких серых брёвен плавника и летно - промысловые хутора, где ставили урасы, но не конусом, а пирамидой, с иконами в правом и чувалом (камельком) в левом углах.
Над домами высились сорочки - деревянные флюгеры-обереги поморских кочей. По праздникам индигирщики сказывали былины про Илью Муромца и пели песни про Москву да про матушку-Волгу, совсем позабыв, где такие места.
В одежде индигирщиков сплелись русский платок и камалейка (рубаха), чукотские шаровары из кожи оленьих ног и дундук из шкур мехом наружу, якутские шапки малахаи, а персчанки (перчатки) из ровдуги девушки дарили парням как знак признания в любви.
Много ли осталось у русскоустьинцев живой культуры - не знаю: на материке их представляет в основном фольклорный ансамбль. Женщина во главе их общины на Ысыахе облачена в очень качественный, но очень уж новгородский костюм.
Нынешнее Русское Устье основано в 1942 году, а на старом месте, урочище Станчик, теперь только кладбище у самой северной в России исторической церкви. Говор и предания русскоустьинцев записывались ещё в позднесоветское время.
Вроде бы не забыта кухня - например, тельное (жареные лепёшки из растолченой в желе рыбьей мякоти с начинкой из рыбьих желудков и икры), арча (брикеты из толчёной юколы) или пережар ("северный кофе" - жареная мука с рыбьим жаром, запаренная горячей водой).
Менее известны походчане - старожилы Колымы. К ХХ веку они уже и не считали себя йусскими (такой "на Коиме" бый говой), но и родословную возводили не к новгородцам, а к казакам. Они были схожи в быту у русскоустьинцами, пели андылыцины (юкагирские песни-импровизации, но по-русски) и воевали с шелагами (племя чукчей), о чём напоминает воинственное название села Походск. Походчане были только частью колымчан, но в отличие от собратьев выше по Колыме, они дождались лингвистов и этнографов.