Гауптва́хта (от нем. Hauptwache, буквально – главный караул) – первоначально была главным караулом, позже в Русской армии – караульный дом, то есть место для размещения караула. В настоящее время – специальное здание с помещениями для содержания арестованных военнослужащих вооружённых сил своей страны. «Губа» – разговорно-жаргонное название гауптвахты в наших воинских частях.
(часть 1 -https://dzen.ru/media/camrad/pobeg-63870187cde4697d104c9640 )
Здание дрезденского изолятора построили ещё в 1900 – 1904 годах и в настоящее время каземат представлял из себя собой мощное кирпичное здание в три этажа.
По внешнему виду никогда не подумаешь, что это историческое сооружение являлось в своё время тюрьмой для всей земли Саксонии. В 1943 году здесь содержался до отправки в Бухенвальд самый известный заключённый нацисткой империи, один из главных политических оппонентов Гитлера, коммунист Эрнст Тельман.
После Победы в Великой Отечественной войне советская администрация Дрездена логично переоборудовала здание изолятора в гауптвахту.
Одно крыло дрезденской гауптвахты занимала гарнизонная комендатура. Поэтому жизненный путь арестанта от оформления наказания и до места отбытия был как никогда короток. Оставалось лишь пересечь под конвоем небольшой тюремный дворик. Комендант гарнизона, подполковник Кузнецов, имел репутацию офицера сурового, но справедливого.
Иногда солдаты комендантской роты, чем-то не угодившие своему боевому командиру, могли запросто оказаться в камере и печально наблюдать из зарешечённого окна своё подразделение, идущее строем на обед или ужин.
Бессменный, опытный и, казалось бы – вечный начальник дрезденской гауптвахты, капитан Аргудаев хотя и был философом по жизни, держал своё хозяйство в ежовых рукавицах. В камерах армейского изолятора правила бал идеальная чистота.
Вот только ощущения прекрасного у новичков казенного учреждения так и не появлялось никогда, так как стены были выкрашены давящей серой мышиной краской.
Почему? Наверное, интерьер подбирался лично капитаном-философом, чтобы этот цвет помогал нарушителям воинской дисциплины встать на путь исправления. Да и вообще – серый цвет доминировал в палитре красок воинских частей ГСВГ. Даже чаще, чем красный…
Стол и лавки в камерах бетонировались в пол на таком расстоянии, что сидеть больше получаса на них было невозможно, так как затекали ноги, руки и спина. Кровати остались ещё кайзеровские – из откидных металлических рам, к которым каждый вечер перед отбоем выдавались деревянные щиты, которые назывались почему-то «макинтошами».
Пресловутые «макинтоши» были заботливо сколочены местными умельцами из досок разной толщины, чтобы у постояльцев не возникало ощущения курортного отдыха на лежаках берега Чёрного моря.
Офицерам и прапорщикам, угодившим в гостиницу с ненавязчивым сервисом, по велению капитана Аргудаева выдавали матрас и подушку. Иногда не выдавали до полного отрезвления и успокоения временного постояльца. Во всех номерах всегда содержался постоянный порядок, малейшее замечание грозило дополнительным наказанием.
Кто хотя бы раз сидел на гауптвахте, знает, что армейский изолятор – это такое интересное место, где есть время задуматься о содеянном проступке и почувствовать себя в роли настоящего арестанта. Отказ от выполнения требований и приказов конвойных и начальника караула также грозил большими неприятностями вплоть до увеличения срока на одни сутки. И так – несколько раз…
Начкар или начгуб своих требований два раза не повторял. Конвойные тоже особо не церемонились. Особенно к представителям других дружественных родов войск дрезденского гарнизона. При "посадке" все личные вещи изымались, и, тем не менее, раз в день проводились обыски с полным осмотром камеры. Шмонали всё и всех – вплоть до трусов и кальсон.
Во время отсидки в воинском изоляторе запрещалось курить, разговаривать и спать днем. Все передвижения вне помещения камеры только под контролем конвоя, двух автоматчиков.
Умывание, приём пищи, туалет осуществлялись под непрерывным контролем конвоиров, что создавало не совсем приятные ощущения постоянного присутствия посторонних людей в твоём личном пространстве.
Уже спустя сутки у постояльцев казённого дома возникало подавленное состояние. Тоска и отчуждение посещали оступившиеся души. Хотелось выть и плакать от такой несправедливости. В горле стоял ком. Ещё очень хотелось немедленно учинить расправу над своим личным врагом – тем, кто, конечно же незаслуженно, влепил эти сутки гауптвахты…
Начальнику войскового стрельбища Помсен и двум его бойцам винить было некого, они сдались добровольно на милость дисциплинарно-исправительной системы и очень хотели пожить в строгой изоляции от представителей одной секретной советской организации. Лишь прапорщик знал цель их ограждения от нормальных военнослужащих Советской Армии.
Его верные солдаты, Басалаев и Драугялис, полностью доверяли своему командиру и тоже желали в тюрьму в виде гарнизонной гауптвахты, в которую попасть было очень сложно. Особенно не самым законопослушным представителям воинских частей дрезденского гарнизона, у которых имелся в части свой казённый дом…
Ещё в кабине автомобиля капитан Чубарев выразил большие сомнения по поводу сегодняшней посадки прапорщика с его солдатами на гарнизонную гауптвахту. На что прапорщик твёрдо возразил офицеру, что в эту волшебную ночь он с бойцами попадёт в немецкий каземат с первого раза.
Друзья поспорили на три бутылки «Радебергского». Помощник дежурного по полку остался уверенным в своей правоте и очень надеялся на халявное пиво…
Командир 9МСР не мог знать, что ещё во время крайней московской проверки прибывшие на зачётные стрельбы комендант гарнизона и начальник гауптвахты захватили с собой для распилки на пилораме стрельбища несколько досок. Так сказать, совместили приятное с полезным…
Комендант гарнизона, подполковник Кузнецов был тем редким офицером гарнизона, которому разрешалось обращаться непосредственно к прапорщику Кантемирову с различными мелкими просьбами, минуя командира мотострелкового полка. В том числе и по распилу бревен и досок…
В тот день привезли всего три доски, которые разгрузил у пилорамы лично капитан Аргудаев. Начальник стрельбища удивился скромности работников комендатуры.
Начальник гауптвахты доверительно объяснил коллеге (как начальник – начальнику), что через три месяца у него замена, и он потихоньку, по мере возможности, готовит ящики для мебели и вещей своей многочисленной семьи – две дочери и два сына.
Тимур знал, что жена Аргудаева работает продавцом в дежурном магазине. За пять лет службы в ГСВГ скарб семьи набрался на целый контейнер. Если, не больше... Начальник стрельбища, а заодно и пилорамы, действуя интуитивно и нежадно, тут же приказал своему бойцу распилить для капитана штук пять своих досок. Жалко, что ли?
Прапорщик Кантемиров и капитан Аргудаев познакомились, назвались земляками и расстались почти друзьями…
В этот поздний вечер начальник гарнизонной гауптвахты не спал и решал трудную математическую задачу на разлинованной тетрадке старшей дочери – как разместить все вещи и мебель в одном пятитонном контейнере?
Капитан Аргудаев Макар Александрович, по национальности хакас, родом из Красноярского края, Хакасской АО, Усть-Абаканского района и, хотя имел вполне русские имя и отчество, всё же причислял себя к восточным людям.
Макара Александровича интересовали мусульманские традиции, и советский капитан искренне считал, что восточные люди всегда должны помогать друг другу.
Офицер презирал всех военнослужащих, злоупотребляющих спиртными напитками. Любимым изречением капитана-философа было: "Водка в Советской Армии пахнет гауптвахтой…" Поэтому арестантские сутки в его изоляторе справедливо считались насыщенными и плотными.
Капитан всегда был ближе к истории и философии и очень далёк от арифметики с геометрией и поэтому, пытаясь в своём чертеже впихнуть все ящики и коробки в один положенный на семью контейнер, искромсал пятый лист тетради. У офицера-философа ничего не получалось…
От бытовых забот отвлёк поздний звонок. Звонить ночью домой начальнику губы могли только при чрезвычайных обстоятельствах во вверенном ему казённом доме.
Макар Александрович в синем спортивном костюме с тревогой подошёл к аппарату, но, услышав должность и фамилию доставленного прапорщика за драку в пьяном виде, тут же заулыбался и отдал чёткий приказ: «Кантемирова с солдатами впустить и никуда не выпускать!».
И также приказал обеспечить его матрасом и подушкой. Солдат посадить отдельно. Завтра капитан придёт пораньше и сам разберётся с задержанными. Похоже, проблема потенциального заменщика решилась сама собой.
Есть всё-таки аллах на свете… А восточные люди всегда должны помогать друг-другу…
Следующим ранним утром начальник гауптвахты появился в стенах своей вотчины и, не смотря на прекрасный солнечный выходной день, первым делом приказал доставить задержанного в эту ночь прапорщика Кантемирова.
Хулигана завели в кабинет.
Капитан уставился на распухшее и почерневшее ухо арестанта:
– Товарищ прапорщик, как же так? А мне говорили, что вы не пьёте, – Аргудаев слыл хотя и жёстким, но очень интеллигентным человеком, и ко всем своим подопечным всегда обращался исключительно на ВЫ.
– Шайтан попутал, товарищ капитан, – ответил, облизнув губы, новый сиделец.
– Тимур, может быть, чая попьём? – задал наводящий вопрос хозяин казенного дома.
– Не откажусь, Макар Александрович. Но, вначале – водички бы…, – ещё раз облизнул губы новичок.
– Понимаю, понимаю, – капитан налил стакан воды из графина на столе и протянул заблудшему по молодости прапорщику. С кем не бывает?
После того, как самый главный надзиратель и заключённый попили свежезаваренного чая и интеллигентно поговорили про погоду за зарешечённым окном, капитан придвинул к себе дочкину тетрадку и приступил к делу:
– Тимур, помогите мне, пожалуйста. Не получаются чертежи ящиков для мебели.
Начальник войскового стрельбища Помсен, молодой человек со средне-техническим образованием, добросовестно приступил к изучению творчества капитана-философа.
Затем вздохнул и сказал честно:
– Макар Александрович, помните моего пилорамщика? Его Ромас зовут, фамилия Драугялис. Он сейчас вместе с моим сержантом Басалаевым где-то у вас скучает. Определите обоих в одну камеру, дайте им настольную лампу, эту тетрадь и карандаши. К вечеру всё будет готово в лучшем виде. Скажите обоим – мой приказ.
Начальник гауптвахты широко заулыбался. Вот удача, так и удача… И начальник стрельбища у него в гостях, и профессиональный пилорамщик в камере без дела тоскует. Какой сегодня прекрасный день…
Прапорщик Кантемиров, хорошо зная и понимая проблемы заменщика в Союз, добавил великодушно:
– Товарищ капитан, если вам не хватит фанеры или реек, мы поможем. У меня ещё остались личные запасы.
– Спасибо. А у вас есть личные просьбы, – сразу проникся заботой о своих новых постояльцах начальник губы.
– Мне бы тоже настольную лампу и книжку почитать, – с улыбкой попросил сиделец.
Капитан-философ имел тонкий и своеобразный юмор, поэтому вынул из полки на стене книгу Достоевского «Преступление и наказание». Прапорщик взглянул на название актуального на сегодняшний день классического произведения, вспомнил про «суму и тюрьму» и сказал:
– Спасибо, Макар Александрович. И ещё одна просьба, – начальник стрельбища серьёзно посмотрел на начальника гауптвахты. – Товарищ капитан, может быть сегодня меня срочно захотят увидеть сотрудники из Дома советско-германской дружбы. У вас есть возможность никого из них не подпустить ко мне и к моим солдатам?
Капитан Советской Армии напрягся. Не каждый день к нему обращаются с таким деликатными просбами. Аргудаев хорошо знал о нормальном отношении коменданта гарнизона к начальнику полигона, сразу принял волевое решение и ответил:
– Товарищ прапорщик, я не имею права давать свидания с арестантами. Только с письменного разрешения командира части. Коменданту я сейчас же доложу о вас. Пусть он сам решит этот вопрос.
– Спасибо, товарищ капитан, – узник привычно заложил руки за спину, дождался конвоя и отправился в свою камеру читать книжку, размышляя на вечную тему: «Тварь он дрожащая…? Или право имеет…?».
(продолжим -https://dzen.ru/media/camrad/pobeg-8-6395acdd16466103368c96b1 )
P.S. В настоящий момент мы приступили к чтению четвёртой книги из серии: «Кто сильней – боксёр или самбист?». Напомню еще раз о книгах…
Я успел выпустить в электронном формате пять книг о службе прапорщика Кантемирова в ГСВГ: "Кто сильней – боксёр или самбист" и пять книг о секретной работе лейтенанта милиции: "Жизнь за жильё".
Все книжки продаются на платформе "Цифровая витрина", которые находим по названию, или по автору – Роман Тагиров. Первые пять по 99 руб за штуку, остальные – по 149р (они гораздо больше по объему): https://www.cibum.ru/book/my
Предлагаю желающим купить всё разом (10 штук) за 700 руб… Деньжища скинете мне на карту Сбера, а я отправлю книги в четырёх письмах.
Так быстрее доходят, уже выслал многим камрадам. Кому интересно, пишите мне на tagitus@yandex.ru
