Расскажу о том, как создавалось недоверие к казарменному коммунизму вообще и развитому советскому социализму в частности на отдельно взятой территории. На основе своего жизненного опыта, личной вкусовщины и внешних факторов. Просто и со смаком.
Замкнутое пространство - это родной мой поселок Арти конца 60-х и начала 70-х годов. Сухопутно поселок связан с внешним миром через разбитую гравийную трассу, ведущую к Красноуфимску. До пункта назначения автобус системы ПАЗ идет два часа. Пассажиры выходят на конечной станции - Красноуфимском ж\д вокзале – запыленные, измотанные и порой заблеванные, так как не все выдерживают дорожной качки. Отсюда начинается дорога в мир.
Есть еще один вариант вырваться из родного поселка – через аэропорт на самолете Ан-2. Полет занимает 45 минут, место приземления – свердловский аэропорт Уктус. Но билеты дефицитны, а вылет не гарантирован – капризна уральская погода. Бытует пословица «На Урале три дыры – Арти, Гари, Таборы». Местное население непатриотично называет родной поселок «ямой».
Милая артинскому сердцу «яма» процветает – механический завод исправно перевыполняет план, работая по госзаказам. Идет бурное строительство, растут первые трехэтажные дома. Заложена первая благоустроенная кирпичная школа №1. Под строительные объемы создаются новые организации, специализирующиеся на обслуживании поселка и окрестных совхозах. При численности населения в 14 тыс. в поселке обнаруживается самое большое в регионе количество техники на душу населения – более 7 тыс. единиц. В основном это мотоциклы. Обладателей «москвичей», «запорожцев» а, тем более, «волг» или «побед» считают удачниками и ловкачами.
Взрослое население увлечено развитием личного подворья – цветут сады и огороды, увеличивается поголовье частного КРС, создаются пасеки и микрофермы по разведению пушного зверя. Попутно охота и рыбалка. Народ трудится не покладая рук. Свободное время – удел молодежи. В поселке активно развивается спорт. На стадион во время футбольных матчей вход по билетам, но каждое ристалище становится праздником. Трибуны переполнены, а безбилетники дислоцируются на крыше складского пристоя к райпо. В почете волейбол и баскетбол. Зимой на пруду систематически проходят лыжные гонки, на стадионе заливается каток, где вечером – музыка и иллюминация. Азартно проходят сражения по хоккею с мячом.
Действует музыкальная школа, работают три библиотеки, заводской ДК им. Королева с кинотеатром, еще один кинотеатр «Мир». На месте бывшей «чайной», где народ любил побренчать гранеными стаканами, заложено здание районного ДК. Место считается проклятым – ранее там дислоцировалась главная артинская церковь, которую бодро разрушили ретивые комсомольцы, уничтожив при этом утварь и иконы. Проклятие оправдывает ожидания – вскоре один из строителей погибает, летально сиганув, будучи выпивши, со второго недостроенного этажа на груду кирпича.
Летом чуть ли не ежегодно на единственном в то время стадионе выступает «поезд искусств» - знатные артисты кино и эстрадные исполнители несут в народ свой талант. Для создания бури эмоций особых усилий не требуется – публика рада одному лишь присутствию кумира на сцене. Кумиры разнообразны, чаще всего – киноартисты. Вероятно, их вывозили согласно культмассовым разнарядкам, навряд ли присутствовал денежный «чес».
Появляются черно-белые телевизоры, будоража артинцев сценками из столичной жизни, «Кабачком «13 стульев» и прочими «голубыми огоньками» Надвигаются магнитофоны, работающие на кошмарном носителе «тип 2» - систематически рвущейся ленте. Но даже этот кошмар становится залогом определенной свободы – уже можно прослушивать не только продукцию Апрелевского завода грампластинок, но и нечто новое. Новое и неожиданное приходит как на пленках, так и на «костяных» пластинках: рокк-н-ролл, буги-вуги или Аркадий Северный. Качество скверное, но любопытство огромное. Кстати, ближайший пункт кустарного изготовления «костяного граммофона» находился на вокзале в Красноуфимске.
Выглядел этот вокзальный киоск убого и обыденно. Но из хриплого динамика, прикрепленного к нему, скрипела музыка, а на витрине был выложен разрешенный к записи репертуар с единообразным ценником. Ценник – рубль, вполне суровые по тем временам деньги. Но за этот рубль+еще какие-то копейки можно было создать некое индивидуальное поздравление. К примеру, «Семен Поликарпович, поздравляем с выходом на заслуженную пенсию и по этому знаменательному поводу дарим песню …». По тем временам весьма эпатажно и оригинально. Кстати, в те времена люди достаточно часто не только доживали до пенсии, но бравурно уходили на натруженный отдых под аплодисменты коллег. Профсоюз тщательно отслеживал подобные события и дарил всяческие подарки.
Казалось бы, культурная жизнь в Артях насыщенно процветает… Но летом в саду им. 1-го Мая уже не играет духовой оркестр – музыканты постарели и спились, будучи частыми исполнителями похоронных маршей. В это же время на кладбищах начал затихать и похоронный марш Шопена в вольных вариациях духовых исполнителей.
По крайней мере, некоторые мои друзья, будучи в 70-е годы прошлого века начинающими и обучающимися музыкантами, по случаю чего активно подрабатывавшие "походом на жмура", тогда начали сетовать, что приглашений становится все меньше и меньше. Поскольку большинство из них было студентами, то похоронная практика существенно дополняла стипендию.
Резкое снижение спроса на озвучивание похорон друзья объясняли не собственной бесталантностью, а "народ уже не приветствует". Заказы к концу 70-х случались все реже и реже, а молодая околомузыкальная богема предпочла похоронным процессиям исполнительство "в кабаках". Эта тема была надежней и денежней.
Такой же процесс случился в Артях, что, собственно говоря, и стало погибелью духового оркестра. Надо сказать, что артинский духовой оркестр был весьма харизматичен. К примеру, после Второй Мировой войны известный уральский сказитель Павел Бажов, будучи депутатом, решил посетить Арти и Красноуфимск. Для встречи знатного гостя к перрону вокзала станции Красноуфимск был подан заслуженный и очень известный в округе духовой оркестр от артинского заводского клуба.
Посещение округа знаменитым автором «Малахитовой шкатулки» случилось зимой. После бравурного исполнения встречного марша на красноуфимском вокзале музыкантам не нашлось места в машине – туда пришлось загрузить прибывшую с депутатом свиту. Поэтому обратный путь до Артей протяженностью в 60 километров по заснеженной дороге, да и порой вообще по сугробам, музыкантами со всем своим инструментом наперевес пришлось пройти за три дня. Пешком, но, конечно же, попутно частенько останавливались «для сугрева». Да еще и провели танцы в клубе села Манчаж. А также завернули в деревню Симинчи. Вот такие культурные были люди. Но были…
Один из самых легендарных оркестрантов того времени – человек очень невеликого роста, точнее – карлик, Юрий по кличке Фунтик спьяну замерз майской ночью в средине 70-х годов прошлого века в грязном переулке. До погибели Юрий Фунтик жил в жестко прокуренной комнатушке у сестры, где лишь ночевал, днями простаивая в пивной или около нее, виртуозно крыв все проходящее население забористым матом. Выглядело это крайне жестко: человек, похожий на малолетнейшего ребенка, ничуть не стесняется взрослых. Но Юре Фунтику было все дозволенно. В том числе и спать в грязи в темном переулке. Так погибла легенда.
Понятно, что надвигалась смена музыкальных поколений. Новое поколение было вооружено гитарой. Стоит обязательно отметить, что эта гитара уже шестиструнная взамен еще довлеющего в те времена классического русского семиструнного строя. А это - новые возможности и скорость освоения. Наспех осваиваются пяток аккордов, усваивается термин «медиатор» и начинается исполнение модных песен.
Я преклоняю голову перед мощью советской пропаганды и агитации, но официально утвержденные и идеологически отфильтрованные песни в те времена уже не были модными. В репертуар уличных исполнителей вошли произведения авторско-народные. Возможно – примитивные, вероятно – пошловатые, скорее всего – откровенно грубые, но простые и понятные. А многим и кровно-близкие. Потому что часть артинцев не переминула лично и очень плотно ознакомиться с советской пенитенциарной системой, которая также системно генерировала собственный культурный слой.
Добавьте сюда армейско-дембильские напевы да посконный полупьяный вой российского крестьянина и мастерового, причитания девиц, оставшихся без должного сексуального внимания, и светлые мечты о всяком несбыточном. Нет смысла размышлять о феномене так называемого «русского шансона» или «городского фольклора» - на это есть специальные адепты и апологеты. Но для некоторых эстетов стоит напомнить, что те самые дворовые или подзаборные песни были частью суровой реальности. И оттого милы и близки народу. Это сегодня текст опопсенного недавно шлягера «Плачет девушка в автомате» кажется глубоко сюрреалистичным: «автомат – это что?», «обручальное кольцо – это еще куда?».
Но в те времена в Артях эта песня звучала из каждого темного закоулка, потому что трагедия обманутой девицы была всем понятна и объяснима. Гитара стала фактически атрибутом костюма или психологическим фрагментом ее носителя. Исполнитель – «первый парень на деревне». Гитара звучит на свадьбах и очень популярных в то время армейских проводах. Поскольку выпивка в Артях была тогда событием нескончаемым, то гитарный перезвон был главной закуской.
Затем наступила пора и ансамблей. Групп, понятное дело, тогда не было и в помине. Были самодеятельные коллективы, которые исполняли музыку на танцах. Танцы - это примерно то, что попозже начало называться дискотекой. Место, где можно было повеселиться и получить в морду.
Вокально-инструментальные ансамбли, как правило, создавались на базе культурных учреждений и даже в отдельно взятых предприятиях-организациях – вероятно, на этот счет была специальная разнарядка. Считались художественной самодеятельностью. Художественная самодеятельность поощрялась – согласно советской идеологии люди социализма должны быть веселы и постоянно петь и плясать. А для этого полагалось всячески аккомпанировать и музицировать.
Немудрено, что ансамбли появлялись чуть не в каждом цехе Артинского завода – для этого специально закупались относительно дешевые инструменты, то бишь гитары с барабанами. Поскольку Артинский завод был тогда на плаву и процветал, то вполне мог позволить себя подобный каприз. Поскольку гитаристов хватало, то эти внутризаводские коллективы репетировали и выступали на обязательных внутризаводских смотрах художественной самодеятельности. Ансамбли были «изюминкой» посреди поспешно созданных хоров и плясуний в «кокошниках». Смотры были праздниками и всеобщей утехой, зрителей всегда набивался полный зал, за исполнителей болели. Победители награждались грамотой и поощрялись премиями да выпивкой за счет средств профсоюза.
Естественно, что из всех этих маловнятных цеховых ансамблей в итоге формировался коллектив наиболее талантливых ребят, которым выдавали самые лучшие инструменты из наличествующих, и вручали право играть на танцах. Музицирование на танцах было высоким достижением самодеятельных исполнителей. Репертуар был бонтонном, монотонным, идеологически выверенным и общесоюзным: исполнялись сочинения союза композиторов на стихи союза писателей. Звучал комсомольский энтузиазм и рифмовалось светлое будущее. «Любовь, комсомол и попса» - так будет точнее. Впрочем, «попсы» в те времена не было, были популярные песни и ритмы советских и разрешенных зарубежных композиторов.
Молодежь плясала под эти строго утвержденные ритмы, ничуть не смущаясь давно набившими оскомину мелодиям, упрямо рвущимися из каждого утюга. Оттого что провинциальные танцы отнюдь не место для самовыражения. На танцы дамы шли, чтобы блеснуть своими прелестями и нарядами, а кавалеры чтоб обозначить удаль молодецкую. Как, в общем-то, изначально и издревне было принято в русских селениях. Согласно народным обычаям. Вполне нормальный изыск достойных партнеров для спаривания. Такова природа человеческая.
Оттого общепоселковые танцы были наиважнейшим событием в жизни молодого поколения. Перед танцами исправно засасывалось определенное количество бодрящих напитков (портвейн предпочтительнее!), но в меру – контроль на входе все же существовал. Невзирая на контроль, а также обязательных народных дружинников с красными повязками, наиболее ретивые проносили с собой дополнительные дозы выпивки и принимали горячительное в ходе танцев. Стычки, драки и даже «стенка на стенку» не поощрялись, но и не отменялись. Короче, было весело и жизнь бурлила.
Надо ли говорить, что королями всего этого жизненного буйства были именно музыканты поселкового вокально-инструментального ансамбля. В те времена они наименовались «эстрадниками». Потому что выступали на небольшом подиуме, заставленном всяческой аппаратурой, как бы на эстраде. И благодаря своим талантам находились в центре внимания. То есть были законодателями местной моды, диктаторами манер, императорами вкусов. А также обладателями поклонниц. Поэтому им все завидовали. Но завистники понимали, что для достижения уровня «эстрадника» необходим определенный талант. И хотя в те времена все были отъявленными атеистами, но понимали, что талант – он от Бога. С Богом не спорят. Из-за этого «эстрадники» были неприкосновенны, но порой тоже получали по морде.
Зависть, как известно, поганое чувство, но отличный мотив. Поэтому те самодеятельные гитаристы, которым по ряду причин не удалось просочиться в «эстрадники», находили свою нишу в своеобразном поселковом «андеграунде», где развивали свои способности и даже восхищали окружающих своими недооцененными талантами. Причин для отказа во вхождение в число «эстрадников» на самом деле было немного, чаще всего мелкие идеологические неувязки. Мнение райкома комсомола учитывалось, а тем более – райкома партии, хотя КПСС-парторги до такой пошлой мелочи, как танцульки-песенки, не нисходили. Да и такой фактор, как возраст, тоже становился препятствием, до «эстрадника» нужно было еще «дорасти». Поэтому среди «отбросов» музыкального «эстрадного» сообщества было много очень талантливых парней. И они жили своей очень даже полноценной жизнью.
А самое главное – не гнушались новинками. И что было тогда внове? Правильно – тот самый идеологически незрелый забугорный рок-н-ролл. То самое зловреднейшее направление, которое лекторы из общества «Знание» и записные пропагандисты обзывали «музыкой бунта», «контркультурой» и прочими яркими ярлыками, отчего создавали ореол как минимум привлекательности. Запретное всегда интересно. Тем более, когда исповдоль сообщают о кошмарных крикунах-«битласах» да истерично вопрошают «куда катятся камни?». В чей огород эти камни катятся? Уж не на благостную ли почву благодатного советского социализма?
И оттого пытливым, особенно юным, умам приходилось поневоле выискивать фото The Beatles в журнале «Наука и религия», листать невесть как попавший польский журнал «Панорама», внимательно заслушиваться в миньоны «Криденс клеарватер ривайвл» и «Роллинг стонес», зачем-то выпущенных фирмой «Мелодия» и даже удивляться, отчего композиция «Девушка» обозначена как «английская народная песня». Дефицит информации всегда становится источником знаний. И если уж рок-н-ролл – это очень дурной пример, то именно дурной пример заразителен. И пошла плясать зараза!
- Уже сейчас "много букф!", потому не желаю перегружать читателя текстовыми объемами. Но, поскольку вы подписались на мой канал (и это было очень правильное решение!), то продолжение следует. Хуже не будет. Будет еще увлекательнее!