Возвращаясь к вопросу о том, что же такое бессознательное, стоит обратить внимание на одну деталь. Психоанализ в начале своего становления называли «лечение разговором», в том числе поэтому фокус представлений о нём смещается в область говорения. Неужели, если просто говорить, можно что-то изменить в себе? Честный ответ: Нет.
Дело в том, что психоанализ – не практика говорения, а практика слушания. Говорить мы все умеем, причём почти как попугайчики. Это наслаждение от пользования языком есть в разных формах у детей, подростков, взрослых (Лакан его назвал «лялянг» или иногда переводят «йазык»). Чтобы что-то изменилось нужно услышать, да так, чтобы услышанное оставило след. Поэтому в продолжение темы «Как читают и интерпретируют бессознательное в психоанализе» стоит сказать пару слов о том, как аналитики и анализанты слушают – и не только речь, но и паузы, эффекты тела, да буквально всё, что может возникнуть в кабинете. Именно из особенностей слушания можно яснее представить себе то, почему психоаналитики так настаивают на том, что они не являются ни психологией, ни какой бы то ни было формой педагогики.
Как замечает Диего Бусиоль, Фрейд пошёл вперёд от говорения к особому слушанию в тот момент, когда отказался от «катартического метода». Оказалось, что просто вспомнить, выговориться и даже прорыдаться-прокричаться – это не лечение, а лишь практика, дающая временный эффект облегчения. Но если рядом есть некто (аналитик), в определённом статусе (способный услышать), то прозвучавшие слова начинают давать совсем другие эффекты – например, смещение/изменение симптома.
По сути какие-то изменения в анализе возможны только если человек оказывается способен услышать что-то ещё, что-то со стороны бессознательного. Обычно мы не особо слушаем то, что сами говорим, потому что уверенны в том, что говорим именно то, что собирались сказать. Однако измерение «сказалось» гораздо обширнее, чем просто оговорки: омофоны, созвучия, выбор слов (в т.ч. с очень личной ассоциацией), заминки, запинки, эмоции в голосе, едва заметные синтаксические перестановки – всё это может оказаться указанием на другой смысл. И как это часто бывает даже в обыденной речи, чтобы чем-то заинтересоваться нам нужен Другой. Психоаналитик – это тот, кто умеет заинтересоваться чужим бессознательным, то есть буквально способен его услышать, дать ему место.
Фрейд обратил внимание, что для такого слушания, понимание является своего рода препятствием. Поэтому он предложил аналитикам расфокусированное слушание, отказ от активного диалога, поиск структурных связей, а не целостной картины (в т.ч. в анализе сна). Лакан к этому добавит остановку сессии и запрет на вброс означающих. Это даёт больше шансов на то, чтобы услышать нечто по ту сторону речи, за поверхностью обыденного понимания слов. Однако цена такого подхода – неизвестность в плане того, сколько времени на это потребуется. Более того, чтобы слушать бессознательное нужно отказаться видеть в нём проблему. И если аналитик достигает этого в своём анализе, то анализанту на то, чтобы переосмыслить источник страдания как часть своего бытия, может уйти от пары секунд до вечности.
Несложно заметить, что значительная часть психотерапевтов работает, а значит и слушает совсем иначе. В их теориях доминирует убеждение, что, только поняв и правильно атрибутировав проблему, можно помочь клиенту. Следовательно, нужна концентрация, понимание, поддержка в активном диалоге, и, конечно, попытки дать что-то клиенту в помощь в его трудностях – совет, указание, упражнение, взгляд на проблему со стороны и т.п. Такой подход тоже имеет смысл, и порой решает субъективные трудности человека. Цена, впрочем, иная: за пониманием терапевта, всеобщими диагнозами и когнитивными проблемами можно упустить что-то очень личное, то, что имеет глубинный смысл только в одном единственном, вашем бытии. Ведь язык – не только средство общения, но и инструмент, нивелирующий уникальное. Философия ХХ-ХХI долго училась не доверять слепо языку, психоанализ занял эту позицию сразу, современная психотерапия только начинает открывать эту борьбу.
Психоаналитическую модель слушания можно проиллюстрировать тем, как работают лакановские аналитики с оговоркой. Фрейдисты первого поколения считали, что это крайне важный момент в работе: если появилась оговорка, её нужно ухватить, изолировать, сделать слышимой для анализанта, а затем желательно проинтерпретировать (показать другой смысл внутри речи). Лаканисты сегодня ориентированы иначе. Когда аналитик встречается в кабинете с оговоркой, то его задача оставить пустоту, лакуну смысла. Удивления, уточнения или даже молчания достаточно, чтобы создать место, в котором анализант либо начнёт слышать, либо нет. Торопясь с интерпретацией, мы вносим поспешно смысл, поэтому чаще всего это просто незаметный способ бредить. Аналитик же должен бред останавливать, делать разрез между означающими. Если клиент говорит вместо «заседание» - «заедание», это не значит, что вы уже всё поняли про него. Сюда не нужен смысл аналитика (интерпретации в духе «вы обжора, у вас булимия» – так работает психология), важен тот смысл, который обнаружит сам анализант. Если, конечно, услышит.
Современные люди предпочитают видеть, а не слышать или читать. Видимое – иллюзорно, но очень навязчиво, услышанное – можно диалектизировать, то есть продолжать осмыслять и по-разному встраивать. Слушать – это значит, быть отделённым, а люди очень боятся одиночества и социальной изоляции. Психоанализ напрямую не учит справляться с этим, но часто становится школой единичности, в которой сам анализант учится отклеиваться от конформного мирка, чтобы делать выбор в пользу желания, неясного другим и не выговариваемого в слове. Сепарация от матери, отца, групповой идентичности – это всегда выбор субъекта, увы, часто неосуществимый без внешних условий (вроде личного анализа). В конечном счёте только отделённое существо может желать и по-настоящему испытать радость встречи.