Расставание с НИМ ударило по мне очень сильно. Пару недель я плакала, все были в панике. А потом прошло. Мы не общались, но иногда пересекались на улице. И вот вроде бы даже перестали дрожать колени, хотя и сердце предательски сжималось. Но я же гордая и сильная вообще, а то что песни Максим вечерами ору это вообще ничего не значит.
Расставание расставанием, но почту России никто не торопил. И заказанный подарок пришел в срок к новому году. Что делать, пришлось дарить. Но я же не глупая (разве?), да и зачем я вообще пойду видеться с человеком, с которым больно?
Вероятно, я слишком зависела от него, ведь я знала все его ритуалы, слышала каждое действие. Вот он с друзьями, а меня нет. Они пошли на улицу, а я не спускаюсь к себе. Вернулся, греет чайник. Ужасно.
Взяла подарочек, осторожно его упаковала, подписала так, как никогда не писала. И приняла глупое стратегическое решение - попросила передать нашу подругу. Но так, чтобы он не знал, что это от меня. Пусть скажет ему что угодно, что от нее, что от подруги. Но не от меня. Но он понял. Все понял. Меня выдал чехол с картиной Ван Гога. Чертова звездная ночь, моя любимая картина. Одна брошенная вскользь фраза когда-то при знакомстве. А он запомнил.
Написал одно короткое спасибо. Слезы сами покатились по моим щекам. А я продолжала быть сильной и гордой, писала холодный ответ. Даже точку в конце поставила. Не помогло.
- Хочешь зайти? Поговорим?
Я честно набирала ему отказ. Пыталась оттолкнуть. И вот я снова у него в комнате. Стою у двери, держусь отстраненно (мне так казалось, вероятно, я старалась хотя бы просто держаться). Коленочки предали меня, отдаваясь мелкой дрожью (мелкой? Да меня трясло как при лихорадке). Снова слезы, я даже не ощутила, как заплакала. Просто увидела, как на моей футболке появляются мокрые пятна.
- Если ты не перестанешь плакать, получишь по лбу, - пошутил он. Поцеловал. Я засмеялась. Назвал ведьмой. Снова.
- Это было не по лбу
Что дальше было? Я не помню. Мы о чем-то говорили. Шутили. Смеялись. А я пыталась не плакать, вытирала слезы.
