На данный момент читаю первый том Собрания сочинений И. В. Сталина. В брошюре "Пролетариат" за 1906 год Иосиф Виссарионович рассуждает о том, почему первые стачки, переросшие во Всероссийскую октябрьскую политическую стачку не увенчались успехом. Давайте вспомним по учебникам истории, что было 9 января 1905 года. Народ, угнетенный нечеловеческими условиями труда, вышел на мирную демонстрацию, в руках держа портрет императора, неся петицию об улучшение своего положения.
Петиция та гласила:
Государь!
Мы, рабочие и жители города С.-Петербурга разных сословий, наши жены, и дети, и беспомощные старцы-родители, пришли к тебе, государь, искать правды и защиты. Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся как к рабам, которые должны терпеть свою горькую участь и молчать. Мы и терпели, но нас толкают все дальше в омут нищеты, бесправия и невежества, нас душат деспотизм и произвол, и мы задыхаемся. Нет больше сил, государь. Настал предел терпению. Для нас пришел тот страшный момент, когда лучше смерть, чем продолжение невыносимых мук. И вот мы бросили работу и заявили нашим хозяевам, что не начнем работать, пока они не исполнят наших требований. Мы не многого просили, мы желали только того, без чего не жизнь, а каторга, вечная мука. Первая наша просьба была, чтобы наши хозяева вместе с нами обсудили наши нужды. Но в этом нам отказали, – нам отказали в праве говорить о наших нуждах, что такого права за нами не признает закон. Незаконны также оказались наши просьбы: уменьшить число рабочих часов до 8 в день; устанавливать цену на нашу работу вместе с нами и с нашего согласия; рассматривать наши недоразумения с низшей администрацией заводов; увеличить чернорабочим и женщинам плату за их труд до 1 руб. в день; отменить сверхурочные работы; лечить нас внимательно и без оскорблений; устроить мастерские так, чтобы в них можно было работать, а не находить там смерть от страшных сквозняков, дождя и снега. Все оказалось, по мнению наших хозяев и фабрично-заводской администрации, противозаконно, всякая наша просьба – преступление, а наше желание улучшить наше положение – дерзость, оскорбительная для них. Государь, нас здесь многие тысячи, и все это люди только по виду, только по наружности, – в действительности же за нами, равно как и за всем русским народом, не признают ни одного человеческого права, ни даже права говорить, думать, собираться, обсуждать нужды, принимать меры к улучшению нашего положения. Нас поработили, и поработили под покровительством твоих чиновников, с их помощью, при их содействии. Всякого из нас, кто осмелится поднять голос в защиту интересов рабочего класса и народа, бросают в тюрьму, отправляют в ссылку. Карают, как за преступление, за доброе сердце, за отзывчивую душу. Пожалеть забитого, бесправного, измученного человека – значит совершить тяжкое преступление. Весь народ рабочий и крестьяне отданы на произвол чиновничьего правительства, состоящего из казнокрадов и грабителей, совершенно не только не заботящегося об интересах народа, но попирающего эти интересы. Чиновничье правительство довело страну до полного разорения, навлекло на нее позорную войну и все дальше и дальше ведет Россию к гибели. Мы, рабочие и народ, не имеем никакого голоса в расходовании взимаемых с нас огромных поборов. Мы даже не знаем, куда и на что деньги, собираемые с обнищавшего народа, уходят. Народ лишен возможности выражать свои желания, требования, участвовать в установлении налогов и расходовании их. Рабочие лишены возможности организовываться в союзы для защиты своих интересов. Государь! Разве это согласно с божескими законами, милостью которых ты царствуешь? И разве можно жить при таких законах? Не лучше ли умереть, – умереть всем нам, трудящимся людям всей России? Пусть живут и наслаждаются капиталисты – эксплуататоры рабочего класса и чиновники – казнокрады и грабители русского народа. Вот, что стоит перед нами, государь, и это-то нас и собрало к стенам твоего дворца. Тут мы ищем последнего спасения. Не откажи в помощи твоему народу, выведи его из могилы бесправия, нищеты и невежества, дай ему возможность самому вершить свою судьбу, сбрось с него невыносимый гнет чиновников. Разрушь стену между тобой и твоим народом, и пусть он правит страной вместе с тобой. Ведь ты поставлен на счастье народу, а это счастье чиновники вырывают у нас из рук, к нам оно не доходит, мы получаем только горе и унижение. Взгляни без гнева, внимательно на наши просьбы: они направлены не ко злу, а к добру, как для нас, так и для тебя, государь! Не дерзость в нас говорит, а сознание необходимости выхода из невыносимого для всех положения. Россия слишком велика, нужды ее слишком многообразны и многочисленны, чтобы одни чиновники могли управлять ею. Необходимо народное представительство, необходимо, чтобы сам народ помогал себе и управлял собой. Ведь ему только и известны истинные его нужды. Не отталкивай его помощь, повели немедленно, сейчас же призвать представителей земли русской от всех классов, от всех сословий, представителей и от рабочих. Пусть тут будет и капиталист, и рабочий, и чиновник, и священник, и доктор, и учитель, – пусть все, кто бы они ни были, изберут своих представителей. Пусть каждый будет равен и свободен в праве избрания, – и для этого повели, чтобы выборы в Учредительное собрание происходили при условии всеобщей, тайной и равной подачи голосов. Это самая главная наша просьба, в ней и на ней зиждется все, это главный и единственный пластырь для наших больных ран, без которого эти раны сильно будут сочиться и быстро двигать нас к смерти. Но одна мера все же не может залечить наших ран. Необходимы еще и другие, и мы прямо и открыто, как отцу, говорим тебе, государь, о них от лица всего трудящегося класса России.
Необходимы:
I. Меры против невежества и бесправия русского народа.
1) Немедленное освобождение и возвращение всех пострадавших за политические и религиозные убеждения, за стачки и крестьянские беспорядки.
2) Немедленное объявление свободы и неприкосновенности личности, свободы слова, печати, свободы собраний, свободы совести в деле религии.
3) Общее и обязательное народное образование на государственный счет.
4) Ответственность министров перед народом и гарантии законности правления.
5) Равенство перед законом всех без исключения. 6) Отделение церкви от государства.
II. Меры против нищеты народной.
1) Отмена косвенных налогов и замена их прямым прогрессивным подоходным налогом.
2) Отмена выкупных платежей, дешевый кредит и постепенная передача земли народу.
3) Исполнение заказов военного морского ведомства должно быть в России, а не за границей.
4) Прекращение войны по воле народа.
III. Меры против гнета капитала над трудом.
1) Отмена института фабричных инспекторов.
2) Учреждение при заводах и фабриках постоянных комиссий выборных от рабочих, которые совместно с администрацией разбирали бы все претензии отдельных рабочих. Увольнение рабочего не может состояться иначе, как с постановления этой комиссии.
3) Свобода потребительно-производственных и профессиональных рабочих союзов – немедленно.
4) 8-часовой рабочий день и нормировка сверхурочных работ.
5) Свобода борьбы труда с капиталом – немедленно.
6) Нормальная заработная плата – немедленно.
7) Непременное участие представителей рабочих классов в выработке законопроекта о государственном страховании рабочих – немедленно.
Вот, государь, наши главные нужды, с которыми мы пришли к тебе; лишь при удовлетворении их возможно освобождение нашей Родины от рабства и нищеты, возможно ее процветание, возможно рабочим организоваться для защиты своих интересов от наглой эксплуатации капиталистов и грабящего и душащего народ чиновничьего правительства. Повели и поклянись исполнить их, и ты сделаешь Россию и счастливой и славной, а имя твое запечатлеешь в сердцах наших и наших потомков на вечные времена, а не повелишь, не отзовешься на нашу мольбу, – мы умрем здесь, на этой площади, перед твоим дворцом. Нам некуда больше идти и незачем. У нас только два пути: или к свободе и счастью, или в могилу...
Однако, царю не была передана петиция, народ встретили царские солдаты, которые открыли огонь по безоружным людям. До сих пор не установлена численность пострадавших и убитых людей. Конечно же, иностранные газеты писали о 20-30 тысячах, государственные "писари" упоминали лишь о 26 убитых. Думаю, что самая приближенная к действительности цифра - 2000 убитых и 2600 раненых, следует из статьи В. И. Ленина "Революционные дни". Судя по тому, что в больницах люди не могли найти своих родных, слухи об убитых, спрятанных в полицейских участках и захороненных в общих могилах, совершенно не являются таковыми. В Советском Союзе в первой половине XX века 22 января (9 января по старому стилю) был днем скорби, днем памяти, а августе 1951 года выходной на день Кровавого воскресенья был отменен по неизвестным причинам. Горбачевские прихвостни, так называемые историки, писали о 120 убитых, обеляя царский режим перед окончательным предательством Родины.
Сталин бесстрастно, с холодным умом рассуждает, почему не было успеха в деле стачек. Разногласия большевиков и меньшевиков отражались на народе. Однако, социалистические веяния были новы в нашем государстве, поэтому неудивительны ошибки. Подытожу выводы Иосифа Виссарионовича:
1. Отсутствие взаимопонимания у крестьянства и пролетариата.
2. Отсутствие обученных красных отрядов, поведших за собой народ.
3. Разрозненное и неорганизованное восстание.
4. Политика обороны, а не нападения. ("Раз восстание начато, надо действовать с величайшей решительностью и переходить в наступление. Оборона есть смерть всякого вооруженного восстания..." К. Маркс "Исторические очерки")
5. Отсутствие вооруженного пролетариата и крестьянства.
Однако, я отошла немного от темы.
До "Кровавого воскресенья" была давка на Ходынском поле в день коронации Николая II. Раздавали наборы, в которые входили: кружка, булка, 200 гр. колбасы, пряник, мешочек со сладостями (25 гр. карамели, 50 гр. грецких орехов, 50 гр. простых орехов, 25 гр. кедровых орешков, 70 гр. Александровских рожков (в современном мире наподобие творожных сырков), 25 гр. инжира, 12 гр. изюма, 40 гр. чернослива), бумажный мешок и ситцевый платок. Прошёл слушок о том, что раздают только "своим", толпа начала неистовствовать, началась давка. Гиляровский описывал эти события:
Вдруг загудело. Сначала вдали, потом кругом меня. Сразу как-то… Визг, вопли, стоны. И все, кто мирно лежал и сидел на земле, испуганно вскочили на ноги и рванулись к противоположному краю рва, где над обрывом белели будки, крыши которых я только и видел за мельтешащимися головами. Я не бросился за народом, упирался и шёл прочь от будок, к стороне скачек, навстречу безумной толпе, хлынувшей за сорвавшимися с мест в стремлении за кружками. Толкотня, давка, вой. Почти невозможно было держаться против толпы. А там впереди, около будок, по ту сторону рва, вой ужаса: к глиняной вертикальной стене обрыва, выше роста человека, прижали тех, кто первый устремился к будкам. Прижали, а толпа сзади всё плотнее и плотнее набивала ров, который образовал сплошную, спрессованную массу воющих людей. Кое-где выталкивали наверх детей, и они ползли по головам и плечам народа на простор. Остальные были неподвижны: колыхались все вместе, отдельных движений нет. Иного вдруг поднимет толпой, плечи видно, значит, ноги его на весу, не чуют земли… Вот она, смерть неминучая! И какая!
Ни ветерка. Над нами стоял полог зловонных испарений. Дышать нечем. Открываешь рот, пересохшие губы и язык ищут воздуха и влаги. Около нас мёртво-тихо. Все молчат, только или стонут, или что-то шепчут. Может быть, молитву, может быть, проклятие, а сзади, откуда я пришёл, непрерывный шум, вопли, ругань. Там, какая ни на есть, — всё-таки жизнь. Может быть, предсмертная борьба, а здесь — тихая, скверная смерть в беспомощности. Я старался повернуть назад, туда, где шум, но не мог, скованный толпой. Наконец, повернулся. За мной возвышалось полотно той же самой дороги, и на нём кипела жизнь: снизу лезли на насыпь, стаскивали стоящих на ней, те падали на головы спаянных ниже, кусались, грызлись. Сверху снова падали, снова лезли, чтобы упасть; третий, четвёртый слой на голову стоящих. Это было именно то самое место, где я сидел с извозчиком Тихоном и откуда ушёл только потому, что вспомнил табакерку.
Рассвело. Синие, потные лица, глаза умирающие, открытые рты ловят воздух, вдали гул, а около нас ни звука. Стоящий возле меня, через одного, высокий благообразный старик уже давно не дышал: он задохся молча, умер без звука, и похолодевший труп его колыхался с нами. Рядом со мной кого-то рвало. Он не мог даже опустить головы.
Впереди что-то страшно загомонило, что-то затрещало. Я увидал только крыши будок, и вдруг одна куда-то исчезла, с другой запрыгали белые доски навеса. Страшный рёв вдали: «Дают!.. давай!.. дают!..» — и опять повторяется: «Ой, убили, ой, смерть пришла!..»
И ругань, неистовая ругань. Где-то почти рядом со мной глухо чмокнул револьверный выстрел, сейчас же другой, и ни звука, а нас всё давили. Я окончательно терял сознание и изнемогал от жажды.
Вдруг ветерок, слабый утренний ветерок смахнул туман и открыл синее небо. Я сразу ожил, почувствовал свою силу, но что я мог сделать, впаянный в толпу мёртвых и полуживых? Сзади себя я услышал ржание лошадей, ругань. Толпа двигалась и сжимала ещё больше. А сзади чувствовалась жизнь, по крайней мере ругань и крики. Я напрягал силы, пробирался назад, толпа редела, меня ругали, толкали.
Поле почистили, убрали, трупы увезли, празднование продолжилось. Николай II даже не отменил бал. Государственные газеты промолчали о случившемся, а Гиляровского пытались арестовать за его заметки.
Константин Бальмонт в 1906 году написал стихотворение «Наш царь», в котором присутствовали слова «…Кто начал царствовать — Ходынкой, Тот кончит — встав на эшафот».
На совести Николая II поражение в русско-японской войне 1904-1905гг.
Император не воспринимал всерьез Японию и её военно-техническую мощь, не позаботился о качественном вооружении, о мобилизации солдат в определенные точки военных столкновений, простил предателей.
Автор сайта https://istoriarusi.ru пишет:
Почему русский генерал и командующий отказывался от активных действий и не стремился завершить войну? Ведь отдай он приказ на наступление после Ляояна и с большой долей вероятности японская армия перестала бы существовать. Ответить, конечно, прямо на этот вопрос невозможно, но ряд историков выдвигают следующее мнение (привожу его по той причине, что оно аргументировано и крайне похоже на правду). Куропаткин был тесно связан с Витте, который, напомню, к моменту войны был отстранен Николаем 2 от должности премьер-министра. План Куропаткина заключался в том, чтобы создать такие условия, при которых царь вернул бы Витте. Последний считался отличным переговорщиком, поэтому нужно было сводить войну с Японией в такую стадию, когда стороны сядут за стол переговоров. Для этого войну нельзя было заканчивать с помощью армии (разгром Японии – прямая капитуляция без всяких переговоров). Поэтому командующий делал все, чтобы свести войну к ничьей. С этой задачей он благополучно справился, и действительно Николай 2 к концу войны призвал Витте.
Против всяких тогда действующих законов царская власть мобилизовала казачьи войска, которые отличались беспрекословностью и консервативными взглядами. Казаков привлекали не только для разгона недовольного народа, но и для охраны частных владений помещиков. Однако, "несмотря на то что основная масса армейского казачества послушно исполняла все приказы по «наведению порядка», со временем в его среде начало назревать отчетливое недовольство этими навязываемыми ему жандармско-полицейскими функциями. Более того, в некоторых случаях дело доходило до открытого неповиновения и даже до антиправительственных выступлений. Причем в среде не только казачества армейского (хотя именно там таких случаев было больше всего), но и станичного," - пишет доктор исторических наук В. П. Трут.
В то же время Николай II доверился Столыпину, да что греха таить, императору было всё равно, что творится в государстве. В период 1906-1909 гг. военно-окружными и военно-полевыми судами были повешены или расстреляны более 7 тысяч человек и отправлены на каторгу десятки тысяч. Поэтому в повседневный обиход вошли выражения «столыпинский галстук», означавший петлю для шеи, и «столыпинские качели» – виселицу… (Источник)
29 февраля 1912 года из-за ужасающих условий труда по золотодобыче на реке Лене рабочие устроили забастовку с требованиями:
• отказаться от выплат заработка в виде товарных талонов;
• расселить холостых и семейных работников;
• исключить сексуальные домогательства к женщинам и практику сексуального рабства;
• ввести правило обеспечения уволившихся лиц бесплатным билетом до Жигалово;
• организации нормальных жилищных условий и снабжения продовольствия, а также установления 8-ми часового рабочего дня и ограничения привлечения к труду в выходные и праздники.
Власть абсолютно не реагировала на английских монополистов-золотодобытчиков, т.к. полностью находилась на их довольствии. Рабочие трудились по 11 часов, в воде, на холоде и жаре, медицинская помощь не предоставлялась, при травмах увольняли без пособия, половину зарплаты выдавали талонами в спецмагазины (цены были завышены в несколько раз), затем стали платить протухшим мясом. Жены и дочери рабочих были в сексуальном рабстве у богатеев, мужики же пили от непроходимого ада. Спиртное всегда было в цене, также процветала проституция.
17 апреля массовое шествие расстреляли, советские источники писали о 270 убитых старателях и 250 раненых.
Голодоморы в царской России были обычным делом. Константин Калинин, пишет:
Многочисленные случаи массового голода тщательно замалчивались в российской прессе, слово "голод" категорически запрещено было писать, вместо него употребляли слово "недород". Когда голод уже наступал, то чтобы люди не разбегались по сёлам власти предпринимали решения останавливать их, в голодающие деревни начинали вводить казаков, которые не разрешали сбегать людям из деревни. Деревню разрешалось покидать тем, у кого был паспорт (но он был не у немногих).У кого не было паспорта, тех считали бродягами, они подвергались избиению со стороны казаков или даже тюремному наказанию <...>
Кстати, гигантский экспорт хлеба был одной из главных причин регулярных голодоморов в царской России. "Недоедим, но вывезем", - девиз царизма. Еще одной главной причиной являлось - тотальное отставание царской России. Механизация фактически отсутствовала, минеральные удобрения не применялись, плюс трехполье, как в Средние века, чересполосица, передел, низкая агрокультура. И еще одна главная причина голодоморов - демографический взрыв в России в конце 19, начале 20-го века [Промышленная революция и развитие медицины. Примеч. автора], в результате наделы земли на одного едока сократились в 2 раза.
Вот так жил народ до революции. Крестьяне составляли 85% населения России в 1913 году. Рабочие жили чуть лучше. Процветало же всего 2-3%. Такова была "Хрустобулочная Россия, которую "мы", точнее они "потеряли" в 1917 году.
"Пшеницу, хорошую чистую рожь мы отправляем за границу, к немцам, которые не станут есть всякую дрянь. Лучшую, чистую рожь мы пережигаем на вино, а самую что ни на есть плохую рожь, с пухом, костерем, сивцом и всяким отбоем, получаемым при очистке ржи для винокурен — вот это ест уж мужик. Но мало того, что мужик ест самый худший хлеб, он ещё недоедает", - писал Энгельгардт.
Все эти события ни у кого не вызывают внутреннего диссонанса с провозглашением Николая II святым? Меня ужасно возмущает данный факт, что в России ещё находятся такие либеральные бестолочи, рассуждающие о былых бело-пушистых временах при царе.
Наш царь - Мукден, наш царь - Цусима,
Наш царь - кровавое пятно,
Зловонье пороха и дыма,
В котором разуму - темно.
Наш царь - убожество слепое,
Тюрьма и кнут, подсуд, расстрел,
Царь-висельник, тем низкий вдвое,
Что обещал, но дать не смел.
Он трус, он чувствует с запинкой,
Но будет, - час расплаты ждет.
Кто начал царствовать Ходынкой,
Тот кончит, встав на эшафот.
К. Бальмонт (1907г.)