(книга «Больше, чем тире»)
Тем же вечером – сразу же после ужина - состоялось уже общее построение всех бывших и уже обритых наголо абитуриентов и совсем не стриженных "волосатиков" на безбрежном плацу училища. Построение кандидатов сначала было по палаткам и пока что по своей гражданке. В листве громко щебетала бестолковая пернатая мелочь, за ушами приятно свистел вечерний бриз и непривычно холодил наши арбузиковые голые затылки.
Перед строем вышел подполковник Савельев, который исполнял роль начальника «абитуры» и громко объявил: «Сейчас вы будете распределены по факультетам и будете направлены на вещевой склад училища, где получите первую в своей жизни настоящую военно-морскую форму!»
Под ложечкой приятно засосало, под коленками отозвалось мелкой дрожью, а ласковый ветерок стал приятно полизывать мочки ушей. Сердце отчаянно забилось, словно сейчас вожделенному жениху с минуты на минуту наконец-то покажут его таинственную невесту, окутанную белым облачком фаты.
Перед строем вышли шесть пятикурсников в ладной и аккуратно подогнанной тёмно-синей форме и с красивыми большими белыми фуражками на головах. Ну на невест они никак не походили, но всё равно - были светлыми, весёлыми и даже приветливыми. Они разделились на три части – по двое в каждой и, о чем-то негромко посовещавшись, один из них громко нам объявил:
- Сейчас будет распределение по факультетам. Каждый, услышавший свою фамилию, в ответ называет номер факультета, на который распределён, переходит на противоположную сторону за моей спиной и присоединяется к соответствующему строю!
И распределение началось. Очень было приятно при этом находиться в числе первых. Ты уже заранее знаешь, что теперь уже точно принят и даже распределен в отдельную группу, и вот уже из другого строя следишь за остальными нервничающими соискателями счастья, мысленно восторгаясь самим собой, как подпольным психологом-физиономистом. Какие же страсти кипели тогда в наших, ставшими совсем уж неактуальными, палаточных строях. Наша палатка была второй, и она почти полным составом перешла на противоположную сторону, правда, слегка поредев, ибо несколько прежних приятелей-сожителей по распределению ушли на первый и второй факультеты. Вскоре сортировка окончилась, и напротив нас, таких счастливых и лопоухо-лысых, осталось несколько десятков унылых и волосатых пацанов. В приступе своей пост-абитурской эйфории мы даже не заметили и напрочь позабыли про тех, кому в этот год злой рок в виде начальника училища указал на ворота.
- А мы? – бедными овечками заблеяли неудачники, - а с нами-то что?
- А вы можете быть свободными, - равнодушно пожав плечами сказал подполковник Савельев, - попытайте счастья на следующий год. Может тогда вам повезёт.
Торжествующий строй лысых бывших абитуриентов стоял напротив унылой толпы волосатых и тоже бывших кандидатов. Мы, нервно подёргиваясь от возбуждения и со снисходительным сочувствием, разглядывали своих вчерашних конкурентов, нетерпеливо топтались на месте и рвались только вперёд – в бой! Мне бы шашку и коня, да на линию огня!
- Факультеты! – раздался громкий голос одного из пятаков, - на ле-во! К вещевому складу! Для получения обмундирования! Шагом! Арш!
И три неровных разноцветных коробки из лысых, но будущих курсантов, радостно затопали в указанном им точном направлении…
- А мыыы? – промычали оставшиеся неприкаянными бывшие кандидаты-абитуриенты.
- А вам я сказал, что вы все свободны!- подполковник Савельев, который исполнял роль начальника «абитуры» широко и счастливо улыбался угасающему жаркому дню, - сейчас вы берете все свои пожитки и плавной струйкой перетекаете на плац перед БПК – там вам выдадут обратные билеты и можете возвращаться домой!
Это означало, что с этого момента для подполковника Савельева наступила благословенная пора! Теперь он сложил с себя полномочия злобного коменданта палаточного городка абитуриентов и стал обыкновенным тихим и смирным преподавателем второго факультета.
Кстати, хочется заметить один любопытный факт. Ещё пару дней на территории училища вылавливали тех несчастных абитуриентов, которым удача повернулась согбенной спиной. Они скрывались в самых дальних уголках училища и прятались в густых зарослях возле заборов, в надежде хоть как-то остаться в училище. Но, увы. Это было так по-детски наивно и трагически смешно. Их цинично выловили, холодно вручили проездные и аккуратно вывели за пределы системы.
С нами, поступившими в систему, сразу же после переодевания во всё военное вдруг произошла неожиданная закавыка. Этот эпизод лучше читать под саундтрек главной темы из польского фильма «Ва-Банк» - для полного ощущения той самой внезапной закавыки…
На вещевой склад мы шли этаким вальяжным полугражданским аллюром, болтая и посмеиваясь на ходу, изо всех своих последних сил нарушая дисциплину некоего подобия строя. Рядом с нашими коробками в вялую морскую развалочку шли пятаки и молча, со снисходительной грустью поглядывали на это разноцветное стадо. Переодеваться из гражданки в новую казённую одёжу, да ещё в ярко освещённом широком и длинном коридоре подвале главного корпуса, где располагался вещевой склад было необычно, волнительно и очень приятно. Уксусный запах свежей темно-синей робишки и приторно-нафталиновый аромат от тельников, носков и трусов-семейников щекотал ноздри и провоцировал на чих. А кирзовое благовоние, исходящее от грубой флотской обуви, называемой среди морского люда «гадами», приятно кружил голову и вызывал галлюцинации в виде дальних морских просторов, крика чаек и серых силуэтов огромных стальных кораблей, ощетинившихся стволами грозных орудий и острыми ракетами непременно самого дальнего радиуса действия!..
- Все переоделись? – раздался громкий голос пятикурсника.
- Даа! – по-детсадовски дружно прокричали бывшие абитуриенты, переодетые во всё тёмно-синее.
- Не да! – рявкнул пятикурсник, поправляя нас, - А ТАК ТОЧНО! Понятно!
- ТАК ТОЧНО! – рявкнули мы в ответ, понимая, что с пятаками что-то происходит, но пока что совсем не осознавая - а что именно…
- Выходи строиться! – это была не только суровая команда пятикурсника вновь прибывшему, точнее – поступившему, пополнению, а окончательный вердикт всем нам, что детство, игрушки, всякие бирюльки и прочая гражданская мелочь с перхотью навсегда остаётся в прошлом.
И мы начали выползать из прохладного подвала вещевого склада на тёплый и даже слегка душный вечер.
- Становись! – команда вмиг ставшего грозным и беспощадным пятака выстрелом 45-миллиметровой корабельной салютной пушки пронеслось над лысыми головами, покрытыми синими беретиками (до курсантских пилоток ещё дорасти нужно), заложило уши, вызвав в туловище невольный приступ похожий на диарею с энурезом одновременно.
Лысая толпа заметалась в ужасе, словно тараканы на ночной кухне, когда внезапно включается верхний свет…
- Становиться! А куда? А как? А зачем? А по что? – паника мятущихся военных "арбузиков" грозила перерасти в массовую истерику.
- ОТСТАВИТЬ! – второй залп пятака заставил всех замереть на месте, и чуть мягче, но всё равно также железно прозвучало, - построиться!
Ну эта команда для нас прозвучала хоть как-то менее угрожающе и не так уж безысходно… Но всё равно, некогда компанейские и добрейшей души весельчаки-пятикурсники в ту самую секунду, когда мы сменили гражданские одежды на курсантскую темно-синюю чешую, просто озверели и стали нас равнять и строить: «Становись! Разойдись! Становись! Разойдись! Становись! Разойдись!».
Мы то сбегались в одну кучу, стараясь изобразить нечто, отдаленно напоминающее строй, то разбегались в разные стороны. И так по несколько раз в течение десятка минут. Наконец-то у нас стало немножко что-то получаться, и мы тут уже всё поняли – пока мы были в гражданке, нас и нашу психику берегли и не тревожили. Но став молодыми и совсем неопытными, но уже бойцами, нас с первых секунд стали приручать к первой непреложной заповеди и истине воинской службы – дисциплине и четкому выполнению команд. Нас стали интенсивно учить самой сложной науке – беспрекословно подчиняться… тут уж точно – детство навсегда испарилось.
Когда мы кое-как разобрались в пространстве и времени, и когда наконец все три коробки, переодетые во всё темно-синее испускающее бодрящий и жизнеутверждающий нафталино-кирзовый аромат, кое-как построились под огромным шикарно раскидистым каштаном, прозванным в училище баобабом, то перед каждой коробкой вдруг появились три старших офицера – капитаны 2 ранга – по одному на каждый факультет. Это были командиры трех рот нового набора.
Нашим новым и теперь уже всамделишным командиром стал капитан 2 ранга Гаврилов Владимир Владимирович. Он был очень добр, в меру суров и, что самое главное, очень любил и уважал курсантов. Весьма душевный и местами юморной, он имел неповторимо-харизматичную фигуру. Чтобы её представить, надо всего-навсего вспомнить персонаж из мультфильма «Приключения капитана Врунгеля» - по-моему, этого героического Христофора Бонифатиевича срисовали именно с нашего Владимира Владимировича. Про него курсанты даже любя шутили: «У Гаврилова штаны во все стороны равны». Душевный был наставник.
Вскоре нас опять рассовали по палаткам, но уже на каждом дежурном грибке были прикреплены мужественно-героические большие таблички с указанием факультетов. В палатках теперь поселили всех вместе – и бывших простых абитуриентов, и бывших срочников. Каждая палатка – это взвод. Я попал во второй взвод.
Как-то в ближайшее воскресенье – уже после пострига и выдачи формы - нам у строили день открытых дверей. Это когда вся родня беспрепятственно допускалась на территорию училища – словно родительский день в пионерлагере. А все бывшие абитуриенты были в тот день непременно «бодры и веселы»… а я не позвонил своим родителям и не пригласил их на родительский день. О чём, откровенно говоря, очень сожалею и по сей день. Мне тогда по своей подростковой глупости и максимализму это казалось проявлением слабости в столь мужественной обстановке и атмосфере. Мне непременно хотелось казаться суровым, самостоятельным и очень взрослым. Поэтому вместо звонка родителям, я пошел вместе с иногородними своими сокурсниками в зрительный зал училищного клуба, где показывали фильм «Одиночное плавание», на которое в детстве я не раз ходил и с друзьями, а потом уже и с отцом – специально, чтобы получить компетентные комментарии от сведущего человека. Правда начало фильма, что показывали в клубе училища, меня немного разочаровало – копия была черно-белая и я откровенно скучал в тёмном зале и сожалел о своей глупости, в которой не хотелось самому себе признаваться.
Моя же краткая встреча с одновременным прощанием с родителями и младшим братом произошла как-то совсем холодно и наспех прямо на КПП училища, когда меня вызвал из палаточного городка помощник дежурного по КПП, лично приведя за руку под честное слово капитану 3 ранга Минину (помощнику кавторанга Гаврилова), что боец Сафронкин вернётся обратно через 15 минут. На дорогу до КПП было 5 минут и на обратную дорогу – столько же. И вот за пять минут разговора мы так ничего толком и не успели сказать. Батя только приподнял с моей головы фиолетовый чепец:
– Лысая черепушка? Отлично! А знаешь, сынок, как называются флотские ботинки, в которые ты сейчас обут?
- Конечно! Гады!
- Молодец!
А мама все причитала:
- Ну как же? Вот так и всё? И забрали? А как же мы без него домой? Ну как же вот так и сразу…
- А чего тянуть-то? – я раздражённо ответил маме, чувствуя в носу неприятное щекотание, а в глазах предательское жжение, - ну всё, пока! Мне надо бежать обратно...
И я убежал… навсегда из детства.
А вскоре к нам подселили и прибывших из Ленинграда выпускников Нахимовского морского училища, которые звались «питонами». Расписали нас во всевозможные наряды и дежурства. Начались простые будни курса молодого бойца. Иногда по вечерам для поднятия всем настроения и патриотического духа, срочники нам устраивали взлёт-посадки. Это когда после отбоя по команде старшего надо было соскочить с койки и за 45 секунд одеться. Не успеваешь – тренируешься на скорость ещё раз, пока не научишься. Но по-совести, могу сказать, что ВС-овцы (как мы их называли) над нами не издевались и не унижали. Но раза три-четыре мы всё-таки полетали – это факт. А однажды они совершили акт невиданного доселе милосердия. Принесли к нам в палатку несколько поллитровок… нет, не водки и не вина и даже не пива, а обыкновенного сока из айвы и персиков с мякотью, который продавался в нашем военторговском магазинчике, да ещё прихватили с собой пару кило шоколадных конфет и несколько пачек печенья. К тому же Витя Ченгарь из увольнения притащил с собой пару вкусных белых батонов с хрустящей корочкой. И вот было решено после отбоя устроить для всей палатки пир горой. А в палатке - темнотища. Ночка – выколи глаза. Да вдобавок оказалось, что и консервного ножа ни у кого нет, чтобы откупорить насмерть закатанную крышку у банки. И решили ребята как-то по-другому попытаться получить доступ к желанному нектару. Попытались локтём аккуратно деформировать крышку и таким образом открыть банку. С двумя банками такое получилось, а с другими – нет. Видать, их тщательно закупорили-закатали на комбинате на случай ядерной бомбардировки. И решили тогда мы испробовать метОду открывания пивных бутылок – о край железной койки. Первая же банка под жёстким напором треснула и тут же всё своё содержимое в отместку вылила прямо на наше аккуратно сложенное на баночках обмундирование и на соседнее одеяло. Но всё равно – победа была за нами! Всё содержимое всех банок были уничтожены под агонизирующий хруст печенья, под смачный аккомпанемент разрываемого на части батонов и обречённое всхлипывание уничтожаемых шоколадных конфет. И мы - все такие довольные и сытые наконец-то уснули. А наутро, когда по подъёму все одевались в вечно сумрачной палатке, мы даже не заметили перемены в окраске нашей формы. И только уже снаружи на плацу перед БПК помощник Гаврилова капитан 3 ранга Минин задумчиво оглядел наше отделение со всех сторон, и едва усмехаясь, блестя золотой фиксой, подозвал к себе командира отделения: «Вы посмотрите на своих подчинённых! Они же ведь все поголовно у вас в …. глине…» и, посмотрев на командира отделения, как-то рассеянно пожав плечами, добавил: «Да и Вы тоже. Идите и скорее приведите себя и своих подчиненных в порядок!». Оказалось, за ночь весь коричневый нектар, и вся та сладкая мякоть, так любовно залившая нашу форму высохла и к утру приобрела светло-коричневый цвет детской неожиданности…
А вот всем КМБ-шным городком у нас руководил высокий и статный блондин в чине полковника морской пехоты. Вот запамятовал его фамилию. Помню только одно, что после КМБ он почему-то очень уж скоропостижно ушёл на заслуженный отдых. А однажды, когда нам была дана команда срочно навести идеально-образцовый порядок не только в городке, но и в палатках, нашему Володе Волкову вдруг пришла творческая идея уложить кирпичи, на которых стояли наши коечки не просто так, а паркетным узором. Для этих целей ему требовались особенно качественные образцы силикатного кирпича, которые мы тщательно отбирали на училищной свалке и как муравьи тащили в свою палатку, а назад мы относили невкусные и не прошедшие придирчивый волковский отсев, возвращая их в общую кучу. Мы таскали, а Володя укладывал, словно заправский печник-каменщик. Дело шло споро и слаженно. Заметив нашу термитную возню, местное начальство не на шутку обеспокоилось нашему взрывному всплеску нездоровой инициативы. Они что там себе – печку складывают, что ли? Была поднята тихая тревога и вскоре в нашу палатку нагрянул тот самый полковник морской пехоты. Завидев, какую красоту и эстетику навёл у нас Владимир, тот аж подпрыгнул на месте и громко воскликнул:
- Я вот такое же себе хочу на дачу! Садовые дорожки так замощу! Фамилия?
- Старшина 2 статьи Волков!
- Объявляю Вам благодарность! За усердие и старание!
- Служу Советскому Союзу!...
Довольный полковник и его внезапно успокоившаяся свита с одобрительным гулом не спеша покинула палатку. И тут мы вдруг услышали его громкое приказание:
- Так! Всех касается! Приказываю в палатках кирпичи привести по образу и подобию второго взвода….
Мда. Эх, Вовка, Вовка! Я себе боюсь даже СЕЙЧАС представить, сколько сотен проклятий прилетело тогда в твой адрес от КМБ-шников…
Не секрет, что в армии и на флоте пользуются не только парламентарными выражениями, но и перемежают их нецензурными изысками и матерными идиомами. Причём их использование становится настолько лавинообразно и неконтролируемо, что однажды нам самим вдруг стало страшно, как же мы засоряем наш великий и могучий русский язык, безбожно издеваясь над ним. Тут же – прямо на травке у строевого плаца – на 10-минутном перерыве между строевыми занятиями было принято единогласно официальное коммюнике: «Впредь никому не материться! Провинившийся расплачивается своим компотом, маслом или сахаром в фонд голодающих своего стола!»
Сказано-сделано! И принято единогласно! Ура! И тут… в нашем взводе наступило траурное могильное молчание. Все боялись вольно или невольно нарушить святую клятву и лишиться своей пайки. А рядом вальяжно и незатейливо разговаривали абсолютно без купюр не присоединившиеся к нашей конвенции другие КМБшники. В небе пернатые тоже не ограничивали себя ничем и поэтому неистово нецензурили на своем птичьем языке, радуясь теплу и солнцу. За спиной густая листва каштанов шептала нам на уши всякие интимные скабрезности, соблазняя нас ввернуть им в унисон что-нибудь эдакое и запредельное. И даже в траве непуганые идиоты-кузнечики громко сквернословили в наш адрес. И только наш взвод сидел молча. Сурово насупившись, он оглядывался по сторонам и всё терпел и терпел. И ни о каком там отдыхе уже и речи не могло быть – все напряглись до предела. Громкая команда «Строиться» подорвала всех с насиженных мест. Взвод стал охая и тяжело вздыхая выползать на раскалённый асфальт плаца и вот на этом урбанистическом пейзаже вдруг полилась, зажурчала и заискрилась на ярком солнце… нет… увы, не классическая речь, а вялая такая незатейливая брань, знаменующая собой вполне официальную денонсацию договора второго взвода «О культуре речи и неприкосновенности классического русского языка», который и продержался-то всего несколько минут…
Было много ещё смешного и занимательного на КМБ. Всего, наверное, уже и не упомнить. Но я вам обещаю, если что-нибудь припомню, то обязательно вам расскажу. Договорились?..
© Алексей Сафронкин 2022
Если Вам понравилась история, то не забывайте ставить лайки и делиться ссылкой с друзьями. Подписывайтесь на мой канал, чтобы узнать ещё много интересного.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.