«Двое из ларца – одинаковых с лица» – это было точно не про них. Скорее, толстый и тонкий. Вернее даже, высокий и низкий. Но несмотря на это: два сапога – пара.
Каким образом они подружились, для меня и по сей день остаётся загадкой. Несмотря на то что с самого первого года обучения в школе они были одноклассниками, особой дружбы между ними никогда замечено не было. Особой ненависти, впрочем, тоже. Скажем так: их пути не пересекались.
Вован был высокий видный мальчишка, на которого частенько заглядывались девочки, которые, впрочем, в том школьном возрасте его совершенно не интересовали. Или может быть, интерес к противоположному полу и был, но он его тщательно скрывал.
Коляныч являлся его полной противоположностью: небольшого роста и совершенно неинтересный для девчонок. Впрочем, что-то общее у них всё же было: совместная любовь к сигаретам марки «за школой» и картам под названием «в соседнем дворе», равно как и совместная нелюбовь к физике, химии и прочей ерунде, совершенно точно ненужной, по их мнению, для любого здравомыслящего человека. А так как они несомненно являлись людьми здравомыслящими, то по здравому размышлению и обоюдному согласию проводили школьные часы не за скучными партами, а на веселых весенних лавочках, впрочем по своему географическому расположению тоже почти школьных.
Справедливости ради нужно отметить, что они были не единственными в нашем классе здравомыслящими людьми, поэтому на уроках частенько не доставало человек семь-восемь, и все отсутствующие были, как на подбор, сыновья Адама.
Пытливый читатель может поинтересоваться, как нам это удавалось и почему этого никто не замечал? Ответ очень простой. Наша классная руководительница интересовалась посещаемостью только своих уроков, не очень-то обращая внимание на уроки другие.
А так как, напомню, мы были людьми здравомыслящими, то быстро выявили соответствующую закономерность: если ты пропускал русский язык или литературу, то у тебя в дневнике появлялась запись о прогуле, но если ты не был весь день в школе, но на русский и литературу сходил, то никаких ненужных записей нигде не появлялось. Чем мы бессовестно и пользовались.
Впрочем, в то время какой-то особой дружбы между Вованом и Колянычем пока ещё не было. Не могла она зародиться и в институте, так как поступили они в вузы, хотя и находящиеся не очень далеко друг от друга, но всё же в разные. И жили они довольно далеко друг от друга, особенно по меркам небольшого провинциального города.
Но тем не менее, факты – вещь, как говорится, упрямая. Они стали друзьями- неразлучниками. Причём буквально до такой степени, что начиная с определённого времени я никогда не наблюдал их по-одному: только вдвоём, только вместе. Казалось, так будет всегда. Но жизнь всё же расставила всё по своим местам, но об этом позже.
О том, что Вован и Коляныч – лучшие друзья, я с немалой долей удивления узнал на первой встрече выпускников, какого-то там февраля. Сначала всё было, как и должно было быть у безденежных молодых студентов: совместный сбор в квартире у бывшей классной руководительницы; принесённый с собой довольно крепкий алкоголь в весьма приличных количествах; многочисленные перекуры в подъезде; не всегда вразумительные разговоры в стиле «ну ты помнишь» и «я тебе тогда реально втащить хотел, еле удержался»; а также вечное умиление при виде первой любви. Даже с некой толикой ностальгии.
После окончания первой части марлезонского балета (то есть официальной части вечера), мы стояли на перекрестке компанией избранных, то бишь самых стойких, и судорожно решали проблему продолжения банкета. Была зима, ночь (которая зимой наступает в четыре часа вечера), темень и острое желание выпить ещё.
В самый разгар дискуссии Вован и Коляныч подмигнули друг другу, хитро улыбнулись и бодро скрылись за углом ближайшего дома. Спустя пару минут, они вышли оттуда, но уже какими-то немного изменившимися, как будто бы чересчур довольными. Они даже потрясывали головами и чуть ли не фыркали по-лошадиному, видимо, от переизбытка чувств.
Я мгновенно потерял покой: стало очень интересно, что они там такого сделали за две минуты, что так разительно изменились.
Скажу сразу, что любая из двух мыслей на этот счёт, которые пришли в голову вам, мне не пришла и прийти не могла. Во-первых, я их всё же довольно неплохо их знал, а во-вторых, мир в то время был другим, и все людские странности не объяснялись только лишь однополой любовью и многообразными одурманивающими веществами.
Сразу приоткрою завесу тьмы и замечу, что действительно, ни того ни другого не было. Так зачем же они отходили за угол? Выпить? Так этого добра только что было навалом, да и незачем для этого куда-то отходить.
В-общем, я терялся в догадках, но решил во что бы то ни стало всё же выяснить, что здесь и как. Для чего мною была разработана гениальнейшая комбинация (ну или мне тогда так казалось), которая, к сожалению, потерпела сокрушительное фиаско ещё в самом начале.
Как только я подошёл к ним с явным намерением реализовать свои дьявольские планы, как Вован напрямую спросил у меня:
– Знаешь, что мы сейчас делали?
– Что?
– Только никому не рассказывай.
– Ладно, – говорю, – не буду.
– Мы, – говорит Вован, – играли в бойцовский клуб.
Как потом выяснилось из его весьма продолжительного спитча, эти два, прямо скажем, не семи пядей во лбу товарища, время от времени отходили в укромные места, лупили по разку кулаками друг друга по лицу, после чего, довольные, продолжали заниматься своими делами. Сопровождали они это действо всяческого рода подначиваниями по типу «А вот я сейчас тебе дам!», «А теперь ты мне!» и всё в таком роде.
Я, наверное, ретроград и консерватор, но это их занятие мне, прямо скажем, не очень-то пришлось по душе. В-общем, участвовать в этом я наотрез отказался, поскольку не ощущал в себе тяги ни дать кому-то в рожу, ни тем более, боже упаси, получить по своей.
Так я узнал, что Коляныч и Вован – люди незаурядные. Потом они не раз доказывали эту теорему снова и снова, впрочем, как, опять же повторимся, люди незаурядные, формулируя её каждый раз по-разному.
К слову сказать, ни тот, ни другой не любили спорт, но всё же хобби у них было, причём у каждого своё.
Коляныч больше всего на свете любил удивлять своих друзей. Но к великому огорчению последних, овладевало это желание им только в периоды алкогольных возлияний и принимало порой весьма причудливые формы.
Излюбленным приёмом Коляныча был следующий трюк (который, впрочем, он проделывал с завидной регулярностью): вобрав в себя энное количество горячительных напитков, он выискивал максимально людное для данного вечернего часа место, ложился на спину посреди тротуара и наотрез отказывался подниматься, мотивирую это либо тем, что он спящая красавица, либо тем, что «спорим, я так два часа пролежу, и не заболею».
Приходилось брать этого альфа-самца за руки-ноги и нести домой. Сначала к маме, а позднее к жене. Сказать по совести, не завидую ни той, ни другой.
Вован же был чужд подобных развлечений, поскольку однажды познакомился с очаровательной девушкой, с которой у них вспыхнули взаимные чувства. Вовану в нашей компании завидовали все. Ни у кого девушки не было, а у него была. Да мало просто сказать «была»! Какая – вот в чём весь фокус!
Умница, красавица и, главное, энерджайзер любой гулянки. Мы, молодые салаги, где-то слышали краем уха, что иногда бывает такое, что некоторые девушки могут мешать своим избранникам встречаться с друзьями, употреблять алкоголь и ходить в сомнительные заведения. Одним словом, они могут мешать им в полной мере наслаждаться жизнью.
Но Марина была не такая. Она совершенно безропотно, как истинная жена викинга, сопровождала Вована на все дружеские попойки, причём весьма многочисленные. И приходили они туда зачастую самыми первыми. А уходили частенько последними. Вдобавок ко всему, она с огромным удовольствием употребляла алкоголь. Да не просто употребляла, а хотел бы я видеть любую особь мужского пола, которая могла бы её перепить! Ну и как итог, сомнительных заведений она тоже вовсе не чуралась.
Словом, это была не подруга жизни, а сказка. Мы лицезрели её на любой встрече, причём весёлую и довольную. Более задорной «тусовщицы» мы в своей тогда ещё не очень долгой жизни ранее не встречали.
Закончилось всё вполне прогнозируемо: свадьбой.
И со свадьбой для Вована закончилось вообще всё: больше я его не видел ни разу в жизни. Коляныч говорил, что как-то пару раз за несколько лет они встречались, но до конца ручаться за правдивость его слов я не могу.
Вован стал домоседом. Жена не выпускает его из дома никуда. И не разрешает встречаться с друзьями. Я уже и не говорю про алкоголь (максимум, по кружке пива раз в месяц в компании жены) и сомнительные заведения (самое злачное место, в которое теперь может пойти Вован – магазин «Пятёрочка» рядом с его домом).
Положа руку на сердце, я не могу сказать, как он себя чувствует, счастлив ли он или наоборот – по той простой причине, что, повторюсь, я его ни разу после свадьбы не видел.
Но что-то мне подсказывает, что Марина – точно счастлива.