Начальник стрельбища спрятал деньги и зашёл на пилораму. Драугялис сидел на том же бревне. Неподвижный взгляд устремлен в дощатый пол, густо посыпанный опилками. Прапорщик заглянул в проём двери и со словами: «Ромас, за мной» направился к себе в домик. Пилорамщик встрепенулся и выдвинулся следом.
(часть 1 -https://dzen.ru/media/camrad/pobeg-63870187cde4697d104c9640 )
Оба зашли в домик, Кантемиров махнул в сторону стола:
– Присаживайся.
Хозяин дома убрал со стола пустые чашки, вынул из пакета булочки с колбасой и принялся делать бутерброды. Гость смотрел за манипуляциями своего командира без всяких эмоций. Голодом Ромас явно не страдал. Другие мысли выбили все нормальные солдатские инстинкты.
Тимур, не отвлекаясь от приготовления ужина, задал резонный вопрос:
– Ромас, вот скажи мне в чём, правда – хочешь ты жить в ФРГ или нет?
– Товарищ прапорщик, у меня дома три сестры и мама больная…, – начал с прибалтийским азартом говорить рядовой.
Прапорщик перебил:
– Боец, мне сейчас некогда слушать историю твоей семьи. Отвечай мне – да или нет. Ещё раз спрошу – ты сам хочешь бежать в ФРГ?
– Нет.
– Это хорошо. Следующий вопрос. Ромас – ты водку пьёшь?
– Да.
– Это тоже гут…
Хозяин домика вынул из своего холодильника и со стуком поставил на стол начатую бутылку водки «Кёрн», оставшуюся после бани генерал-лейтенанта Потапова. Гвардии рядовой Драугялис с удивлением посмотрел на немецкую водку и перевёл взгляд на начальника стрельбища.
Кантемиров спокойно разложил приготовленные бутерброды на тарелку, вынул две чашки и открыл две бутылки минералки. Разлил водку в чашки: себе грамм пятьдесят, солдату – полную чашку.
Начальник стрельбища довольно рассмотрел наспех накрытый стол и предложил рядовому незатейливый тост:
– Давай, Ромас, за нас!
Долго упрашивать солдата не пришлось. Пилорамщик молча поднял чашку, чокнулся с командиром и разом маханул водки в 38 градусов. Рука солдата потянулась к тарелке с бутербродами…
Прапорщик придвинул закуску к себе:
– Ромас, русские после первой не закусывают…
Сам же с аппетитом зажевал булочку с колбаской, запил минералкой и задал собутыльнику следующий жизненно важный вопрос:
– А теперь скажи мне, гражданин Литовской Советской Социалистической Республики, ты там у себя будешь в авторитете, если скажешь своим, что в ночь побега побил своего русского командира, который решил тебя остановить от задуманного побега. Подумай хорошенько...
Солдат задумался, прапорщик налил ещё водки: себе на донышке, собеседнику полчашки. Драугялис кивнул и, не дождавшись приглашения командира, резво опрокинул посуду.
Тимур усмехнулся:
– Русские после второй тоже не закусывают. Ромас, я жду ответа.
– Товарищ прапорщик, я не знаю.
– А я знаю, товарищ солдат. После дембеля ты будешь у себя на родине авторитетным пилорамщиком, если выяснится, что ты, в самом деле, в ночь побега выпил водки для храбрости, избил прапорщика и попал на гауптвахту. Пошли, Ромас.
– Куда?
– Бить меня будешь…, – спокойно сообщил прапорщик, вставая со стола, и быстро добавил. – Не тормози, рядовой! Времени мало.
Собутыльники вышли на улицу. Стемнело… Кантемиров прошёл на освещённую асфальтированную площадку между домиком прапорщика, казармой стрельбища и ремонтным цехом. Что-то вроде небольшого плаца посредине отдельного воинского подразделения. Как раз напротив окон столовой и коридора, где стоял дневальный.
Столовая опустела, оставались только наряд с поваром. На тумбочке стоял второй дневальный. Обычно в вечер субботы старослужащие сидели в Ленкомнате и смотрели телевизор с запрещённой приставкой и хитрой антенной, закинутой на верхушку ближайшей берёзы. Остальные бойцы, кроме наряда на кухне, дневального и охраны боевых машин в боксах директрис, отдыхали – кто, как мог…
Командир подозвал рядового ближе:
– Давай, Ромас, бей меня по лицу.
– Я не могу, товарищ прапорщик, – солдат стоял на месте. Времени до побега литовца оставалось всё меньше и меньше.
Начальник стрельбища решил взять инициативу в свои кулаки:
– Рядовой, это же так просто. Примерно, вот так!
Боксёр сделал шаг навстречу солдату, и когда левая нога коснулась асфальта, левый кулак резко выбросился вперёд и остановился об нос Ромаса. Удар оказался несильный, но хлёсткий, как плеть. И этого движения кулака вполне хватило, чтобы голова рядового откинулась назад, вернулась на исходную, а из носа густо закапала кровь.
Драугялис провёл рукой по лицу, посмотрел на окровавленную ладонь и медленно произнёс:
– Не надо, товарищ прапорщик...
– Надо, Ромас… Надо! – Командир сделал шаг вперёд, оппонент отступил. Ещё шаг, и оба оказались на самом освещённом месте, как раз напротив окна дневального.
Начальник стрельбища начал заводиться:
– Бей, солдат. Показываю ещё раз, – боксёр шагнул вперёд и немного вправо. Удар правой сбоку достиг глаза солдата. Спортсмен старался не вкладывать вес в удар, бил не сильно, но резко. Пилорамщик качнулся, устоял, широко расставил ноги и мотнул головой. Капли крови разлетелись в разные стороны…
Кантемиров за последние полтора года хорошо изучил характер солдата и знал, что Ромас не был по жизни бакланом. Но, прапорщик не мог знать, что будущему защитнику Родины до призыва не раз приходилось защищать своих сестёр от местных каунасских хулиганов. И у литовца остался опыт уличных драк.
Ромас и так был самым сильным солдатом полигонной команды войскового стрельбища Помсен – на голову выше своего командира, худощавый, с широкой костью.
И за время службы на полигоне свежий воздух, жёсткий режим, отличное питание и постоянный упражнения с досками и брёвнами на пилораме прибавили сил молодому мужчине и закалили характер бойца Советской Армии.
Рядовой ещё раз мотнул головой, разбрызгивая кровь со своего носа. Какой не был сильным солдат, нос оказался у него слабым. Видимо, перебили в драках на улицах родного города.
Дневальный у тумбочки с широко раскрытыми глазами через окно рассматривал редкую картину под названием: «Прапорщик избивает своего солдата». Затем, вспомнив свои непосредственные обязанности, рванул в Ленкомнату.
Рядовой пришёл в себя, взглянул на противника, спокойно стоящего перед солдатом, сделал резкий шаг навстречу и с выкриком на родном литовском поднял правую руку, но ударил левой.
Именно в этот момент из казармы с криком: «Товарищ прапорщик!» выскочил старший оператор стрельбища, сержант Басалаев. Прапорщик на долю секунды отвлёкся на крик сержанта, поздно среагировал на здоровый кулак самого сильного солдата стрельбища и пропустил великолепный удар в ухо.
Боксёру в этот короткий миг показал, что его уе…али (нанесли сильный и точный удар) огромной жердиной. Молодой человек перелетел через небольшую оградку, отделяющую газон от асфальта.
Уроки самбиста в спортзале не прошли мимо подсознания боксёра, тренированное тело спортсмена среагировало и правильно упало на траву. Тимур перекувырнулся через себя, сел и, также как солдат, мотнул головой. Взгляд прапорщика сфокусировался на рядовом.
Прапорщик вскочил и с возгласом: «Пипец тебе, Ромас!» перепрыгнул через декоративный заборчик, ближе к противнику. Оппонент ответил быстрым словосочетанием из двух литовских слов и размахнулся правой.
И в эту секунду гвардии сержант Басалаев совершил самую большую ошибку за всю почти двухлетнюю службу в ГСВГ – решил разнять дерущихся. Кулак Ромаса, тыльной стороной на размахе, просто снёс подбежавшего сзади старшего оператора в сторону.
Сержанта никто не учил падать, и его затылок с гулким стуком остановился об асфальт импровизированного плаца войскового стрельбища Помсен. Виталий отключился. Не каждый советский солдат выдержит два мощных удара подряд по черепу с двух сторон.
На этой секунде бой прапорщика с рядовым закончился боевой ничьёй. Тимур с Ромасом одновременно кинулись к поверженному товарищу. Драугялис рывком поднял друга за подмышки, а Кантемиров залепил парню звонкую пощёчину.
Сержант встрепенулся, открыл глаза и с удивлением осмотрел окружающих. Весь личный состав, за исключением дежурных механиков-водителей боевых машин, стоял вокруг участников необычайной драки.
Начальник стрельбища за четыре года службы впервые ударил своего солдата…
Прапорщик аккуратно дотронулся до своего уха, оглядел бойцов и приказал:
– Всё! Брек. Всем разойтись. Остановите Ромасу кровь. Дежурный останься. Виталий, стоять можешь?
Сержант кивнул и широко расставил ноги. Рядовой Вовченко с повязкой «Дежурный по стрельбищу» подошёл ближе. Пилорамщику принесли полотенце, и рядовой встал у казармы, запрокинув голову и зажимая слабый нос.
Кантемиров оглядел подчинённых и обратился к своему заместителю:
– Басалаев, какого хрена тебя понесло под удар Ромаса?
– Разнять хотел, – сержант тёр свою переносицу, по которой пришлась основная сила удара кулака товарища.
– Вот теперь, миротворец хренов, с нами по делу пойдёшь. Сегодня вместе на гауптвахту сядем.
– Никто не узнает, товарищ прапорщик.
– Кому надо – узнает, – начальник стрельбища повернулся к рядовому Вовченко. – Дежурный, бегом к телефону и доложить в полк о нашей драке. Скажи – пьяный прапорщик избил двух солдат.
Старослужащие полигонной команды переглянулись и уставились на командира.
Первым выразил своё удивление сержант:
– А на хрена?
– Я не буду никуда докладывать… – Вслед набычился рядовой и добавил. – Товарищ прапорщик, я не стукач, и никогда им не был.
– Тогда, Вовчик, сядешь сам. Не уследил за порядком на вверенной тебе территории, – с улыбкой привёл контраргумент виновник побоища.
– Ну, и сяду, – отвернулся и проговорил в сторону правильный боец Пончик.
– А теперь без «ну». Оба слушаем внимательно. Всё что мы сейчас сделаем – делаем для нашего друга Ромаса. Просто поверьте мне. Я вам сейчас объяснять ничего не буду. Для вас же лучше будет. Завтра, а особенно в понедельник, к тебе Виталий, и к тебе Володя, будут очень много вопросов от разных командиров и особистов. И надо сделать так, чтобы вы оба говорили только то, что видели сегодня. И говорили только правду. Всё понятно?
Прапорщик с некоторым жизненным опытом и самым начальным юридическим образованием выдохнул и оглядел солдат. Виталий с Вовчиком удивлённо смотрели на командира.
Сержант опять спросил:
– А на хрена, товарищ прапорщик?
– Виталий, выйдём на свободу с чистой совестью, и потом тебе твой друг сам всё расскажет. Всё! Пончик, идём к телефону. Времени мало…
Рядовой Драугялис сидел в столовой и с аппетитом поглощал свой ужин, заботливо оставленный поваром. Кровь из носа прекратилась, после двух чашек водки и двух пропущенных ударов по голове организм рядового вернулся в привычное русло, заработали нормальные солдатские инстинкты...
Зашли втроём в казарму, дневального отправили погулять. Дежурный по стрельбищу пододвинул к себе телефон на тумбочке, взялся за ручку и посмотрел на сержанта, затем на своего командира:
– Не нравится мне всё это, товарищ прапорщик.
– Рядовой, я тоже не в восторге от всей ситуёвины. А теперь представься, как положено, и докладывай дежурному по полку чётко и ясно – на полигоне ЧП, пьяный прапорщик Кантемиров избил двух солдат: Басалаева и Драугялиса. Крути аппарат...
Старослужащий солдат вздохнул, выдохнул, привычно крутнул ручку армейского телефона и поднёс трубку к уху. Связь отдельного гарнизона с полком через дежурную часть ближайшего ОТБ была налажена на все сто...
Дежурный по стрельбищу на выдохе, скороговоркой доложил нештатную ситуацию на полигоне. Прапорщик и сержант, стоящие рядом, услышали резкий ответ.
Рядовой Вовченко опустил трубку, прикрыл ладонью нижнюю часть и прошептал:
– Товарищ прапорщик, вас зовут.
– Кто? – также шёпотом спросил Кантемиров, принимая трубку у дежурного.
– Помощник дежурного, капитан Чубарев.
Кантемиров улыбнулся. Повезло, так повезло…
Затем несколько раз громко протопал около тумбочки, поднял трубку и весело сообщил:
– Товарищ капитан, а пошёл ты на хрен!
Прапорщик не стал ждать ответа и быстро положил трубку.
– Сейчас будут. – Начальник стрельбища обвёл взглядом своих солдат и приказал: – Сержант Басалаев и рядовой Драугялис, снять ремни и вынуть из карманов всё лишнее. Оставить только военные билеты. Ромас, переоденься в подменку. Вся форма в крови. Что о нас подумают приличные люди? На кичу едем… Срок тянуть будем…
К приезду приличных людей потенциальные заключенные были готовы, как юные пионеры. Помощник дежурного по полку и одновременно командир 9МСР, гвардии капитан Чубарев, только на днях получивший звание раньше срока, в сопровождении сержанта и двух автоматчиков вошёл в ворота расположения полигонной команды и увидел на освещённой площадке стоящих в одном строю своего друга прапорщика и двух его солдат в ХБ, без портупеи и ремней.
Примерные арестанты, осознавшие свою вину и вставшие на твёрдый путь исправления…
Капитан с красной повязкой на руке присвистнул, а его бойцы с автоматами за спиной заулыбались коллегам, с которыми не так давно прокладывали кабель на пятом направлении.
Офицер подошёл ближе и со словами: «Не верю глазам своим…» протянул ладонь прапорщику.
Затем секунду подумал и поздоровался с солдатами:
– Здорово, Басалаев. Ромас, и ты сегодня под замес попал? – затем посмотрел на товарища. – Говори!
– Товарищ капитан, зайдём ко мне. Бойцы, покурите пока.
– Не убегут? – вспомнил прямые служебные обязанности помощник дежурного по полку.
– Миша, сегодня – точно не убегут. Зуб даю! – Тимур по-блатному щелкнул ногтем большого пальца по переднему зубу. Пора привыкать к тюремной жизни…
– Тимур, ты бы лучше о своём ухе позаботился, – улыбнулся офицер.
А прибывший приличный сержант громко спросил:
– Товарищ прапорщик, а у вас сигарет не будет?
– Будут, – оглянулся начальник стрельбища и зашёл в дом вслед за званным гостем. Сами вызвали, однако…
Капитан Чубарев, сразу заметивший бутылку водки на столе и бутерброды, схватил булочку с колбасой и, быстро прожёвывая, задал конкретный вопрос:
– Прапорщик, ты что, в самом деле, с солдатами бухал? Не охренел в атаке?
– Миша, долго рассказывать. Помнишь того чувака в штатском, который вместе с особистом на стрельбище Тоцкого искали?
Офицер простучал по столу ритм «Спартак – Чемпион» и поднял указательный палец вверх.
Прапорщик кивнул, посмотрел на остаток напитка в бутылке и задал ещё один, вполне приличный и резонный вопрос:
– Товарищ капитан, водку будешь? Как раз на двоих осталось.
– Буду. Тимур, я доем твои бутерброды. Уже ночь во дворе, а я не жравши и не спавши.
– Закусывайте, товарищ капитан.
Тимур вынул новую чашку, разлил остатки водки и вспомнил тост из своей хулиганской юности:
– За матушку удачу и сто тузов по сдаче…
Гость лихо засадил чашку, выдохнул, принялся активно поглощать угощение и задумчиво изрёк:
– Здесь вам не тюрьма... Здесь у всех один срок... Два года отмотал — и все… За дембель!
Друзья рассмеялись. Прапорщик подошёл к зеркалу, чтобы перед посадкой изучить распухшее ухо.
Офицер деликатно спросил:
– И кто же так приложился?
– Пилорамщик. Не простой оказался боец – махнул правой, ударил левой. Да и я отвлёкся на сержанта..., – начал объяснять свой промах КМС по боксу и вздохнул. – Башка трещит. Хорошо мне Ромас сегодня врезал.
– Слушай, прапорщик, а давай сегодня твоих бойцов на полковую гауптвахту определим, а ты ночь перекантуешь у меня в дежурке? Утром командир полка сам разберётся с вами по-тихому. Так сказать, в кругу семьи. Вроде, Болдырёв – мужик нормальный...
– Как раз для Ромаса не надо, чтобы было по-тихому. Я из-за него влез в эту бодягу. Надо, чтобы было громко. Товарищ капитан, при всём моём уважении, не могу сейчас рассказать тебе о всём происходящем в эту загадочную ночь... Миша, скорее всего в понедельник к тебе неподдельный проявят интерес особисты полка. – Кантемиров немного подумал и добавил. – И, натюрлих, тот самый чувак в штатском из Дома Дружбы будет тебя подробно расспрашивать о событиях этой ночи. И, товарищ Чубарев, чтобы не портить биографию, тебе надо будет говорить правду и только правду. Поступил звонок дежурного по стрельбищу, срочный выезд, зафиксировал побитых и бухих начальника стрельбища с сержантом и солдатом и доставил тёпленьких на гарнизонную гауптвахту. Про то, что мы с тобой маханули по стопарю, можешь скромно умолчать. А в домик зашли поговорить и за сигаретами. Вот и всё, товарищ гвардии капитан…
Прапорщик замолчал и начал вытаскивать с тумбочки запас сигарет: десять пачек для солдат товарища и десять пачек для караула на гарнизонной гауптвахте – мзда за спокойную ночь в стенах каземата.
Командир 9МСР не долго обдумывал полученную информацию:
– Ну, ты, прапор, и жучара… Тогда, спрашивать не буду – на хрена тебе всё это надо.
– Меньше знаешь – крепче спишь на посту. Миша, а кто сегодня в карауле на гарнизонной губе?
– Связисты.
– Это хорошо. Надеюсь, не забыли свою отличную оценку на московской проверке.
– Прапорщик, да кто с тобой ссориться будет? Все у тебя стреляют: и связисты, и танкисты…
– С танкистами сложнее…, – хорошо зная вечное соперничество между чернопогонниками (танкисты) и краснопогонниками (мотострелки) в карауле дрезденской гаупвахты, тяжело вздохнул прапорщик пехоты и передал блок сигарет помощнику дежурного для передачи караулу каземата.
Из домика первым вышел прапорщик и протянул оставшиеся сигареты караульному сержанту:
– На всех. При конвое бить не будете?
– Теперь не будем, – заулыбался караульный родом из солнечного Казахстана, довольно щуря раскосые глаза.
Начальник войскового стрельбища Помсен подозвал дежурного по стрельбищу:
– Товарищ солдат, назначаю вас временным старшим оператором стрельбища. Службу тащить нормально, не допускать сбоев в стрельбах. Выйду на свободу и всё проверю лично. Приказ понятен, гвардии рядовой Вовченко?
– Так точно, товарищ прапорщик, – боец козырнул и протянул ладонь своему, в общем-то не такому уж и плохому, командиру. – Возвращайтесь быстрей.
– Как скажешь, Пончик, – улыбнулся прапорщик, крепко пожал руку подчиненному, затем завёл руки за спину и под конвоем выдвинулся в сторону армейского автомобиля ЗИЛ-131, тихо напевая: «Таганка… я твой навечно арестант…». Ну, и дальше по тексту, про юность и талант…
(продолжение - https://dzen.ru/media/camrad/pobeg-7-6391e14181a48629b8565922)
P.S. Сообщаю о восьмой акции под названием: «Всё для фронта! Всё для Победы!»: https://dzen.ru/a/Y5BVJwRroy5epCOB
