СЕЙШЕЛЬСКИЕ ВИДЫ
2015г. лето
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МЫ ВЫЛЕТАЕМ В АММАН!
Олег Тамашук приехал ко мне вовремя, минута в минуту, в час дня, как Михсаныч и говорил, когда договаривался о его визите ко мне. Олег работает сейчас на Алмаз-Антее, инженером по ТБ, но понятное дело, «полосатый».
«Полосатый» - так в советское время называли внештатных сотрудников КГБ, которым доплачивали за их работу информаторами.
Знаю его с детства, так что мы с ним на «ты». Как выяснилось в первые же минуты, готовится к отпуску. Не успев зайти, точнее, забежать в дом, он мне с порога:
- У тебя светофильтры для Зенита сохранились?
- А ты поздороваться для начала не хочешь? – меня разбирает смех, потому что Олег всё всегда делает на бегу, всё всегда надо «вчера».
- Я разве не поздоровался? … Ты это, Михаилу Александровичу не говори, что я опять ни здрасти ни досвидания заговорил о своём.
- А ты что, его уже боишься??
- Да нет … Поклялся ему, что от суеты отойду, и в частности, всегда буду соблюдать нормы и правила. На коньяк зарёкся. А он сейчас тоже здесь будет, и, если ты меня сдашь, придётся раскошелиться.
- Спасибо, что предупредил. Конечно сдам! И разопьём с Михсанычем твой коньячелло!
- Ну да, конечно, профессиональная солидарность, как же! Коньячку треснуть за чужой счёт, это, конечно, высшая оперативная смекалка!
- А не подставляйся!
- Он ещё поворчал немного, потом опять вспомнил про светофильтры.
- А зачем тебе светофильтры от Зенита? Ты что, собираешься что-то снимать плёночным фотоаппаратом??
Он посмотрел на меня с сожалением, как на слабоумного, и изрёк:
- Конечно нет!! Я пользуюсь Canon’ом, последняя модель. Цифровая! Но светофильтры к нему зенитовские подходят, причём твои, как ни странно, особо хороши.
- Позвонил бы перед приездом, я бы их нашёл заранее. А сейчас сиди, пей чай, курить захочешь на крыльцо выходи, а я искать их пока буду. Я ими пользуюсь раз в год по случаю. А кстати, что снимать собрался?
- В отпуск же едем! Хотелось бы увековечить, так сказать.
- Понял. А едете-то куда?
- Отдыхайте на курортах Крыма!
- Вона как! Красиво жить не запретишь!
- Ну давай, давай, издевайся!
- Не понял, что значит «издевайся? В Крыму отдохнуть на уровне нынче подороже будет, чем в Турции или Болгарии, знаешь об этом?
- Так в Туретчину или Болгарщину загранник надо иметь! Да и языками владеть, чтобы шлангом прикинуться, если что.
- А тебе что, загранник до сих пор не дают, что ли?
- Да я и не обращался, если честно. Сейчас уже поздно, его за день не сделают, да и опасаюсь я за речку выезжать в частном порядке, сам понимаешь.
- Я выезжаю регулярно, правда, «всё по просьбе трудящихся».
- Наслышан. Пока обычные мы, люди из конторы глубокого бурения, бурим «на земле», такие как ты всё по заграницам, всё по верхам общаетесь.
- Ну, поплачь, поплачь.
Я стал доставать фотоальбомы, потому что за ними вроде коробочка стоит, похоже, светофильтры там.
- А что это за фотки у тебя такие? Просто райское место какое-то... Откуда?
- Сейшелы...
- Сам, надеюсь, снимал?
- Ну да.
- Расскажи!
- А...долгая история!
- Так а мы же не спешим....Не разработка, надеюсь? - Олег смотрел с прищуром, испытывающе и с искоркой в глазах. - Что за история такая? Даже намека на Сейшелы не слыхал, не наш вроде как профиль... Или ты масть поменял?
- А вот предположить, что просто поехал отдохнуть-позагорать - никак? - хмыкнул я - Обязательно надо во всем видеть тайные скрытые дела? Тем более что ты на все 100 прав - не наш профиль.
- Ты это мне, значицца, хочешь спеть песенку про то, что вот Санька Кодинцев, от нехрена делать убухал уйму бабла и поехал загорать на какие-то Сейшелы?? Т.е. Санька Кодинцев не поехал на Волгу, в Астрахань, рыбку ловить, не стал лепить какой-нить нахрен никому ненужный приборчик, лишь бы с паяльником и лишь бы наедине, а вот взял и мотанул на Сейшелы...
- Ты чего завелся?
- Нет, ну если низзя, то и низзя, но тока тута мона, потому как фотки светишь бессовестным образом, а рассказать не хочешь...Или ты там был при какой небедненькой пухленькой бизнесвумен переводчиком, и...
Олег перехватил взгляд Александра и осекся.
- Ладно тебе, расскажи, интересно же.
- Хорошо, садись, слушай. Не отвяжешься же...
- Не отвяжусь!! - рассмеялся Олег и уселся поудобнее в кресле.
- Случилось это дело в начале нулевых. Представь себе, сижу теплым июльским днем на кухне, мои все на даче, пью чай и никого не трогаю. На столе лежит пачка сигарет - я тогда еще курил - играет тихая музыка, короче, то редкое в нашей жизни состояние, когда сидишь, наслаждаешься жизнью и млеешь. И только на дне твоего подсознания тихо греется ма-аленький такой вопросик - Кто та сволочь, кто тебе всенепременно это самое состояние испортит?
- И кто же его испортил?
- Да не то, чтобы испортил в худшем смысле этого слова, а как бы это назвать...
- Прервал полет мыслей!
- Да! Именно! Короче, раздался телефонный звонок, и голос Юрки Бакунина с нарочитым энтузиазмом спросил, чем, собственно, я сейчас занимаюсь. Я ответил, что собственно в данный момент докуриваю сигарету, а потом пойду и вздремну, а что?
- А то, - всё тем же бодрым голосом заговорил Бакунин - Что мы с тобой послезавтра летим в Амман!
- Я вежливо поинтересовался, не ошибся ли Юрок номером? Выяснилось, что нет, нисколько он не ошибся, а звонит он именно мне, и мне предлагается вылететь в пятницу в Амман, столицу Хашимитского Королевства Иордан! На вопрос, какова цель, и главное, кто платит, Юрок весело ответствовал, что в Аммане сидит наш академик, который хочет продать арабам некоторые свои разработки, и арабы готовы платить, так что ему сейчас нужен переводчик с английского, причем специалист по финансам. Я выбран по той простой причине, что еще раньше Юрок рассказывал в кругу своих друзей, что есть у него такой друг Санька Кодинцев, который так отрихтовал контракт с итальянцами, что те его на следующий же день и подписали. А до этого 2 месяца терли, терли, но дело не сдвигалось никак. И вот сейчас этот академик обо мне вспомнил и послал Юрка, значит, за мной.
Я еще помню, спросил, что значит "послал"? И Юрик все тем же бодрым голосом поведал, что просидел он уже около полутора месяцев с ним в Аммане, и вот только вчера прилетел в Москву, чтобы по заданию Академика привезти меня и еще одного своего помощника к нему в Иорданию. Беспокоиться мне не о чем, "всё включено".
Ну, что тут скажешь? Я спросил, сколько у меня есть времени на раздумье? Юркин голосок забулькал в трубке, что раздумывать нечего, страна красивая, с многотысячелетней историей, почему не посмотреть на халяву?
Ну, не скажу же я ему, что у меня есть Михсаныч, и как он скажет, так и будет. Поэтому списал на жену, дескать, надо бы ей там чего-то помочь... Кстати, Михсаныч мне добро дал очень быстро, я только предупредил жену, что уезжаю, и стал собираться в командировку.
Смысл задачи, поставленной Михсанычем, был понятен и прост: разузнать, что за разработки, в какой они стадии, кто таков этот академик такой и откуда он, ну и т.д., и т.п. Связь, разумеется, «по обстоятельствам». Короче, в свободном полёте!
Через день приезжает ко мне Юрок и с ним некто Александр Борисович, тот самый помощник, которого в Амман надо доставить вместе со мной. Тот начал с места в карьер допытываться у меня, насколько хорошо знаю я английский язык, что заканчивал, ну и т.д. Я попытался с ним перейти на английский, но он мужественно признался, что разговорным английским не владеет, но спрашивает, поскольку за дело болеет. Ну как тут объяснишь? Я ему тогда в лоб и говорю, что мол, не я к ним напрашиваюсь, а вот как раз наоборот, Юрий Дмитриевич Бакунин меня туда к ним агитирует. Юрок как раз закончил сканировать и распечатывать мой загранпаспорт, зашел на кухню и тут же подключился к разговору. Он заверил уважаемого человека, что все именно так, и что «сам» Сергей Борисович назвал мою кандидатуру. Так я услышал имя и отчество этого академика. Короче, взяли они у меня копию загранпаспорта и уехали.
В пятницу они прибыли ко мне уже с багажом и с билетами на руках. Я подхватил свой саквояж, и уже собрался было выходить из дому, но тут произошел первый в этой истории курьез.
Когда Александр Борисович был у меня в первый раз, он обмолвился, что Сергей Борисович просил привезти, если не в тягость, колбаски свиной какой-нибудь. Колбаски-то я купил, и хлеба черного тоже, разумеется, ну и не только. Всё же к русским людям едем, которые среди муслимов давно живут. Так вот хлеб и водку я запихал в свой баул, а колбаса не помещалась уже – палка была «негабаритная». Я спросил Юрка, есть ли свободное место у него в сумке. Тот вроде взял сначала колбасу без проблем, - она была завернута в бумагу и в целлофановый пакет,- но уже когда выходить из дому, вдруг услышал, что у него в сумке – подумать только! – колбаса!! Он завопил, как ошпаренный, что «трупы животных» он везти не будет ни при каких обстоятельствах. Дело в том, что - Юрочка-то у нас кришнаит убежденный, так что нам с Александром пришлось сумки еще раз перепаковать, пока все не уложили.
Кстати, с Александром Борисовичем тоже вышел казус – уже, когда мы прилетели, выяснилось, что Сергей Борисович (академик) просил его привезти русской селедки, а он привез лоток копченой салаки, за что и был с позором лишен «дозы». Но это потом.
Летели мы через Франкфурт, во Франкфурте прождали рейса что-то около четырех часов.
Во Франкфурте мне запомнилась одна сцена. Я отошел от своих, чтобы покурить. Ни Александр Сергеевич, ни тем более кришнаит не курили. Прохаживаясь по терминалу, увидел двоих полицейских. Интересно было наблюдать за ними. Два высокорослых немца, в форме, белокурые, стройные, прохаживались по терминалу, наблюдая за порядком. Шагали они строго в ногу, как два робота, движения синхронные, лица невозмутимые.
На одной из лавочек расположилась семья индусов с маленькими детьми. Ребенок ел мороженое – огромная порция с шариком мороженого размером с голову ребенка. В какой-то момент шарик вывалился из рожка и упал на пол. Ребенок стал пальцами собирать с пола мороженое и отправлять в рот. При этом родители чада никак на это не реагировали. Немцы с минуту наблюдали за этой сценой, потом один из них подошел к родителям и попросил показать документы. Просмотрев билет, он повернул голову к напарнику и произнес: «Индия, Дели». Напарник понимающе кивнул. В этом его понимании было нечто большее, чем просто пункт назначения этого семейства, и это было явственно видно из выражения глаз что одного, что другого. Что характерно, ни один мускул на их лицах при этом не дрогнул – все сказали глаза.
В этот момент они перехватили мой взгляд и вежливо уставились на меня. Я не оговорился – именно «вежливо уставились». Я шагнул к ним и произнес: «Простите, офицер, не подскажете ли мне, где тут можно покурить?» Они осмотрели меня с головы до ног, и совершенно синхронно указали на стенд для курения. Не знаю, как сейчас, а тогда это был отдельно стоящий столик с пепельницами и мощной вытяжкой. Я кивнул им, буркнул «данкешён» и подошел к этому столу.
Пока я курил, они пару раз прошли мимо, наблюдая, в том числе, за курильщиками. Кто-то, прикурив сигарету, прохаживался вокруг стола, нимало не беспокоясь, что его дым не всегда попадает в зону действия вытяжки, кто-то ронял пепел на пол, мимо пепельниц. Глаза полицейских замечали все, в глазах светилось пренебрежительное осуждение, но вмешиваться они явно не намеревались. Я стоял у края этого стола, пепел стряхивал аккуратно в пепельницу, струю дыма направлял прямо в раструб. Когда я, наконец, докурил, потушил сигарету, бросил её в пепельницу и пошёл обратно, один из них окликнул меня. Я повернулся и вопросительно посмотрел на эсэсовцев, как я мысленно их окрестил. Один из них поднес палец ко лбу и спросил, откуда я. Я ответил, что жду рейса на Амман, Иордания.
- НЕТ, я спрашиваю вас, ОТКУДА вы, а не куда летите.
- Москва, Россия – улыбнулся я.
В глазах у них забегали бесенята, было видно, что они прекрасно понимают, что я тоже за ними наблюдаю, и, похоже, едва удержались, чтобы не переглянуться между собой. Пауза явно затягивалась, и я протянул им свой паспорт и посадочный. Один из них взял мой паспорт и стал его изучать. Второй в это время молча следил за мной. Наконец тот, у которого в руках был мой паспорт, произнес: «Простите, сэр, RUS – это гражданство, или…
- Или национальность? Нет, это гражданство. В современной России ставиться только гражданство. В СССР, во внутренних паспортах, ставилась и национальность. Но в моём случае это и то, и другое.
- Вы хотите сказать, что вы - этнический русский?
- Да, именно это вы хотели бы выяснить, как я погляжу, и именно это я и хочу сказать.
Оба они едва заметно улыбнулись, но эта улыбка была удивительно теплой. Они как-то едва заметно подтянулись, и второй произнес, протягивая мне паспорт:
- Мы желаем вам удачной поездки.
Сказано это было очень тепло и искренне. Я ответил им такой же улыбкой и пошел к своим. До самого нашего отлета они еще несколько раз проходили мимо нашей лавки, и каждый раз приветствовали меня взглядом, а я отвечал им тем же.
- То есть ты хочешь сказать, что эти два немца были по духу эсэсовцы, но при этом хорошо относятся к русским? – Олег недоверчиво уставился на Александра.
- Видишь ли, по большому счету война между нами была организована мелкобритами. Тогдашняя Советская Россия и Германия были пострадавшими в Первой Мировой странами, и поначалу всё шло к тому, что мы должны были бы стать если не союзниками, то в какой-то степени партнерами, что ли. Но бриты пробашляли англофила Гитлера, целенаправленно для нападения на СССР, и случилось то, что случилось: неисчислимые бедствия для нас и полный крах для немцев. Постепенное осознание всей подоплеки тех событий наверняка приходит и к немцам.
- История не знает сослагательного наклонения…
- Увы, да, это так.
В Амман из Франкфурта где-то четыре часа лёту. Со мной сидела молодая иорданская пара, возвращавшаяся из свадебного путешествия в Европу. Они были христианами-католиками. Завязался разговор, в ходе которого я умудрился «перевербовать» их в православие.
-А зачем?
-Ни зачем. Делать нечего – четыре часа! Слово за слово, стал доказывать им преимущества православия как истинного христианства, и в итоге они четко собрались принять нашу веру.
- Всё-таки – зачем? Вот зачем тебе были нужны эти иорданцы? Кто они по своему социальному статусу? Или молоденькая арабка сидела к тебе ближе? Красивая была?
- Какой же ты пошляк! Во-первых, она сидела у иллюминатора, а муж её около меня, я в проходе.
Во-вторых, цель я никакую не преследовал, просто салонный трёп. Но видимо, во мне наша Церковь потеряла классного миссионера, раз так получилось. Тем более, что я профан полный в богословии.
- Ну, не совсем, значит, полный, раз ты их переубедил. Если это, конечно, правда.
- Да правда, правда. Сам удивляюсь. И арабка была вовсе не красивая, а скорее наоборот, дурнушка.
- Ага, значит из интересной для вербовки семьи?
- Да не знаю я, из какой она семьи! Или он…Просто разговорились…
- И больше вы ни разу не встречались?
- Ни разу
- Их счастье!
-???
- С нею поматросил бы, и бросил, а у него семья бы развалилась.
- Дурак вы, ваша светлость, и уши холодные.
- Ладно, скромняга, продолжай.
Акуба, аэропорт города Амман, являет собой замечательную иллюстрацию к «1000 и одной ночи». Архитектура, отделка, витражи всякие специфические, арабская вязь на стенах, … в общем, понимаешь, что ты именно в Аравии.
Виза о ту пору в Иорданию для нас, россиян, нужна не была. Говорю так, потому что потом, говорят, установили визовый режим. А тогда мы прилетели, оплатили по 15 динаров пошлины, и все, 2 недели можешь жить в замечательной стране!
- А динар, это сколько?
- Один иорданский динар где-то 1,3…1,35 амерского доллара. По покупательной способности внутри страны он равен где-то 5..6 грина у нас, а если по Штатам, то где-то вдвое превосходит.
- Так все серьезно?
- Тебя это удивляет?
- Да нет, не очень. Просто за державу обидно…
- Ну, это не ко мне. Итак, мы достаточно быстро прошли все формальности, и вышли из аэропорта. Нас встречали несколько русских – свита академика – и пара индусов. Индусы в Иордании занимаются тем же, чем у нас среднеазиатские гасты. Только все тихо и спокойно, поскольку тамошняя власть об интересах страны Иордании и ее народа пекутся больше, чем о так называемых «общецеловецких ценностях и не-человеческих правах». Индус или лаосец или пак, въезжая в страну, имеет четкое представление о рамках, в которых ему следует держаться. Нарушение влечет неотвратимое и жесткое наказание.
Итак, нас усадили в минивэн, и мы помчались по ночной Акубе, а вскоре и по ночной пустыне. Ехали примерно час, всё это время я слушал возгласы и вопросы, как там в Москве, да как там «у нас». Место, где это «у нас», ни разу названо не было. По разговорам было видно, что основная группа сидит в Аммане уже почти год. Серьезная заявка на успех – целая группа русских специалистов сидит в Аммане и что-то пытается толкнуть арабам! Ну ладно, подумал я, всему своё время. Наконец, мы оказались во дворе особняка, в котором нам предстояло жить.
Особняк был прямоугольной формы; крыша плоская. А зачем в пустыне покатая крыша, если ни дождей, ни тем более снега не предвидится? ... Нет, и снег, и дожди там бывают – пару месяцев в году. А поскольку вода в Иордании, как и в Эмиратах, стоит дороже бензина, то в случае дождя каждая капля воды заботливо собирается и сберегается в подземных накопителях. Такая вода используется для хозяйственных нужд и для полива газонов вокруг дома. С крыши трубы идут в эти накопители, и вся дождевая или талая вода стекает прямо туда.
Вокруг дома растет зеленая трава – газон. Его надо поливать каждый день, и если хотя бы раз не полить – вся трава выгорит, потому что температура днем не ниже 40 градусов. Солнечных дней в году - 340..350. Помимо газона, над входом установлена стойка с направляющими, увитыми виноградом. Чуть дальше – финиковое дерево, и за углом, напротив входа в наше крыло – персиковое.
За персиковым деревом установлена стальная сетка на толстых стальных столбах, за сеткой – загон для собак. Собаки, неизвестной мне породы, огромные и крайне злобные, их выпускают на ночь. Эти собаки признают только хозяина и его работника – непальца. Мы как-то попытались бросить им кусок мяса, но это настолько их озлобило, и они так стали кидаться на эту сетку, что мы раз и навсегда бросили попытки добиться расположения этих псов.
В нашем крыле, вход в которое был у персикового дерева, разместили меня, Юрика и Александра Борисовича. Мы с Юриком заняли бОльшую комнату из двух в этом крыле, Александр Борисович – меньшую. Все крыло состояло из этих двух комнат, санузла и холла с телевизором. Телевизор принимал только местные программы, кабель с тарелки к нам заведен не был, так что мы смотрели телевизор только в центральном холле, где жили остальные русские сотрудники на первом этаже; вход с парадной части здания.
Мы выгрузились из минивэна и прошли в центральный вход. Нас встретили сам Академик Сергей Борисович Меленков. Именно так он был мне представлен, и, когда я вышел из минивэна, он обнял меня и троекратно расцеловал в старорусском, так сказать, стиле. Было на крыльце также несколько русских членов «миссии»; а вот хозяин, Хилял Саид, в первый вечер к нам не выходил.
Из русских, кто нам был представлен в первый вечер, были трое научных сотрудников – Старков Николай Федорович, доктор физмат наук, Колесников Петр Васильевич, кандидат физмат наук и Моргулин Станислав Кондратьевич, тоже кандидат физмат наук – они на следующий день вылетели в Россию. За весь вечер ни один из них не промолвил ни слова, они только молча нас слушали и внимательно за нами наблюдали. За столом они пробыли не более часа, потом извинились и, сославшись на то, что надо готовиться к поездке, ушли. Остались: академик, его ассистентка Элина Николаевна, дама примерно лет 60...65, Юрий, Александр Борисович и некто Вячеслав Федорович, аспирант годов сорока, ну и я, ваш покорный слуга.
К середине застолья, когда публика несколько «оттаяла», я начал аккуратно интересоваться существом тех разработок и проектов, которые предстояло продвигать на арабский рынок. Мой вопрос поначалу вызвал резко негативную реакцию со стороны Александра Борисовича и аспиранта, но я пожал плечами и сказал, что если мне предстоит что-то переводить на эту тему,
то я хотя бы в общих чертах должен подготовиться, ведь в каждой узкопрофессиональной теме есть свои специфические термины и обороты, и для правильной передачи смысла темы …
Академик, который ни разу рюмочку не пропустил, к этому моменту «оттаял» больше всех, так что он повелительно махнул на «конспираторов», те тут же заткнулись, и Академик приступил к изложению существа своих открытий.
Кстати, хотелось бы немного сказать о самой атмосфере в русской «миссии». Все сотрудники миссии смотрели на Академика если не как на Бога, то уж как на мессию как минимум. А тот ходил вальяжно, смотрел на всех свысока, но не снисходительно, а как заботливый отец семейства смотрит на своих домочадцев. Ну прямо Троекуров из пушкинской «Капитанской дочки», но только эдакий Троекуров от науки! Например, еще во Франкфурте Александр Борисович поведал мне, что Академик категорически не приемлет табакокурения, и курильщики из числа миссии вынуждены курить в самых укромных местах, потом прятать окурки и жевать кто что, чтобы только запах курева перебить. Т.е. курить в миссии было категорически запрещено, и если кто попадался на курении, немедленно и безжалостно исключался из «ядра творческого коллектива», невзирая на былые заслуги, с немедленной отправкой на Родину. Единственный человек, кто позволял себе курить в присутствии академика, это был хозяин дома, Хилял. Он курил, и курил, разумеется, при Академике, причем, нисколько не обращая внимания на его к этому отношение. Правда, курил Хилял только во дворе, а в доме он не курил никогда, но это уже было дело его внутрисемейное дело, так сказать.
Хилял Саид, кстати, окончил МИСИ, поэтому по-русски говорил почти без акцента, имел русскую жену Елену, и двух дочек - очаровашек, которые воспитывались исключительно в русских традициях. Хилялу Саиду не только принадлежал дом, в котором мне предстояло жить и работать, но и он же был спонсором нашего Академика. Как потом рассказал мне сам Хилял, он приютил у себя Академика и его команду в надежде заполучить его открытия с целью их дальнейшей коммерциализации. Как они познакомились, кто их свёл – от ответа на этот вопрос Хилял тогда вежливо уклонился, а я больше спрашивать не стал – это было бы «не совсем правильно» с моей стороны.
Итак, я начал потихонечку наводить мосты к Академику и его работам. Я держался в том же стиле, что и представители миссии – смотрел на него с максимальным уважением и подобострастием, насколько это было возможно, ловил каждое слово. И вот уважаемый академик начал свою лекцию.
По его словам, он создал мощную интеллектуальную компанию единомышленников-ученых, способных мыслить дерзко, нестандартно, и это дало ему возможность сделать такой прорыв в науке, который коренным образом изменит ситуацию на планете в целом. А поскольку у нас в стране сейчас наука не в цене, он решил предложить свои разработки тем, кто сможет не только за них заплатить, но и сможет их внедрить не только ради собственной выгоды, но и во благо всего человечества, и так далее, и тому подобное.
Я терпеливо ждал и слушал.
Заявлено было несколько тем, каждая из которых была прорывной просто по определению.
1. Новый вид связи, при котором абоненту не только передавалось изображение и звук, но также запахи и вкусовые ощущения.
2. Использование нового вида энергии, точнее, неких полей. Некий новый генератор, который извлекает энергию из вакуума в неограниченных количествах при совершенно ничтожных габаритах этого устройства. Топлива или расходных материалов не требуется.
3. Принципиально новая методика работы с веществом с использованием этих новых полей, позволяющая, в том числе превращать одни элементы в другие. Иными словами, именно то, что алхимики называли трансмутацией элементов.
4. Работа с биополями живых существ, в том числе человека, с использованием опять же этого неизвестного поля. Позволяет за один сеанс устранить практически любое заболевание.
Перечисляя всю эту тематику своих работ, Академик пристально наблюдал за моей реакцией на то, что он говорил. Поскольку академику явно хотелось произвести на меня впечатление масштабностью и грандиозностью своих работ, я постарался доставить ему удовольствие, выражая умеренными возгласами и широко раскрытыми глазами всю глубину потрясения от услышанного, а сам напряженно раздумывал над тем, кто он такой, а главное, из какого НИИ или Лаборатории. И, разумеется, лихорадочно пытался вспомнить имена-отчества тех специалистов, о которых было известно, что их работы «на острие». Но что-то ничего путного на ум не приходило… К тому же, из того, что я знал, направления этих работ, как назло, даже чисто географически были разбросаны по всей стране и бывшему Союзу, так что «привязать» его к какому-то конкретному научному центру никак не удавалось. Надо было как-то «развести» его на такие детали, которые бы дали хоть какую-то первичную информацию. Но первые же мои наводящие вопросы были опять же восприняты в штыки его церберами, так что я благоразумно решил не искушать судьбу и работать впредь по принципу «курочка по зернышку». Тем более что именно в этот момент Александра Борисович высказал в мой адрес прямую угрозу на тему «засланных казачков», место которым на кладбище, что еще больше укрепило меня в мысли, что терпение и труд… и т.д.
Я изобразил на своём лице выражение что-то вроде «принято к сведению», и стал раздумывать о том, как бы решить эту свою задачу посредством подбора английских синонимов для тех слов и выражений, которые мне предстояло переводить. С чего начать лучше всего?
Анализируя перечисленные академиком направления его работ, я подумал о том, что как ни странно, начинать лучше всего с последней темы.
- А почему «как ни странно»? И вообще, почему именно с последней?
- Понимаешь, Олег, я по первой своей жизни электронщик. Начни я с темы этой новой связи, непременно скатился бы на профессиональные связные моменты, но, по крайней мере, именно этого допускать именно в тот момент было нельзя, потому что Александр Борисович прямо-таки кипел от ненависти ко мне, и его подозрения насчет «засланного казачка» тут же выросли бы до небес, а академика я еще не обаял, так чего на рожон лезть??
По второй теме я не был так уж «на коне», но всё, что я знал по этому направлению, было из наших источников, так что в случае чего сослаться на открытые источники я бы никак не смог. Самым щекотливым было то, что я не знал, были ли они вообще, эти самые публикации в открытых источниках!
Третья тема была самой «скользкой», потому что это было крамолой с точки зрения официальной науки. С другой стороны, то представление о незыблемости химических элементов, которое царило до недавнего времени в официальной науке, уже рушилось. Не только из-за атомного синтеза или распада, но главным образом и потому, что биологи обнаружили такие факты, когда в процессе жизнедеятельности растений элементный состав тканей растений необъяснимо изменяется, с точки зрения классической официальной химии. Но опять же, я здесь «плавал», ни имен, ни названий работающих по этой тематике контор просто не помнил, так что вдаваться в детали здесь было бесперспективно.
А вот как раз по работе с биополями я мог «поучаствовать». Во-первых, я помнил об огромной статье в Комсомолке в начале 70-х, там речь шла об одном этническом китайце, который, применяя старинную технику Чжешу, скрещивал совершенно разнородные виды растений – огурцы и помидоры, например. Далее, была статья о работах одного чеха, который добывался того же, причем даже с животными. Ну, и наконец, в клубе им. Дзержинского однажды была 4-х часовая лекция Генриха Наумова – был такой ученый, всерьез работавший по теме экстрасенсорики и эзотерики. Кстати, его потом через несколько лет нашли убитым; он был одним из тех наших ученых, которых одно время систематически «выбивали». Так вот, он показывал фильм про этого чеха, так что тут я был «на коне». Про фильм, конечно, говорить не стоило, учитывая, где именно его видел, но фактура была вполне подходящая.
- А за что этот Александр тебя возненавидел?
- Ну, во-первых, я его резко одернул тогда, дома у себя, когда он допытывался у меня насчет моего английского, а когда мы приехали, мне в первые же минуты предложили просмотреть переписку миссии с потенциальными купцами. У них там никак не получалось наладить конструктивный диалог между собой. Я тогда просто не смог сдержать саркастической улыбки, читая английские тексты с «новгородским акцентом». Оказывается, это были творения как раз Александра Борисовича. Достаточно?
- Нет вопросов! – хмыкнул Олег, - Продолжай! Хотя постой, а что, Михаил Александрович тебе никаких предварительных инструкций и указаний не давал?
-Ну, некий аналитический обзор по наиболее интересующим темам для инослужб, в том числе ближневосточных, я просмотрел, разумеется. Но поскольку на момент моего отбытия ничего конкретного о фигурантах выяснить не удалось - просто не успели - то и никаких конкретных указивок не было. Ведь Иордания — это такой перевалочный пункт для многих разведок, и предугадать, за чем именно идет охота, было просто нереально. Были предположения, что интересуют работы по четых-фтористому урану, например, но чтобы такое…
- Ну хорошо, и что же было потом?
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НЕКОТОРЫЕ ТЕХНИЧЕСКИЕ ДЕТАЛИ
- Я стал играть под эдакого любителя киножурнала «Хочу всё знать», под лоха, короче. Иными словами, с гордостью продемонстрировал своё «знание» темы, старательно пересказывая содержание статей в Комсомолке, рассуждая о возможных механизмах этого феномена, при этом внимательно наблюдая за реакцией академика.
Реакция, увы, была просто «нулевая». Он меня слушал, снисходительно улыбаясь, и никак мои слова не комментировал.
Я не мог так просто «оставить» тему биополей, поскольку, во-первых, тема на самом деле была, да и остаётся до сих пор, «на острие». Мне очень хотелось нащупать, с чем именно он работал. И ты знаешь – получилось!! Когда я стал говорить о ферритовых концентраторах, он оживился настолько, что невольно один раз меня поправил, когда я «оговорился». Я внутренне ликовал – одно попадание уже есть! Причем церберы этот момент совершенно не отследили, к моему вящему удовольствию.
- Какие концентраторы?...
- Ферритовые. Смотри, есть такой материал – феррит. Применяется в радиотехнике. Вот, скажем, у тебя транзисторный радиоприёмник, так вот у него для приема ДВ и СВ диапазона используется именно ферритовая антенна – катушка наматывается на ферритовый стержень, который, если говорить примитивно, усиливает принимаемый сигнал. По сути, ферритовый стержень сам по себе в данном случае является тоже концентратором своего рода. Но там речь шла об изделиях с достаточно сложной конфигурацией.
- И что тебе это дало?
- Мне это дало то, что он меня поправил именно в оговорке с маркой феррита, а это означает, что он указал мне, какая именно в его теме рабочая частота. Полдела!!
- Хитрый ты…
- Ну да, ну да… оставалось, зная диапазон частот, просто вычислить, о каком НИИ идёт речь. Круг сузился до 3…5 контор.
- Ты это серьезно?? – Олег искренне рассмеялся.
- Абсольман! Просто поверь мне – всё, что для спецов осталось – дело техники. Найти, кто из потребителей феррита заказывает время от времени изделия с нестандартным профилем. Понимаешь, феррит - это такой материал, что изделие из него надо заказывать у производителя. Это не кусок двутавра или арматуры, который ты себе можешь, грубо говоря, на коленке отрезать, сколько тебе надо.
- Ну, если так, то тогда... Верю!! Верю, что понял насчет частоты. А вот правда ли, что биополе – это серьезно? Как-то всё… Разоблачения всякие кругом, что, мол, чепуха это.
- Видишь ли, смотря, что под этим понимать. В данном конкретном случае речь идёт о совершенно новом направлении, в котором пока только научные исследования, практического применения вроде бы и нет. С другой стороны, результаты обнадёживающие, так что, во что и как это выльется, пока трудно сказать, но то, что выльется – безусловно.
Кстати, из той же оперы: ты, может быть, помнишь, пару лет тому в Тбилиси американцы при разгоне демонстрации оппозиции применили некое волновое средство? Люди теряли память, оказывались в незнакомом месте и не помнили, как туда попали. Слышали какие-то голоса, куда-то потом звонили по незнакомому им вроде бы телефону, что-то говорили, а потом выяснилось, что у всех этих невольных подопытных кроликов телефонный номер, куда они звонили, был один и тот же. Слышал об этом? По телевизору показывали мельком.
- А почему ты говоришь, что это из той же оперы? Вроде бы речь шла о скрещивании разнотипных животных? При чем здесь вообще инцидент в Тбилиси??
Было явно видно, что Олег как-то напрягся при упоминании о тбилисском инциденте. Александр понимал, что спрашивать Олега ни о чем не стоит, захочет – сам скажет. Поэтому он просто продолжил свои рассуждения:
- Я понимаю вашу реакцию, уважаемый. Ты думаешь, что в Тбилиси было испытание психотроники, и что это совершенно другое дело. Так вот, не другое. И психотроника, и работы чеха, китайца и нашего академика суть работы по влиянию неких, в данном случае электромагнитных, полей не только на биологию живого вообще, но и на психику человека в частности. Весь вопрос в частоте, уровне поля и параметрах модуляции сигнала.
- Это дело надо перекурить! – со вздохом произнес Олег, и они вышли на лоджию. Александр отчетливо понимал, что тяжелый вздох Олега был связан отнюдь не размышлениями о технической стороне дела. Что-то другое всколыхнулось в его памяти, что-то, что пересекалось с рассказом самого Александра.
Выйдя на балкон, Олег достал сигарету, прикурил, затянулся, и повернулся к Александру:
- Может ли быть так, что тбилисская психотроника и работы твоего академика – это одно и то же?
- Вполне. Во всяком случае, и то, и другое работает по одному и тому же принципу, в одном и том же частотном диапазоне.
- Это по телевизору сказали?
- Что сказали?
- Что частота та же самая?
- Нет, я видел излучатели, там все стало сразу ясно.
- А ты что, по внешнему виду излучателя можешь определить частоту?
- А ты можешь по внешнему виду орудуя определить, что это за пушка или гаубица, какого она калибра? Вот и я по внешнему виду антенны могу сказать, в каком она диапазоне работает.
- А академик твой продал тогда арабам, или еще кому, свои наработки?
- Сие неведомо. Во всяком случае, мне. А что ты так напрягся? Чую я, работал по Тбилиси, нет?
- Ты лучше расскажи, что и как там было, да поподробней, по возможности. А то я картинки южные посмотрел – красиво, а тут вон оно как!!
- И как же?
- Рассказывай, давай! – расхохотался Олег. – Я инфу от своих не скрываю, перетрём потом!
- Ладно, убедил. На чем я остановился там?... Ага, академик мне «подсказал» частоту, и я стал соображать, как «разводить» его дальше. Но все мои попытки тогда, в первый вечер знакомства, ни к чему не привели. Смотрел он на меня благожелательно, кивал, но ни слова больше по теме не сказал, на мои ловушки не клевал. Так что тему пришлось менять, чтобы церберы не насторожились. Хотя меня жгуче интересовал вопрос, как и чем он модулировал свою несущую частоту.
- То есть?
- Ну, вот ты радио слушаешь, так вот та программа, песня там или речь, которую ты слышишь, она должна быть наложена, грубо говоря, на несущий радиосигнал. Вот этот процесс наложения информации на частоту радиосигнала и называется модуляцией.
- А это вообще проблема?
- Не проблема для радио- или телепередач. Там модулируется под конкретный радио- или телеприемник, который «знает», как сигнал демодулировать. А с человеком – я лично смутно только предполагаю, как именно надо модулировать сигнал, чтобы человеческий мозг или тело этот сигнал «восприняли» и в итоге, чтобы сигнал сработал, это понятно?
- Да, понятно.
- А вот академик, или те же амерцы, кто тбилисскую аппаратуру мастырил, знают эти параметры. Сам ли академик в результате опытов нащупал их, а потом их продал кому-то, сами ли амерцы нашли, это уже вопрос второй.
- Для тебя второй, а для нас – это вообще не вопрос. Амерцам кто-то это все продал, причем исходные документы, по которым амерцы работали, были на русском.
- ???? И что, по исходникам нельзя было установить, кто автор??
- Во-первых, русский текст, который нам удалось достать, был уже обезличен, и тут что ушло, то ушло. Проблема, на самом деле, в том, что амерцам регулярно поступают уточнения и результаты последних работ. Апгрэйд, говоря по-аглицки. И не спрашивай ничего – по исходникам идентифицировать источник не удается.
-А вы тоже получаете этот же апгрэйд?
Олег вместо ответа уставился на Александра тяжелым взглядом, помолчал немного, потом продолжил:
- Скорее всего, то, что мы называем исходниками, форматируется на месте, до отправки заокеанским заказчикам. В этом вся проблема – никто лучше разработчика не спрячет концы, ты же понимаешь.
- Что да, то да….
- Ну хорошо, а ты можешь сказать, на какой стадии пиндосы и на какой наши? И те наши, кто на державу работает, и те, кто на пиндосов? - спросил Александр.
- Хороший вопрос! Американцы пытаются разработать железо и софт для дистанционного управления спецподразделениями, работающими в глубоком тылу по типу зомби. Тут они также вплетают еще нацистские разработки по подготовке «неубиваемых» солдат.
- Имеешь ввиду подразделение USAT?
- A откуда ты, и что именно знаешь про USAT?
- Исключительно из открытой печати.
- Что же ты нарыл в открытой печати?
- Во-первых, специально я ничего не рыл, просто обращал внимание на те моменты, которые ложились в русло того, что я уже знал.
- Ну, пусть. И все же, как выглядит картина, по-твоему?
- Выглядит очень интригующе. Американцы превращают людей, вступающих в частные охранные фирмы, в суперменов. Меняется структура тканей, прежде всего мышечных, так что они становятся сильнее в десятки раз, многократно повышается выживаемость этих людей. Строение тела также изменяется. Жизненно важные органы прикрыты костными пластинами, некоторые органы дублированы.
- Ты сам-то в это веришь?
- Вера – дело индивидуально-личное, так сказать. Когда об одном и том же получаешь инфу из двух более или менее правдивых источников, вера плавно перетекает в состояние рабочей «информации к размышлению», а когда появляется реальная фактура, это уже факт и\или проблема.
- Ну хорошо, не будем касаться костных пластин, лично я в это просто НЕ ВЕРЮ, особенно в дублирование органов, а вот как насчет физической силы и её кратного увеличения?
- Тебе-то зачем силу увеличивать, уж с этим у тебя…
- Я серьезно говорю.
- Я тоже. Слышал про J5GUX?
- Напомни.
- Гормональный препарат, искусственно снимающий природный блок на расход жизненных сил. Человек в состоянии стресса иногда творит такое, чего в повседневной жизни никогда бы не смог сделать. Стероиды и анаболики позволяют превратить тело спортсмена в супера за очень короткий срок, и многие из них запрещены, помнишь все эти скандалы в большом спорте? А вот этот препарат еще и выключает «защиту от перегрузок».
- А при чем здесь вообще всё это и работы твоего академика из Аммана? Если кости и органы, то это вообще хирургия, та или иная, если препараты, то опять же совсем не работа с биополями. Или ты мне просто голову морочишь? - хмыкнул Олег.
- Это ты мне тут голову морочишь. Ты же сам сказал про использование нацистских разработок в этом направлении, да еще и про специфическую «дальнюю связь» говорил! Или тему так хорошо знаешь, что просто неинтересно?
- Ладно, не пыли. Ты имеешь ввиду Blackwater?
- Не знаю, как с Blackwater, но там упоминалась другая компания – USAT. Это акционерная компания, 75% акций принадлежит Saham Johns Ltd – фирма, созданная ЦРУ для финансирования некоторых своих операций. Остальные 25% акций принадлежат государству напрямую. Компания участвовала во всех крупных операциях американских войск, в том числе и в Ираке в 2003г.
- И это все из открытых источников?
- В том числе. Конкретно некто Этьен Кассе упоминал об этой компании. А что ты слышал о ней?
- Слышал, не слышал … Любит тебя Михсаныч, любит, раз ты до сих пор доступ к спецматериалам имеешь! – Олег зыркнул на Александра, и было в этом взгляде и восхищение, но была и известная доля зависти, правда белой зависти, доброй.
- Да при чем здесь Михсаныч и его ко мне любовь, как ты говоришь!! Русским языком сказал: из книг Этьена Кассе!!
- Да, конечно, запомнил бы ты так подробно, о чём пишет этот Кассе, если бы ты эту инфу от него первого получил, как же! Наверняка подумал бы, что тема высосана была из пальца!!
- Ну, пишет же, тем не менее, он ведь тоже где-то нарыл, - хмыкнул Александр.
- Нарыл – и молодец, что нарыл. Давай ближе к телу, как говорится. При чем здесь это и что там с академиком, он-то чем занимался и что продавал, а главное, что именно он им продал, падла вербованная!!
- Понял тебя. Давай расставим акценты и приоритеты. Смотри, нас по определению интересует тот аспект его работ, который может иметь двойное или чисто военное применение, так?
- Так, разумеется.
- Теперь смотри, этот кадр работал с переносом «генной» информации одного живого объекта на другой живой объект. Слово «генный» здесь мы применяем чисто условно, потому как обычно под этим подразумевается генная инженерия, которой здесь и не пахнет.
- Понятно, понятно.
- Да ни черта тебе не понятно, раз ты такие вопросы задаешь! Смотри, если в USAT на самом деле появились бойцы с костяными пластинами над печенью, ну или там, над почками, можно ли этого достичь, используя современный уровень официальной хирургии? НЕТ!!! А вот г-н академик, а до него чех, а до него или одновременно китаец, выращивали растения, которые условно были помидорами, но которые при этом стелились, как стелется огурец, плоды были продолговатые и с шипами, как у огурца, а по вкусу…
- Ага, въехал!! То есть если эту же методу применить к человеку, и заставить его вырастить в своем теле панцирь, как у черепахи, или кого там они брали за исходную матрицу, это ты хочешь сказать?
- Молодец, возьми с полки пирожок.
- Ну и что же в этом плане сотворил академик?
- Академик так и не раскололся. Он смотрел снисходительно-ласково, в детали не вдавался, но из его реплик было ясно, что он глубоко в теме. Во-первых, рабочие частоты, во-вторых, профессиональное описание наблюдаемых эффектов и текущих проблем при решении задач. Да и сама постановка задач говорит о многом.
- Скажи, а ты-то откуда всё-таки так хорошо знал тему? Я понимаю, что сейчас, по возвращению, ты изучил вопрос, а тогда? Если не ошибаюсь, ты понятия не имел, о каких разработках шла речь, верно? По крайней мере, ты так говорил. А тогда как ты мог оценить, в теме фигурант или нет?
- Прежде всего, меня эта тема всегда интересовала, что-то я делал сам в свое время.
- Ты?? Это как?
- Давно это было, это еще когда я был молодым специалистом, вышедшим из своего первого ВУЗа. Когда пришел работать инженером по распределению, первые двадцать дней мне вообще не давали никакого задания. Вообще! Приходить на работу надо было строго в назначенное время, уйти раньше нельзя ни на минуту. Но делать просто НЕЧЕГО! Я тихо выл в душе от безделья, потому что до этого у меня каждая минута была расписана, темпоритм жизненный был высокий, и вот так сразу принять, что можно 8 часов в день просто выкинуть из жизни, для меня было просто немыслимо. Я сидел в отделе и тихо зверел. На второй день своей трудовой деятельности я стал обходить сначала свой отдел, потом соседние отделы и лаборатории. Это – не возбранялось. Покидать территорию организации было нельзя, а так – пожалуйста.
Выяснилось, что помимо всего прочего, мы занимаемся и вопросами жизнеобеспечения летчиков и космонавтов. Поскольку у меня была неплохая математическая подготовка – мы, наш ВУЗ, по математике уступали, если уступали, только МГУ и МИФИ – я стал интересен людям, кто эти темы вёл. Пару раз дал дельные советы, как обсчитать, пару раз – как формализовать задачу, и вроде как уже почти свой. По крайней мере, меня не гнали и материалы от меня не прятали. Изучая их материалы, я иногда спрашивал, а почему на основании вот этих исследований, вот этих материалов не сделать то-то и то-то? Вот, у вас, ребята, материалы института медико-биологических проблем, а вот ваши наработки, если соединить вот это с этим, то можно в принципе получить то-то, например. Ответ обычно сводился к тому, что вот именно этого в ТЗ или техпромфинплане нет, а значит и не дадут делать, а надо вот то сдать к сроку, а Заказчик шутить не будет.
Короче, в какой-то момент мне пришла в голову одна идейка. Проверку моей правоты можно было сделать, изготовив макетный образец, благо с материалами и комплектующими там проблемы не было никакой. Макет был собран достаточно неплохой, и вскоре после наладки и регулировки он полностью оправдал моё предположение на его счет.
Я отправился в БРИЗ (Бюро Рационализации и Изобретений) и написал заявку на изобретение устройства, которое может с расстояния в несколько десятков метров достаточно быстро рассеять любую толпу народа. Женщина, принимая заявку, поинтересовалась, по какому изделию или теме регистрировать мою заявку? Я пожал плечами: «По обороноспособности страны». Молодой же был, наглый! Она хмыкнула, спросила про принцип работы моего творения, на что я ей с важным видом ответил, что, если есть макетный или опытный образец, эту графу в заявке можно не заполнять. Она еще раз мне улыбнулась, дала квиток, что заявка принята к рассмотрению, и посоветовала сразу же сообщить руководству отдела, что заявка принята – отделам за простую подачу заявки сотрудником начислялись баллы в соревновании, а баллы - это премии.
Через пару дней меня вызвало руководство отдела и начало мягко песочить за то, что я не занимаюсь своими прямыми служебными обязанностями, а бегаю по чужим отделам и там работаю, хотя ни поручения такого, ни разрешения мне никто не давал.
Я же говорю, что был молодым и наглым, ну а где-то и зеленым, потому что не нашел ничего лучше, как сказать, что с момента моего появления в отделе мне никто никакого задания не давал, служебные обязанности мои никак не обозначены, что мне скучно, вот и хожу по лабораториям. Прихожу вовремя, ухожу тоже, на обед и с обеда тоже вовремя, какие ко мне претензии??
Я часто вспоминаю, с какой доброй улыбкой, которую они старались спрятать, смотрели на меня начальник отдела и его зам. Их моя непосредственность и наивность явно забавляла. С другой стороны, песочить надо было не за прогулы, не за пьянство там какое, а за чрезмерное усердие, что было, скажем так, нетипично. Да и бризанул я как раз вовремя, у отдела с баллами был некоторый напряг, а тут я с 20 баллами как с куста!
БРИЗАНУЛ - от БРИЗ (Бюро Рационализации и Изобретений)
Короче, попросили рассказать, как и что я изобрел – ведь не рацуху (рацпредложение – авт) же подал, а на цельное изобретение замахнулся! Я отвечаю, что некое изделие, которое позволяет разогнать любую толпу за минуту – две. Начальник отдела посмотрел на меня удивленно и спросил, а зачем и кому это надо??? Тогда ведь дерьмократии не было, и о том, чтобы набралась целая толпа недовольных чем-то или кем-то, мы тогда только в газетах читали в разделах «их нравы».
Ну, я и отвечаю, что если такого рода устройства разместить вдоль советско-китайской границы, проблема неожиданного похода пришедших «сдаваться» китайцев будет решена. Они спросили, каков принцип действия. Я ответил, что это потом, главное, есть рабочий макет, работу которого я могу им продемонстрировать. И мы пошли в нашу лабораторию, где у меня уже было «неофициальное» рабочее место.
Придя на место, я достал свой прибор и поставил его на окно, направив излучатель на внутренний дворик, где в небольшом палисаднике было оборудовано место для курения. Как раз было время обеда, и народ из цехов опытного производства вышел перекурить, примерно 15-20 человек. Я и говорю, что вот, мол, смотрите, сейчас обед, до конца обеда осталось где-то минут 30-35. Этих людей оттуда палкой не выгонишь, пока обед не кончится, так? А теперь смотрите! – и я нажимаю кнопку ВКЛ на панели прибора. Народ начинает расходиться кто куда, и менее чем через пять минут вокруг курилки никого не было.
Я посмотрел на моих руководителей, они на меня. После непродолжительной паузы они попросили выключить прибор – и через минут десять в курилке опять была толпа народу. Было еще два включения прибора, и каждый раз толпа рассасывалась. Мои начальники пожали плечами, я поставил своё изделие обратно в шкаф, мы распрощались с моими друзьями из лаборатории и вернулись в наш отдел. К вечеру ближе меня опять вызвали к начальнику отдела, и тот сообщил мне, что в пятницу мой прибор будет смотреть очень представительная комиссия.
Весь следующий день я в приподнятом настроении «вылизывал» своё детище, чтобы оно не подкачало, чтобы выглядел прибор более-менее сносно. Мои друзья, в чьей лаборатории я все это сварганил, улыбались и посмеивались, глядя на мою суету.
И вот наступила пятница. Меня опять вызвали к начальнику в кабинет, там было несколько человек достаточно представительного вида. Начальник отдела встал, представил меня, сказал что-то вроде того, что я был прикомандирован в помощь к соседнему отделу, и там я, под руководством старших товарищей собрал некое устройство, которое сейчас будет продемонстрировано товарищам. Надо ли говорить, что слова о «прикомандировании» вызвали у меня такое удивление, что если бы не знаки, которые мне подавал со страшной миной из-за спин членов комиссии заместитель начальника отдела, я бы точно бросил бы какую-нибудь реплику или какой-нибудь «уточняющий» вопрос!
Смотреть мой прибор пришли мой начальник отдела вместе с моим начальником лаборатории, руководитель комплекса, наш опер, который курировал наш институт, а также два товарища из Оборонного Отдела МГК партии. Кстати, с одним из них я чисто случайно встретился где-то с год назад у него в офисе, он сейчас большой бизнесмен, свой фонд имеется, депутат - в общем, упакован товарищ.
«Показательные выступления» прошли на ура, всё прошло точно так же, как и в первый раз. Товарищи из Оборонного Отдела смотрели на меня молча, с уважением. Ждали, что скажут «местные» специалисты.
Первым решил показать эрудицию наш опер, Олег Черноволов. Лучше бы он этого не делал!
Кашлянув, чтобы привлечь к себе внимание, он произнес что-то вроде «понятное дело, работа с инфразвуком, ничего нового». Я немедленно и с максимальной долей сарказма парировал, что надо бы хоть немного думать сначала, а потом уже говорить, чтобы не попасть впросак. Инфразвук имеет частоту 6…7 Герц, соответственно четвертьволновой диполь должен быть 85 метров, да и то если только два диполя, то затухание в поперечном сечении будет не более 15 децибел, а мы тут стоим рядом с прибором длиной в 40 см, и нисколько не собираемся разбегаться при его работе. При том, что люди на дистанции пару сотен метров «чувствуют» его работу на раз, что называется. Так о каком инфразвуке может идти речь???
Возникла неловкая пауза. Конечно, я был молодой, наглый, и задавать мне вопросы после такой эскапады никто не спешил.
Наконец начальник моего отдела спросил в лоб, каков принцип работы прибора? Я ответил, что прибор работает от сети, потребляет около 40 Ватт, дальность как минимум двести метров, что видно по результатам испытаний.
После того, как этот вопрос был повторен в нескольких вариациях с одним и тем же ответом, один из представителей МГК спросил меня в лоб, чего я добиваюсь? Я ответил четко и прямо – хочу защититься. Он помолчал некоторое время, разглядывая меня испытывающим взглядом, и наконец произнес:
- А что в вашей организации думают по этому поводу?
- А он у нас работает без году неделя, молодой специалист, пусть сначала проявит себя – ответил начальник моей лаборатории.
- Что скажете? – усмехнулся Представитель, повернувшись в мою сторону.
- А что мне говорить? Вот прибор, вот я. Когда я заикнулся тут на предмет защиты диссертации, мне открытым текстом было сказано, что если есть хорошая тема, то можно конечно, но сначала в порядке очереди пусть защитятся те, кто уже давно работает – читай чьи-то детки – а потом уже, МОЖЕТ БЫТЬ, и ты сможешь…
- И что же ты ответил на это? – Представителя мой ответ явно развеселил.
- Я ответил, что на Родину работать я готов, а вот на деток чьих-то работать не буду никогда.
Представитель с широкой улыбкой повернулся в сторону моих начальников, но те вроде как случайно смотрели в сторону.
- Спасибо, товарищи, любопытный прибор был нам сегодня продемонстрирован, принимайте решение. Мы в свою очередь доложим о том, что мы здесь видели. Протоколы…
- Протоколы испытаний будут готовы в течение получаса, а сейчас пойдемте обедать – сказал руководитель комплекса.
Мне как-то не понравились те взгляды и перемигивания, которыми они обменивались между собой, так что я обедать не пошел, а направился к химикам.
Взял у них кое-чего кое-сколько, приготовил смесь, зажигалку, и разместил внутри прибора.
- А чего ты приготовил-то? – Олег прищурил глаза и смотрел с явным интересом.
- Термит. Это смесь окиси железа с алюминиевой пудрой. При горении, точнее, реакции восстановления железа путем окисления алюминия, дает температуру до 2 тыс градусов. До революции с его помощью рельсы сваривали. Его главное поджечь, а уж он даст жару.
- И что, не зря заложил огненный фугас?
- Нет, не зря. Задумка была такая, что если кто попытается снять боковую стенку прибора, термит тут же загорится. Так и произошло. Когда я в понедельник пришел на работу, меня прямо на проходной остановили, отобрали пропуск и в сопровождении спецохраны повели в лабораторию, где я прибор оставил. Там были все те же, один из представителей Оборонного Отдела МГК, плюс начальник охраны, плюс СпецПожОхрана.
Когда я вошел в лабораторию, то увидел следующую картину на «моём» монтажном столе красовалась аккуратная дыра с обугленными краями в самом центре столешницы, под столом чёрная куча чего-то горелого и потеки металла.
И вот вся эта толпа народу начала орать на меня, что вот, мол, диверсия на оборонном предприятии, что дурь еще не вышла, молоко на губах не обсохло… ну, в общем, как обычно. Я стоял и слушал, ждал, когда выговорятся.
Наконец, мужички орать устали и потребовали от меня объяснений. Я пожал плечами: «А что тут произошло-то?» Ор поднялся опять, но на этот раз стих через пару минут. Начальник «той» лаборатории посмотрел на меня насколько можно сердито и спросил, что я могу сказать по поводу произошедшего.
- А что вы все от меня хотите услышать, я не пойму. Что здесь за пожар был и когда?
- Стол – твой??? – заорал начальник спец охраны.
- В некотором смысле мой.
- А почему тогда он сгорел – задыхался от ярости этот гусь.
- Честно? – спросил я с наивным выражением лица.
- Он еще спрашивает…издевается…щенок….в СИЗО его… - ну и т.д. и т.п. – КОНЕЧНО ЧЕСТНО!! И как на духу!!!
- Если честно – то ХРЕН ЕГО ЗНАЕТ, что здесь У ВАС произошло.
- Пожар был, еле потушили!!! - заорал пожарник.
Я невольно улыбнулся. Потушили они!!! Пока вся смесь не прореагирует, потушишь ты ее, как же!!
Видя, что эти петухи еще не въехали, как они попали, я поднял руку, приостановив их никчемное словоизвержение, и с отстраненным выражением на лице продолжил лениво-безразличным голосом:
- Судари мои, я молодой специалист, у меня обычный пропуск без каких бы то ни было дополнительных отметок. А это значит, что войти в проходную я могу только с 8 утра и до 8.25, а выйти за территорию только с 17 до 17.30. Покидая лабораторию, мы сдаем рабочее место начальнику, он проверяет, все ли электрооборудование отключено, затем мы выходим, он совместно с вашим – я кивнул на нач. спецохраны – сотрудником закрывает и опечатывает лабораторию, и граждане довольные расходятся по домам. Я правильно излагаю?
- Ну, …. Да, правильно – вздохнул нач охраны
- Вот! А пожар, вы говорите, произошел вчера, в воскресенье? Мне, чтобы попасть в лабораторию во внеурочное или сверхурочное время, надо иметь спецпропуск, которая оформляется начальником отдела через канцелярию и опять же через спец. охрану. Мне такой документ на это воскресенье оформлялся? Нет! А значит, проникнуть на территорию я не мог. И кто тут и что колдовал на МОЕМ рабочем столе – это надо у вас спросить, уважаемые товарищи. Кстати, - повернулся я к начальнику лаборатории «той» лаборатории, - надо бы провести комиссионную проверку, не пропало ли чего, а то вон шкаф с комплектующими и материалами открыт, кто знает, что там взяли, а отвечать-то кто будет??
- Там ничего не пропало!, - вмешался начальник охраны и осекся, перехватив мой ехидный взгляд.
Я даже не стал спрашивать, почему он так в этом уверен, а просто разглядывал старших товарищей с победным ехидством. Конечно, всем было ясно, что первый тур они тупо проиграли – взять меня на арапа не удалось. Тогда ко мне шагнул Представитель Оборонного Отдела МГК и спросил:
- Ну а сами-то вы как полагаете, что здесь могло гореть?
- Понятия не имею.
- А ваш прибор, который мы смотрели в пятницу, мог быть причиной такого возгорания?
- Не должен, вообще-то.
Он явно ждал, что я спрошу про своё изделие, но я благоразумно молчал. Пришлось ему делать следующие шаги.
- Скажите, а можем мы сейчас посмотреть на ваш прибор? – при этих его словах некоторые товарищи нервно шевельнулись, что доставило мне просто-таки неописуемое удовольствие.
- Ну а почему же нет, давайте посмотрим! Он в шкафу.
Товарищи с неохотой подошли к шкафу, приоткрыли пошире дверцу шкафа, и, не глядя внутрь, сообщили, что прибора там нет.
- Должен быть, я его туда ставил! – изобразил я наивную непоколебимую уверенность в том, что каждая вещь должна быть там, куда её определили.
- Да нет его здесь. Может, это он сгорел?
Я подошел к шкафу, заглянул вовнутрь, развел руками и подтвердил: «Да, действительно, его тут нет»
- Видимо, именно ваш прибор все-таки был причиной пожара. Как вы думаете, могло это иметь место?
- Ну, раз его нет, значит, так оно и было, - вздохнул я.
- То есть конструкция прибора является столь пожароопасной?
- Да нет, ничего там взрыво- или пожароопасного нет.
- Ну а если нет, и самого прибора нет, значит, его кто-то сжег принудительно, верно? А иначе как мог возникнуть такой сильный пожар?
- Наверное, вы правы, прибор был целенаправленно сожжен. Надо спросить спецохрану, кого они запускали в лабораторию в эти выходные, и кто доставал прибор. Смотрите, на двери в лабораторию нет следов взлома, значит охрана в теме!
Я смотрел на Представителя чистыми правдивыми глазами, в то время как начальник охраны выскочил их комнаты как ошпаренный, чтобы не броситься на меня с кулаками. Я ему почему-то явно не нравился!
- Целенаправленно сожжен, - задумчиво повторил Представитель, - А кто бы это мог быть? Кому может быть интересно сжечь ваш прибор?
- Тому, кто не заинтересован в повышении обороноспособности страны.
Представитель смотрел на меня с нескрываемым интересом, я явно ему нравился. В отличие от некоторых местных товарищей, так скажем. Те явно чувствовали себя не в своей тарелке, и похоже, готовы были мне набить морду «за все хорошее»! Возникла неловкая пауза. Наконец Представитель поднял руку и сказал:
- Ладно, товарищи, я полагаю, вы тут разберетесь, что и как, а вас, молодой человек, вместе с вашими руководителями, мы ждем у себя с докладом. И по прибору нашего юного дарования, и по инциденту, который здесь произошел в выходные. Вредительство, как утверждает этот молодой человек! Всего хорошего всем, до встречи!
Мы несколько раз ездили на прием в этот самый оборонный отдел, но идею прибора я им так и не отдал. На прямое распоряжение о приеме меня и моих друзей в аспирантуру и создание лаборатории для нашего творческого коллектива, руководство ставило условием включения в состав группы своих чад. Ни я, ни мои друзья на это категорически не соглашались, так все это и умерло тихо-тихо. Единственным плюсом для меня во всей этой истории было то, что меня в итоге просто перевели в тот отдел, где я сделал этот прибор. Но занимался я там исключительно тематикой отдела, и никаких художеств с моей стороны больше не было.
Олег с минуту глядел на Александра молча, потом выдавил:
- Ты хочешь сказать, что стоял у истоков психотронного оружия?
Александр выпучил глаза:
- Какие истоки, какого оружия, ты что??!
- Ну ты сам же сказал, что имел отношение!
- Слушай…я имел ввиду, что просто немного представляю, о чем речь, поэтому смог поддержать разговор с академиком. Вот что я имел ввиду.
- Нет, ты тут попытался изобразить непризнанного гения, так что не кривляйся, я правильно понял. Жалеешь, что не дали развернуться, что не дали защититься. Хотя, если то, что ты говоришь, правда, защитился бы, как два пальца об асфальт.
- Ни черта ты не понял. То, что я смог сделать ту машинку, это просто везение на тот момент. Потому что будь ты хоть семи пядей во лбу, без научных данных по жизнеобеспечению ни черта бы я не сделал. Я просто применил то, что люди наработали без меня. Моя роль была всего лишь в том, что я обработал некоторые данные и вычленил оттуда то, что мне было надо. И сделал устройство-симулятор, соответствующим образом влияющее на человека. Это чисто техническая работа, не требовавшая особого ума. Просто надо было увидеть в этих таблицах и графиках те самые закономерности, и их повторить. Всё! Математика и специальность – обсчитать ЧУЖИЕ результаты, а потом построить функцию, в смысле параметры сигнала, ну и сделать генератор этого сигнала – это не есть открытие. На изобретение потянет, потому что на стыке совершенно разных дисциплин, но не более того.
Кстати, если ты слышал про Никифорова А.Е., я с ним познакомился случайно в начале нулевых. Так вот он сделал машинку, которая лечила такие вещи, за которые официальная медицина не берется. Мы с ним, когда стали на эту тему говорить, то поняли друг друга с полуслова, потому что и его, и моя машинки работали на одном и том же принципе.
- Не слышал я о таком. Но опять же, если один и тот же принцип, то ты делал на разрушение, а он на лечение. Какой же ты нехороший!!
- Ну конечно, давай пофилософствуй тут! На разрушение!! А ты представляешь, насколько дешевле была бы охрана госграницы, если бы данные системы были внедрены?!
- И это говоришь ты??? Ты, который не дал сделать эти системы, исходя только из своих личных интересов?? Ты вообще понимаешь, что говоришь?
- Я-то как раз понимаю!! Я очень хорошо понимаю, так понимаю, что ты даже не догадываешься, как хорошо я всё понимаю! Да я, если хочешь знать, благодарю Бога, что тогда это не срослось! Потому что сильно подозреваю, что материалы по этой теме вполне могли быть проданы пиндосам или израильтянам. Ты знаком с такой книгой как «Комитет 300»? Там автор, Каллаген, говорит, что Комитет по Науке и Технике СССР был одним из членов этого самого Комитета. Забыл, сколько разработок «на острие» было слито на Запад? А скольких разработчиков поубивали «при невыясненных»? Так вот я-то точно был бы среди них, среди тех, кого убрали, потому что ни пиндосам, ни израильтянам ни за какие коврижки бы свои материалы не отдал!
У нас тогда подобралась очень хорошая команда, и мы вполне могли бы сделать такие устройства и методы воздействия, что газ Си-Эйч доктора Хасса из фильма «Мертвый сезон» показался бы детской игрушкой! И поверь мне, это так!! И попади потом это всё в ИХ руки – и не надо ни атомного оружия, не надо никаких средств массовой информации. Страну разорвали бы в течение очень короткого времени. Поэтому то, что мне не дали тогда защититься, я расцениваю уже сейчас, в настоящее время, как заботу обо мне моего ангела-хранителя!
Олег смотрел на Александра, размышляя о том, что это один из тех немногих случаев, когда того вывели из себя. Странная всё-таки штука жизнь, ведь он, пожалуй, прав, не пережил бы Александр «дерьмократическую зиму» 90-х, если бы его научная карьера тогда, в 80-х, состоялась.
Он понимал, что в Александре общество потеряло очень хорошего ученого. Да хотя бы вспомнить о том, как высоко ценили коллеги его аналитические способности! И если бы он добился чего-то в этом направлении, это, безусловно, представляло бы огромный интерес для вероятного противника. Но и не надо забывать о том, что Александр был, всё-таки, прежде всего патриотом, и никогда не продал бы врагу то, что могло нанести вред Родине. Как там о нем сказал Михсаныч: «С ним готовы пойти в разведку даже те, у кого с ним конфликт и неприязнь». Да, этот бы не отдал! А наших ученых и за меньшее убивали, и тут он тоже прав!
- Ну, хорошо, давай вернемся к нашим баранам. С тем, что для тебя это не чужая тема, мы разобрались. Так что Академик, что ты выудил из него?
- Ничего. По этой теме – ничего. Кроме того, что он невольно проявил, что он в теме.
- Ладно, а вот ты говорил, что американцы создали эдаких биороботов-суперсолдат с костяными наростами – насколько это вероятно? И насколько это «на потоке», если это есть?
- Насколько я знаю, поступила странная инфа о находке трупа такого амерца в Ираке, была послана группа с заданием доставить останки сюда. Американцы до этого искали этого своего солдата, а тут баасовцы довели инфу до наших. Операция - многоходовка – была проведена успешно. Причем там случился такой казус: амерцы почему-то решили, что его вывозят наши дипломаты, и наш караван был ими обстрелян. Вообще-то американцы хотели только остановить нашу колонну и досмотреть на предмет этого самого трупа, но случилось так, что их спецы-снайперы, которые должны были бить исключительно по колесам, к месту операции вовремя не подоспели, и они дали команду открыть огонь своим воякам, линейным воякам. Те с дуру открыли огонь так, как умеют, среди россиян были раненные, разразился скандал. Хотя на самом деле труп в это же самое время вывозили совершенно другим маршрутом.
- И что этот труп?
- Да то, что этот труп был именно с такими костьми, о которых я говорил.
- А ты это откуда знаешь??
- У Этьена Кассе прочел.
- Я серьезно.
- Я тоже. Как-то раз за рюмкой чая с Михсанычем зашел разговор, кто что читает. Я упомянул Кассе и то, о чем он пишет. Михсаныч на меня тогда внимательно посмотрел, но ничего не сказал. А потом, когда я у него оказался в кабинете, достал кое-какие бумаги и фотографии, и показал мне. Дескать, ты постоянно куда-то ездишь, со всякими людьми встречаешься, вдруг что всплывет, чтобы был в курсе и представлял, о чем надо копать. На фото были останки человека с «лишними» костями.
- Но когда ты был в Аммане, ты всего этого еще не знал?
- Ну, разумеется, не знал! – расхохотался Александр – Когда я был в Аммане, и когда началась война в Ираке! Труп-то в Ираке нашли!
- А, ну да … а что с первыми тремя темами? Как там: генератор новый, вещества странные и связь необыкновенная … Рассказывай!
Дальше было все очень просто – про генератор он вообще смолчал, как я его не разводил, какие предположения не высказывал…
- А в чем там изюминка? Ты намекал, что КПД больше 100%. Насколько я понимаю, это ерунда какая-то.
- Конечно – ерунда. Но тут смотри как: КПД считается исходя из того, сколько топлива, ну или там иного расходного материала в смысле его энерготворности, тратится, и сколько энергии получается на выходе. Сжигаешь ты уголь или нефть, у каждого топлива своя теплотворность, которая в пересчете…
- Стоп! Я понял. А вот если ГЭС – энергия воды бесплатная, она бесконечная, там как считается, тоже выше 100%?
- Так, начинается … В пересчете с потенциальной энергии воды в плотине на полученную от турбины электроэнергию КПД всегда будет меньше 100%. Это самое КПД относится к понятиям чисто техническим, а ты рассуждаешь уже с точки зрения экономики.
- А это его изобретение – техническое или экономическое в смысле КПД?
- Да, пожалуй, удачное словосочетание для данного случая – «экономический КПД». Да, этот генератор как раз и есть образчик экономического расчета КПД, потому что надо его только ввести в рабочий режим, запустить, то есть, а там он начинает выдавать чистую энергию.
- Вечный двигатель?
- В каком-то смысле да, но не в традиционном вульгарном смысле. Вечным двигателем он является в том смысле, что ничего не потребляет, в смысле не потребляет топливо. Ты, кстати, забыл еще один пример: ветрогенератор. Там тоже на входе ветер, а он «бесплатный».
- Солнечные батареи?...
- Молодец! Садитесь, пять!
- Ну, так что же он изобрел? Холодный синтез?
- Нет, холодный синтез, во-первых, не есть проблема, а во-вторых, он экономически выгоден только в масштабах генерируемых мощностей, начиная с сотен мегаватт. Там одно производство тяжелого водорода в копеечку встанет.
У него было другое – или тесловский генератор, или так называемый торсионный. Может еще быть генератор на вакуумном переходе – но это темный лес, одни слухи. Плазменно-вакуумный эффект есть какой-то.
- Короче, что именно он изобрел, ты не в курсах.
- Судя по вазомоторным реакциям на мои слова, это торсионный генератор. Но опять же, только догадки были, ничего больше.
- Тебя послушать, они просто так тебя пригласили, потому как сам говоришь, что если переводить, то тему надо знать.
- Говорят тебе, я знаю все про тесловский генератор, а вот эти для меня на уровне научно-популярных статеек. И поэтому я, когда увидел, что он по тесловскому генератору не в теме, а говорить, по крайней мере, в таком составе, он не хочет, то и я с темы генератора плавно съехал. Потому что он упорно не хотел даже упоминать о торсионных полях, и любые намеки в этом направлении приводили к одному и тому же – он замыкался, либо намеренно заговаривал с другими участниками застолья.
- А что ты имел ввиду, когда сказал, что про тесловский генератор всё знаешь? И откуда? От Михсаныча? Он давал инфу?
- Да нет, кое-какие мысли были еще в пору обучения в первом своём ВУЗе, потом, когда был в Сербии, удалось попасть в музей Николы Теслы…а там… Короче, методом проб и ошибок кое-что удалось догнать.
- Что, ты и тесловский генератор сделал??? – захохотал Олег.
- Знаешь, если честно, то это и не совсем тесловское изобретение на самом деле. Он его тоже позаимствовал. Да и не уверен я, что именно его генератор я повторил. Всё-таки новые материалы, новые приборы и технологии.
- А где и когда ты его повторил? – спросил Олег насмешливо-недоверчивым тоном.
- А на даче у меня все электроснабжение идет как раз от него. Есть проблемы – никогда нельзя снижать нагрузку ниже 15 кВт, причем всплески выходной мощности, как назло, бывают именно летом, когда ни дом, ни тем более оранжерею, греть не надо.
- Да, что-то ты мне про это говорил, помню, когда у тебя в бане парились. Но оно того стоит? Или чисто из любви к науке?
- Стоит, конечно. Во-первых, гарантированное электроснабжение в сельской местности есть фактор немаловажный. Да и окупаемость всего пара лет. А если учесть, что цветы и ягоды-зелень-овощи из оранжереи круглый год, то и поменьше.
- Да, занятно … А если 25 кВт проблема, почему не уменьшить?
- Так ведь «не дается» она, не получается уменьшить, - рассмеялся Александр, - Когда делал макеты сначала на 100 ватт, потом на киловатт – все шло нормально, а когда вроде бы по тем же формулам пересчитал и слепил на десяти киловаттник, он оказался пятнадцати киловаттником, собака безобразная! Понимаешь, это же на дому, на коленке, что называется. Переделка на дому имеет свои сложности, совсем не то, что по сравнению с работой, которая делается в лаборатории.
- Ну, пятнадцати киловаттник все лучше, чем если бы пяти киловаттник получился, к примеру, верно? А как случилось, что формулы верные, а ты в полтора раза больше себе мощи захапал? По принципу, «дайте мне таблеток от жадности, и побольше, побольше?»
- Почти. Там один из элементов пришлось усиливать из соображений чисто механической прочности, а его размеры как раз пропорциональны, скажем так, выходной мощности.
- Ясно. Ну так и что, в итоге вы в разговоре с академиком съехали на связь? – хмыкнул Олег
- А ты бы стал говорить в моей ситуации об артиллерии?
- Нет, конечно! Значит, вы заговорили о веществах каких-то? Каких?
- Об элементах, которых нет в таблице Менделеева.
- Ты говори, говори … Ну, нет их там, и что? Шнобелевскую премию он за это получит? А практический смысл это может иметь? Ну, кроме премии, а если точнее, то арабам это зачем? Если арабы заинтересовались, значит, это имеет практическое значение, и скорее всего, оборонное. Я прав?
- Более чем.
- Какое?
- Ну-у… Как тебе это объяснить…
- Как есть.
- Что, прочитать тебе для начала краткий обзорный курс про то, что такое элементы, и что такое таблица Менделеева?
- Да валяй! Приятно послушать грамотного человека!
- Не кривляйся, сам спросил. Итак, в официальной науке принято считать, что есть вещества, и есть химические элементы. Все вещества состоят из элементов. Элементы, это такие вещества, которые в химических реакциях невозможно разложить на более простые вещества. Вот, например, хорошо известный тебе тол – тринитротолуол. Молекула тротила это бензольное кольцо, на которое «навешано» три нитрорадикала. Если эти нитрорадикалы удалить, останется простейшее бензольное кольцо, простейший ароматик. Если раскладывать далее все эти вещества, получаться углерод, водород, кислород, азот. Вот они-то и есть элементы.
- Припоминаю все это, о чем ты говоришь.
- Ну вот, всего сейчас известно чуть более сотни химических элементов. Все они с точки зрения химии систематизированы в зависимости от числа протонов в их ядрах и от конфигурации электронных оболочек их атомов. Число протонов и есть, собственно, номер элемента в таблице Менделеева. Причем, если вес ядра указывается в долях, поскольку многие элементы имеют изотопы, т.е. в их ядрах различное число нейтронов, то вот электронные оболочки для каждого конкретного элемента уникальны.
- Это средняя школа, знаю.
- Отлично. Теперь далее. В таблице Менделеева элементы расположены в строки и столбцы в соответствии с их свойствами. Первые несколько являются металлами, потом металлоиды, потом газами. Отдельно выделены в группы галогены, лантаноиды, и проч. Все это сделано с точки зрения их химических свойств. Тут надо обратить внимание на то, что самые последние элементы были получены лабораторным путем в количестве нескольких атомов, они нестабильны, время жизни у таких элементов какие-то микродоли секунды. Они же и самые тяжелые из известных.
А вот с точки зрения ядерной физики на таблицу Менделеева можно посмотреть вот в каком ключе. Самые легкие элементы годятся для синтеза более тяжелых, например, водород и гелий, а самые тяжелые «хорошо идут» для реакции распада, например, уран, торий или плутоний. Уран, точнее, уран-235, применяется в так называемой пушечной схеме атомной бомбы, плутоний – в имплозийной. А вот основная масса элементов, те, что в середине, наиболее стабильные элементы, они ни для синтеза, ни для распада непригодны, и в качестве рабочих материалов для ядерной физики не представляют интереса.
Но самое главное тут состоит в том, что согласно представлениям официальной науки, все последующие элементы, которые могут быть открыты и будут открыты еще, будут все менее и менее стабильными элементами.
- Сам же говоришь, что они живут мало, получают их вообще в микродозах, значит и практическое применение невозможно. Так в чем-фишка-то?
- Погодь, брателло, еще не все. Ты знаешь, в металлургии есть такое правило: сплав любых металлов всегда имеет удельный вес меньше, чем самый тяжелый металл.
- Допустим, и что?
- Не допустим, а это факт.
- Да это естественно, ближе к телу, как говориться.
- Не перебивай.
- Самый тяжелый из известных стабильных металлов – это осмий, чуть больше 22 с половиной грамм на кубический сантиметр. А теперь вспомни, где-то в 2001-2002 году к нам в Управление приходили два загримированных товарища, они приносили металлический брусочек интересный.
- А-а… что-то было, все потом рассуждали, какое это чудо, но я так и не въехал, что там было особенного. Я, когда приехал с Кавказа, мельком только слышал, как все с придыханием об этом что-то невероятное рассказывали.
- Рассказываю. Меня в кабинет Михсаныч вызвал, когда они спросили, есть ли нормальные инженеры здесь. Когда я пришел, и Михаил Александрович меня представил, один из них протянул мне брусок металла прямоугольной формы, чуть больше спичечного коробка, и предложил определить плотность этого материала. Тут же были извлечены из баула лабораторные весы, разновесы…
- Гирьки, что ли?
- Именно. Гирьки. И штангенциркуль. Что такое штангенциркуль, надо объяснять?
- Сейчас в глаз дам!
- Хорошо, что ты это знаешь. Я обмерил длину, ширину и толщину брусочка, потом взвесил его на весах, посчитал удельный вес. Удельный вес бруска оказался 44 грамма на кубический сантиметр.
- Т.е. очень много?
- Не то слово! Если у осмия – 22,6 грамм на куб сантиметр, то у этого металла – 44 грамма на см в кубе.
- И что же они туда воткнули, чтобы вес такой был?
- Ты меня не слушаешь. Не может быть, точнее, не известен официальной науке ни один металл, который сам по себе или же в сплаве с любым другим металлом имел такой удельный вес. Это почти вдвое превышает удельный вес любого из самых тяжелых известных материалов.
- А уран-238?
- Ты имеешь ввиду обедненный уран, так? Из которого делают боеголовки и сердечники для спецпуль и спецснарядов? Нет, он легче осмия, и даже легче вольфрама, у него удельный вес чуть больше 19 грамм на см кубический. Больше того, вольфрам дороже урана, обедненного, разумеется. Я это к тому, что если ты сейчас вспомнишь про сердечники снарядов из обедненного урана, то вольфрамовые лучше, чем урановые. Во-первых, тяжелее, во-вторых, тверже.
- Вот бы попробовать сделать боеприпас из этого металла, о котором ты говоришь!!
- Вот, уже ближе к теме! Именно для этого арабы и хотели заполучить технологию получения такого металла. Артиллерийский снаряд из такого металла имел бы точность попадания в разы выше, чем теперешние. Ракета баллистическая имела бы разброс попадания в несколько сантиметров против 2-3 метров для нынешних «умных» ракет, а глубина эффективного гарантированного поражения увеличилась бы в разы.
Да и в других областях нашел бы такой материал применение. Например, в качестве легирующих присадок – представляешь, какие характеристики стали можно было бы получить?
- Если честно, не очень. Слушай, давай по делу – меня эти легированные стали как-то не занимают сейчас.
- Ладно, а как насчет радиационной защиты? Представляешь, какая у этого металла толщина половинного ослабления?
- Наверное, миллиметр.
- Какой миллиметр, ты о чем?? Свинец имеет миллиметр, а этот наверняка где-то треть миллиметра, не больше. Т.е. можно завернуться в фольгу - и порядок.
Толщина половинного ослабления – толщина данного материала, ослабляющая гамма-излучение вдвое. Зависит в первом приближении от плотности материала, и\или также от содержания в нем атомов водорода. Для свинца – 1мм, для бетона – 40-60см, для воды – 1 метр, для гравия – полтора метра, и т.д. - прим автора
- Каков порядковый номер этого элемента в таблице Менделеева? Она ведь не имеет свободных ячеек? Они его как-то назвали? Ну там, россий, московий, сибирий какой-нибудь?...
- «Свободных ячеек» - да, не имеет. И этого элемента в Таблице нет, в этом весь фокус. В официальной таблице, я имею ввиду. А если судить по удельному весу, то этот элемент – стабильный, заметь! – стоит где-то через двадцать-тридцать-пятьдесят номеров дальше от последнего официально открытого.
Я, когда с теми дядьками поговорил, они мне такую теорию выдвинули: известная нам Таблица Менделеева представляет собой малую часть всего спектра возможных химических элементов. Причем, как раз с точки зрения стабильности элементов, «наша» таблица лишь первый горб синусоиды, а дальше следует второй, обратный, и там свойства элементов совершенно фантастические. А назвать они его хотели «сталиний».
- В честь Иосифа Виссарионовича?
- Ну да. А в честь кого еще? – хмыкнул Александр. – Они и показали-то это нам только потому, что верят еще в нашу Контору. Остальным – нет. И основное условие начала внедрения технологии производства этих материалов – приход к власти в России национально ориентированных сил.
- Национально-ориентированных, или коммунистически-ориентированных?
- А что такое коммунизм? И главное – какой? Коммунизм Троцкого и троцкистов для «этих», или коммунизм Сталина для всех? Ученые, это люди, привыкшие мыслить точными категориями. Поэтому и сказано было «национально – ориентированная» власть. Т.е. преследующая только и именно национальные интересы, и ставящая их во главу угла в своей повседневной работе.
- Ну, мы не на партсобрании…
- Какое партсобрание?? Ты же сейчас спросишь, что дальше стало с этой разработкой, а я тебе уже и ответил – спрятали все концы до прихода этих самых национально ориентированных сил. Что характерно, мы все как-то очень быстро нашли общий язык с этими ребятами.
Олег достал сигарету и вопросительно взглянул на Александра. Тот понимающе кивнул, и они вышли на балкон. Затянувшись, Олег повернулся к Александру и спросил:
- А этот сталиний – он в природе существует, или они его опытным путем получили?
- Был бы он распространен в земной коре, и без них бы его обнаружили и получили уже давно. Скорее всего, опытным путем. Потому что разговор шел о его производстве, а не добыче. Себестоимость – ниже себестоимости природного урана.
- А амманский сиделец, академик этот твой, он об этом сталинии не говорил?
- Намёки только. Конкретики никакой. В том смысле, что о характеристиках материала он не говорил, но о том, что речь идет об элементах за пределами Таблицы, обмолвился.
- И больше ничего?
- На эту тему – ничего.
- А что там у нас осталось – связь новая особая?
Она самая. Когда осталась только эта тема, т.е. по вопросам источника энергии, «новой медицины» и холодного синтеза мы пробежали, я настрополился перетереть с ним заявленную с такой помпой тематику принципиально новой связи.
- Холодный синтез - металл, что ли? А почему ты называешь это холодным синтезом?
- Ну не горячим же его называть, Олег. Горячий – это в реакторе термоядерном, там сто мульенов градусов температура! – хмыкнул Александр.
Ну, так вот! Ужин на данный момент закончился, так что разговор этот аккурат пришелся на сидение во дворе за чаем. Вообще у Хиляла это было принято – сидеть вечером, когда спадает жара, во дворе за чашкой чая и вести неспешную беседу. Ну, прям как у нас – «кухонные вечера».
Во дворе под каркасом, увитым виноградом, ставился столик белый пластиковый со стульями, чайник, чашки, мы все усаживались вокруг стола, и мирная беседа затягивалась порой допоздна, иногда мы расходились часа в два-три ночи. Люди все разные, интересные, рассказывали удивительные захватывающие истории.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. НИКИШКИН СЕРГЕЙ СЕРГЕЕВИЧ
- А ты что рассказывал?
- Про Якутию, про Дальний Восток, да мало ли что можно рассказать интересного. Среди прочего разве что про нашего слесаря Сергей Сергеича Никишкина, легенду нашего НПО не стал рассказывать .
- Герой Войны? Или алконавт? Почему не стал рассказывать?
- А тебе ни разу про него не говорил?? Да … Ну, слушай.
В том отделе, куда я пришел молодым специалистом сразу после института, был слесарь-наладчик в возрасте, ветеран Войны, полный кавалер орденов Славы, медали … Во время Войны сначала пошел ополченцем под Москвой, потом служил в дивизионной разведке, дошел до Берлина. По словам его однополчан, представляли его и на Героя, но в силу независимого и прямолинейного характера так он Звезду Героя и не получил. Мужик был очень шебутной и весельчак, за словом в карман не полезет, не дурак выпить. Такой себе живчик. Работу делал классно, руки золотые. С возрастом стал сдавать, да и в такой тонкой наладке уже надобность отпадала постепенно, в общем, ему поручили обслуживание кислородного оборудования. Несмотря на всю внешнюю бесшабашность, человек он был в работе крайне аккуратный, поэтому кислородку ему и доверили. У нас в боковом коридоре корпуса был закуток, там оборудовали кислородный стенд, повесили на двери табло – «не входить, взрывопожароопасно, кислород» - что-то в этом духе. Лаборатория эта вскоре получила прозвище «Ресторан Редуктор», поскольку обезжиривание и испытания кислородного оборудования удивительным образом всегда совпадали с авансом, зарплатой, днями рождений, выдачей спирта для технических нужд в нашем отделе и «дружественных» службах, и проч. По инструкции, в целях безопасности, входить в помещение лаборатории во время испытаний категорически запрещалось, так что с момента, когда «испытатели» запирались в этом помещении, никто тревожить их не имел никакого права. Да, случалось и так, что «испытания» затягивались до утра, а бывало и так, что в ночь с пятницы на понедельник, что называется, но это когда собирался весь состав постоянных посетителей этого заведения, да еще и в «полной боевой готовности», но это уже «технологические» издержки.
- Сам-то ты бывал в этом «ресторане»?
- Один раз – меня там решили поздравить с днём рождения, через месяц как я молодым специалистом пришел туда работать.
- Выстоял?
- Выстоял, конечно. Даже не потерял лицо, что называется. Но больше не навещал – проставлялся, но не заходил. Всегда старался найти уважительную причину, так что потом мужики поняли, и на меня не обижались.
Прихожу однажды на работу – а это был понедельник – тут же звонок из Комитета комсомола – зайди срочно! Я помнил, что вроде как должен был быть то ли партхозактив, то ли просто актив должны были собирать, в общем, доложил шефу и пошел в комитет.
- А почему ты?
- Так я секретарем комсомольским был в отделе.
- Ясно тогда. И что?
- Захожу, там несколько секретарей, секретарь Комитета Олег Сизов, а с ним Боря Ворожеев. Боря возглавлял у нас АТС. В организации была своя внутренняя АТС, кроме того, все городские телефоны выходили на МГТС тоже через службу Ворожеева, что вполне понятно.
Когда Борис меня увидел, вскочил и с места в карьер попросил рассказать побольше про Сергей Сергеича Никишкина всё, что знаю, плюс моё мнение о нём. Я стал рассказывать в общем-то широко известные вещи, которые тем не менее, вызывали сильнейший интерес у присутствующих.
Подошли еще люди из профсоюза, из парткома, в конце концов все уселись за круглый стол и Боря начал свой доклад:
- В пятницу в конце рабочего дня с одного из наших городских телефонов раздался прямой звонок в американское посольство. (Лица у присутствующих вытянулись) Мужчина потребовал позвать к аппарату «кого-нибудь из ЦРУ». На той стороне, по всей видимости, поначалу восприняли это как дурную шутку или провокацию, но подошедшему сотруднику ЦРУ собеседник на нашей стороне предложил приобрести за два ящика водки шифровальную машину из тех, которые (якобы!) производятся у нас на предприятии. Наименование предприятия мужчина назвать отказался, сказал только, что ждет в такое-то время по адресу (…), одет будет так-то, в руках будет шифровальная машина, завернутая в коричневую бумагу и в авоське. Сразу после этого мужчина трубку положил.
Идентифицировать личность звонившего по горячим следам не удалось.
Через минуту раздался звонок с Лубянки, но Боря с удовольствием отметил, что он сам выпалил встречную информацию об этом звонке, что мероприятия по идентификации ведутся, так что прокола с его стороны не было.
Всех выходящих с территории просеивали на предмет соответствия указанным приметам, в камере хранения придирчиво смотрели, кто что выносит. В это время по указанному адресу уже выставились в обеспечение соответствующие люди, так что Сергея Сергеича идентифицировали еще на подходе! В указанный час в условленном месте к нашему Сергеичу подошел вполне себе простой советский мужик, сказал, что водка у него в багажнике. Сергеич проследовал за ним, подошли они к запорожцу, водка была предъявлена, произошел обмен. Когда Сергеич еще только укладывал свой сверток в машину, к ним подошел еще один человек, амер, как потом выяснилось, и стал щупать сверток Сергеича.
Тут их всех и повязали!
В отделе милиции амер раскололся довольно быстро, все формальности были соблюдены, свой косяк штатники признали безоговорочно, а самое «знойное» состояло в том, что всплыл из ниоткуда этот самый хозяин запора – на него у КГБ вообще ничего не было!!
Но вот в соседней комнате, где происходил допрос Сергеича, всё было далеко не так радужно!!
После стандартных вопросов кто вы, где работаете и прочь, на вопрос, что за изделие вы продали агентам иностранной разведки, Сергеич, ничтоже сумняшеся, сообщил, что он впарил «империалистам» раздолбанную электро-пишущую машинку «Оптима», производство ГДР.
- Но вы же сказали, что у вас шифровальная машинка, а им дали безнадежно разбитую машинку Оптима. Что это значит?
- А значит это, дорогие мои бдительные товарищи, что у меня в воскресенье день рождения, а аванец у нас опять зажали!! А ко мне друзья придут, и что, ЧАЙ ПРИКАЖЕТЕ ПИТЬ???!!! Зла не хватает, никакого уважения к рабочему человеку!! Я пришел с тоски на УЗО,
(Утилизация Заводских Отходов – прим автора),
там у меня дружок есть, думаю, может у него перехвачу чутка. А у него тоже голяк!! И в шутку он мне говорит, что вот возьми Оптиму эту, может что с этого хлама удастся получить. Я посмотрел – движок уже снят, а значит, никому она и не нужна - металлолом!! И такая меня тоска взяла! А друг этот мне и говорит, что мол, продай врагам как шифровальную! Я сначала не придал этому значения, а потом подумал, что я же разведчик!! Мы и не такие заманухи фрицам делали, неужели я империалистов не разведу?! Подумал немного, и решил действовать. Вынес её за проходную, упаковав предварительно, подумал, сколько с них слупить. Деньги они, скорее всего не дадут, у них на деньги тормоз в мозгах. Значит, продуктом. Литр – глупо, сто литров – нереально, тогда пусть пару ящиков дают!! Пошел, позвонил, принес и поменял!
- Неужели вы думали, что можно вот так просто взять и продать врагу какое-то изделие, и это сойдет вам с рук?
- А ты где изделие увидел??!! Я в войну воевал не за страх, а за совесть, Родину защищал, и чтобы я врагу что-то ценное отдал??!! Я, между прочим, полный кавалер Ордена Славы!! Хитрость это была военная, и не такие штучки мы на войне проворачивали! ДА ЕСЛИ КАЖДЫЙ СОВЕТСКИЙ ЧЕЛОВЕК НАНЕСЕТ вероятному противнику ущерб в сумме пусть не 212, а хотя бы по 200 руб, А НАС 250 МИЛЛИОНОВ!!!
Эту речь Сергей Сергеич произносил, воздев руки в праведном гневе, глаза метали молнии!
Шутки шутками, но машинка та на самом деле ничего не стОила, оплатить же «стоимость металлолома» в кассу Сергеич был готов на раз, да и как его судить – он же такой цирк устроит, что мама не горюй! Написали представление на работу, чтобы усилили воспитательную работу, и все дела! Так мало того, он себе еще и водки один из двух ящиков выторговал – говорят, сам Ю.В. Андропов распорядился не обижать старика.
- Ты это серьезно?? – Олег улыбался, но всем своим видом выражал недоверие.
- Совершенно серьезно. Именно так всё и было.
- И что, ему на самом деле ничего за это не было?
- Ничего такого. Прославился на полную катушку – это да. За него влетело начальнику ВОХР – как так получилось, что работник вынес такой габаритный и тяжелый предмет? Что за бардак на охране? Вот за это Сергеича хотели пропесочить, так он вообще заявил, что разведчик - это особая порода людей, и для него вынести-внести что бы то ни было вообще не проблема! И тут же предложил начальнику ВОХРа пари. Тот с дуру согласился. Представляешь, идет расширенное собрание нашего отдела, выездной, так сказать, партхозактив. Все руководство НПО присутствует, а этот дурак заключает пари с нашим Сергеичем! Да какое!!!! Они при всех договорились, что Сергеич должен пронести завтра на территорию литр водки.
- И что, пронёс??
- Да! Начальник ВОХРа на самом деле был дурак полный. На проходной было две кабинки, отстоящие друг от друга метров на 30, а между ними турникеты. Начальник ВОХРа предупреждает женщину в кабинке слева – к нашему отделу удобнее проходить через левую кабину – о том, что вот этого человека надо проверять при любом и всяком пересечении проходной.
Сергеич пару раз прошел через «нашу» кабинку, и каждый раз она его чуть ли не до трусов проверяла. Затем он выходит в очередной раз, покупает литровый пакет молока, выпивает его вместо обеда, затем две бутылки водки, которую переливает в этот пакет, ставит в пакет несколько гвоздичек, и идет через ПРАВУЮ кабинку. Улыбаясь во весь рот, подмигивает сидящей там охраннице, что вот мол, у дамы в отделе день рождения, а он как настоящий гусар, и проч, и проч. Та его с улыбкой пропускает. Он, придя в отдел, прямиком в кабинет начальника, и предъявляет только что принесенный литр водки. Работа отдела была до конца рабочего дня сорвана безнадежно – все с хохотом только обсуждали очередной подвиг Сергеича. После этого, где бы что не пропало, кто бы что не потерял, первым советом для ищущего свою потерю был один и тот же вопрос «Никишкин мимо не проходил?». Сергеич никогда на это не обижался, наоборот, ему очень нравилось всеобщее внимание к своей скромной персоне.
Второй раз он всех удивил примерно через 2…3 месяца. Нашему отделу выделили полтора десятка листов финской фанеры. Сказать, что по профилю отдела нам эта фанера как зайцу стопсигнал, значит примерно обрисовать реальную ситуацию с этой фанерой. Шеф выписал её для себя, на даче что-то там подделать, а тут очередная кампания по проверке, улучшению всего и вся и т.д. Иными словами, выписать сам себе материальный пропуск на вывоз этой фанеры за пределы территории наш Игорь Николаич слегонца дрейфил. Причем, выписать пропуск он побаивался, но и держать эту злополучную фанеру в отделе тоже было не совсем мудро, поскольку все, кому она попадалась на глаза, сразу понимали, ДЛЯ ЧЕГО она здесь, и в любой момент какой-нибудь доброжелатель вполне мог настрогать докладную в какой-нибудь народный контроль. Настроение у шефа падало с каждым днём.
Однажды кто-то пошутил в его присутствии, что мол пусть бы Никишкин вынес эту фанеру, а то не пройти, не проехать, мешается тут… Игорь Николаевич напрягся, зашел к себе в кабинет, а через пару минут меня вызвали к нему. Когда я вошел, шеф прохаживался вдоль стола, увидев меня, он подошел ко мне, положил руку мне на плечо, и глядя в глаза, осторожно заговорил: «А как вы думаете, может на самом деле обратиться к Никишкину по поводу этой фанеры? Стоит ли?»
Дело в том, что Сергеич меня выделял среди прочей нашей молодежи, и не только. Отношение его ко мне было каким-то особенным, я бы даже сказал, отеческим, и все это видели. Непосредственный начальник Сергеича откровенно побаивался за его острый язычок, ну а начальство, которое повыше, предпочитало общаться как раз через этого самого начальника, потому что Сергеич мог отшить или одернуть любого, невзирая на лица.
Я пожал плечами, мол, что попробую поговорить с ним на эту тему.
Выйдя из кабинета, я направился прямо в «ресторан редуктор». Сергеич был там. Я зашел, поздоровался, присел за стол и стал смотреть, как работает Сергеич. Наконец, Сергеич встал из-за своего стола, вытер ветошью руки, достал пачку папирос и молча кивнул мне, дескать, пошли курить. Я не курил тогда, но проследовал за ним. Сергеич, после того, как сделал первую затяжку, повернулся ко мне лицом и, пристально вглядываясь в мои глаза, спросил: «Дело ко мне? Дай я угадаю. Надо попросить в опытном производстве выточить какую штуку для дома? Нет?? Ага.. Надо что-то вынести за территорию…Так и есть! (Хотя я молчал и просто смотрел на него) Теперь я понял – фанеру надо Жиренкову вынести, боится он её выписать сам себе, так?» - хмыкнул Сергеич. Я молча кивнул. «Да нет проблем! Собери с десяток своих комсомолистов, сейчас и понесем! Хотя нет, отставить!! Спроси пойди у Николаича, когда машина будет, и где именно будет стоять»
Я опять пошел к шефу и повторил вопрос Сергеича. Николаич пришел в сильнейшее возбуждение и попросил немного времени на организационные мероприятия, как он сам изволил выразиться.
Примерно через 15 минут он меня вызвал опять и сообщил, что машина будет через час.
Услышав это, Сергеич встал и молча направился в отдел, я за ним. Он зашел в кладовую, взял банку с краской и молча стал рисовать на тыльной стороне листов фанеры какие-то буквы.
Затем, когда все было готово, он вопросительно взглянул на меня, я кивнул своим «комсомолистам», мы взяли по листу фанеры и пошли за Сергеичем к проходной. На проходной он стал «регулировать» продвижение листов через турникеты, даже не глядя на охранников и охранниц. На естественный вопрос, что собственно, происходит, он совершенно безмятежным голосом ответил, что на фасаде института надо будет закрепить «эту надпись – СЛАВА КПСС!!!».
И тут же нам: «Эй, молодежь, поднимите листы над головой, и так проходите через турникеты, а то сейчас заблокируете проходную напрочь!».
Турникеты в ту же минуту открылись, мы пронесли фанеру, зашли за угол, там уже стоял около РАФика наш шеф и нервно курил. Мы погрузили фанеру в РАФик и пошли обратно. Шеф пришел чуть позже, но он потом долго еще смотрел на меня и на Сергеича широко раскрытыми от удивления глазами.
- И что, вот это всё ты рассказывал там, в Аммане? – Олег недоверчиво смотрел сквозь струйку сигаретного дыма.
- Нет, про водку от амерцев я не стал рассказывать, чтобы не вызывать ненужных ассоциативных связей и вопросы, а вот остальное – в отсутствие Хиляла – я рассказал в присутствии исключительно русских. Им-то, как родившимся в СССР, это было ой как понятно!! Я же говорю, что разговор строил так, чтобы меня приняли за недалекого простачка. Тебе задают вопрос, ты начинаешь говорить, цепляешься за какое-нибудь слово или понятие по ассоциативной связи, и непринужденно меняешь тему, соскакивая на воспоминания на что-то другое. Тут сразу три плюса имеешь: во-первых, съезжаешь с неудобной темы и выигрываешь время на раздумья, как что сказать или подать, во-вторых, когда рассказываешь что-то забавное, сам вспоминаешь с интересом, и твоя непринужденность не вызывает ни у кого сомнений, а следовательно – и это в третьих, ты совершенно естественно строишь из себя простачка недалекого, снимая ненужную тебе настороженность и подозрительность к себе, любимому, и к тому, что ты делаешь здесь и сейчас. Сам посуди:
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. «НОВЫЙ ВИД СВЯЗИ»
В тот первый вечер в Аммане, когда мы после ужина вышли во двор для чаепития, я поставил перед собой задачу всё же разговорить нашего Академика во что бы то ни стало. Способствовать поставленной задаче должно было то, что вся русская миссия испытывала прямо-таки религиозный пиитет перед ним, а что мешало, так это его самолюбование.
- В каком смысле самолюбование?
- Ну, представляешь себе такой тип человеческого существа, для которого преклонение других – это как воздух, это просто как наркотик. Я уже говорил, что все сотрудники миссии смотрели на Академика как на Бога, как на Мессию, а он ходил вальяжно, смотрел на всех свысока, хотя старался изобразить эдакого доброго дядюшку.
- Михин?
- ВОТ!!! Типа Михина, если бы не полное отсутствие физического подобия этих двух субъектов – решил бы, что они братья! А ты, стало быть, никак забыть его не можешь? А кстати, что у вас с ним произошло? Я слышал, что он тебя гнобил за что-то, а вот сути дела, пардон, не знаю…Нет, если не хочешь – не говори.
- Да чего там! Козел он вонючий!! Я, конечно, не владею английским так, как ты, но на предмет пленного допросить – сам понимаешь, справлюсь. Просто так получилось, что однажды обсуждались документы, добытые оттуда, и он, просмотрев мельком один из них, стал рассуждать, что нашей агентуре надо дать предупреждение, пусть поаккуратней будут, на той стороне режим ужесточают. Я попросил уточнить, что именно имеется ввиду. Тот побагровел, разорался, что прежде чем идти на совещание, надо с документами ознакомиться хотя бы в общим чертах, чтобы не выглядеть идиотом, ну и проч. И эдак с брезгливой гримасой, как он умеет, сунул в мою сторону одну из страниц. Я смотрю – там штатная ведомость бригады, ни намёка на спецмероприятия или что-то в этом роде. Смотрю, как дурак, не пойму ничего, а тот заходится лаем! Рядом со мной сидел Пашкевич, он покашлял, чтобы прервать словесный понос, и тихенько так вкрадчиво спросил, может, вы не ту бумагу дали, тут нет ничего про режим на этой базе. Ну, тут уж Михин совсем на Г изошел, встал, не поленился, подошел ко мне и с победно-презрительным видом ткнул пальцем: ЧИТАЙТЕ САМИ!! Оказывается, он увидел слово regiment, и в силу своего менталитета троечника по жизни решил, что это означает «режим»!! Ну, тут я не сдержался, и сказал чутка о том, кто тут «ХУ», и почему этот ХУ тут всем mood портит, типа потому, что в известном смысле в данном упомянутом случае применительно к некоторым особо бдительным это самое слово mood не стоит переводить, а воспринимать в форме известной русской фонетической аналогии, ну и т.д. и т.п. Сам понимаешь, с тех пор служба ну нисколько мёдом не казалась!
(Regiment - полк;
mood – «настроение», звучит как «му-уд»;
«ХУ» - так звучит слово Who – «кто» по-русски - прим автора)
- Да уж, Олежка, мы с тобой в этом плане одной крови, вариант сдержаться и смолчать не про нас; сам такой!
- И про тебя наслышан, а как же, кивнул Олег.
- Не под современное время мы воспитаны!!
- Ты себя, главно дело, в старики себя раньше времени не записывай, не бухти, и всё ОК будет!
- Вот это правильно! – улыбнулся Александр.
Михин был персоной на Службе известной. Его отец в советское время был большой шишкой– то ли руководитель, то ли один из первых бонз в КПК – Комиссии Партийного Контроля ЦК. А посему сынка сразу после окончания 101-й школы (потом она стала называться КИ – Краснознамённый Институт, а сейчас она называется Академия известно, чего) направили, как тогда говорили, «за речку», и не просто «за речку», а в нашу резидентуру за океан. Работал он по линии Пономарева – сотрудничество с зарубежными компартиями.
Однажды из Москвы поступила команда передать людям Пономарева одного очень ценного агента. Посольская резидентура, да и руководство ПГУ сопротивлялись, как могли, но из Москвы давили по-взрослому. Агент, о котором шла речь, был высокопоставленным офицером РУМО – военно-морской разведки США. За каким чертом понадобился пономаревским людям этот наш агент, можно было только догадываться. Тем не менее, Москва додавила, и агента пришлось передать. Офицером на связи с агентом назначили Михина. Очень скоро после этого Михин этого человека засветил перед ФБР, причем исключительно в силу своей умственной недостаточности: на встречи с ним ездил на машине с дипномерами(!!), звонил с телефонов посольства – итог закономерен. Когда этого горе-разведчика отозвали в Москву на разбор полетов, небезызвестный Олег Калугин орал на него так, что стены дрожали. Поначалу этот герой пытался оправдываться, но когда ему предъявили материалы, полученные от агентуры из ФБР и приперли к стенке, он натурально разрыдался в голос, стал каяться, клясться в верности идеалам и т.д. Калугин на всё на это произнес убийственный вердикт: «Да никто тебя в предательстве и не обвиняет, козёл, тебя даже не в непрофессионализме, а в хронической тупости винят!! Я тебя выгоняю из Органов, хотя надо бы расстрелять! Да папаша не позволит!! Пшшёл вон!!! ».
Михина после этого из Органов не уволили, а перевели во Второй Главк, и он там дослужился до генерала, естественно. Сейчас этот надутый пузырь любит намекать, когда поблизости нет тех, кто знает его достаточно хорошо, что он в своё время работал в ПГУ, и столько-то он вербовок провел, и столько-то сверхсекретных документов добыл, и …, и …. Чтобы расположить к себе Михина и подвигнуть его подписать какую-то бумагу, к примеру, надо было всего лишь достаточно часто, и не обязательно к месту, повторять в разных вариациях: «Мне так важно знать Ваше мнение…Ваш громадный опыт… Только Вы сможете дать правильную оценку… разобраться… рассудить… оценить…». И всё – он благодарно глотал всю эту ахинею, тут же таял и смотрел на говорящего как на брата родного! И наоборот, попробуй кто возразить этому «хенералу», даже если тот нёс откровенную чушь – горе таким офицерам!
Итак, мы расселись за столом во дворе, чай разливался в такие специфические стаканчики, по форме схожие с бакинскими. Я впервые увидел такие стаканчики в Баку – как мне там объяснили, чтобы чай подольше не остывал. Как они называются – не помню. К чаю были поданы восточные сладости и сухофрукты. Я принес из нашей комнаты коробку московских конфет и положил её на стол. Больше всего этим конфетам обрадовался Хилял – он всегда оживлялся, когда речь заходила о Москве, с особой теплотой и любовью сам говорил о нашей столице.
Хилял порасспросил меня, кто я по жизни, где работал, чем занимаюсь сейчас. Внешне такой себе вежливый разговор, обычные вопросы. Но у меня тогда еще мелькнула мысль, что слишком уж смахивает этот «разговор» на то, что в МИ-6 называют «позитивная проверка». Один в один по Киму Филби на эту тему!
Ким Филби («Гомер»), один из членов знаменитой «Кембриджской Тройки» (Ким Филби, Гай Бирджес и Дональд Маклин), завербованной замечательным советским разведчиком Орловым («Большой Билл») в первой половине 30-х годов.
Ким Филби впоследствии был одним из руководителей британской разведки МИ-6;
в послевоенные годы «помогал» американцам создавать ЦРУ, как современное разведывательное сообщество, на базе УСС («Управление Стратегических Служб»).
Но тут Академик бросил пару реплик на предмет того, что с сегодняшнего дня, как он надеется, «наш новый друг», то бишь я, станет не просто гостем, а полноценным членом авторского коллектива, и внесет достойный вклад…
Я тут же воспользовался этим посылом для того, чтобы опять направить разговор в нужное для меня русло, ну и, конечно, прекратить не совсем удобные для меня расспросы Хиляла, ну и стал расспрашивать про эту самую принципиально новую связь.
- Сергей Борисович, а не могли бы Вы на этом начальном этапе хотя бы в общих чертах рассказать о принципиальных особенностях этой связи? О возможностях, преимуществах, принципах реализации… мне же это предстоит переводить, хотелось бы подготовиться…
- Значит, вот какое дело, - важно начал Академик – эта связь позволяет на порядки увеличить информационную ёмкость канала по сравнению с существующими средствами связи!
И он уставился на меня с торжествующим видом. Тут, видимо, я должен был рухнуть на колени, воздеть руки к нему и умыться слезами умиления. По крайней мере, ожидание чего-то такого с моей стороны читалось в глазах его свиты. Проблема была в том, что я был к этому не совсем готов. Академик, видимо, решил меня добить окончательно, потому что, выдержав паузу, добавил:
- Мы теперь можем не только звук и изображение передавать на расстояние, но также вкус и запах!
- Прекрасно! И как же вы строите АЦП\ЦАП?
Академик уставился на меня немигающим взором, но молчал как рыба об лёд! Я продолжил:
- Вы же передаёте сигнал по высокочастотному каналу, и он у вас цифровой, так? Вот я и спрашиваю, на каких принципах осуществляется преобразование самого запаха, ну или там вкуса, в электрический сигнал? Мне просто интересно, какая нужна полоса и в каком частотном диапазоне для передачи вашего сигнала? Ну и как именно вы осуществляете кодировку\декодировку и\или модуляцию\демодуляцию передаваемого сигнала? Как строится Аналого-Цифровое Преобразование на тракте формирования сигнала для передачи, и как обратное преобразование, Цифро-Аналоговое? Если, конечно, само воспроизведение запаха или вкуса производится в аналоговой форме. В смысле, не в цифровой.
Старков и Колесников молча переглянулись, но не проронили ни слова. Академик сидел некоторое время тоже молча, глядя то в свой стакан, то бросая испытывающие взоры на меня. Наконец он глубоко вздохнул, и со снисходительным выражением на лице, неторопливо и солидно заговорил:
- Да все очень просто. Мы накачиваем энергией сигнал, увеличивая одновременно длину волны и частоту сигнала, что позволяет нам передавать вообще любой сигнал и любой объем информации.
Я после таких слов просто впал в ступор!!! Дело в том, что частота и длина волны сигнала есть вещи прямо противоположные, точнее, обратные друг другу. Собственно, длина волны есть скорость распространения волны, делённая на частоту, так что сказать, что одновременно увеличивается и длина волны, и частота сигнала, это все равно, что сказать, что чем быстрее едет поезд из пункта А в пункт Б, тем дольше он будет туда ехать… Я уже не говорю, что мой вопрос о принципе преобразования сигналов вообще остался без ответа!
В этот момент я перехватил переглядывания, которыми обменялись Академик со Старковым. Академик встал, потянулся, и стал степенно прохаживаться вдоль стола туда-сюда,
Старков буркнул что-то типа «Принесу ноутбук» и направился в дом. Ко мне на освободившееся место тут же подсел Колесников и стал расспрашивать меня, где учился, работал и проч. Хилял взял чайник, мою коробку конфет, подсел ко мне с другой стороны, и принялся доливать чай в мой и Колесникова стаканчики. «Обложили меня, обложили!!!» - вспомнилась мне строка Высоцкого.
Вот тогда-то я и начал рассказывать о себе, отвлекаясь на разные забавные курьезы, второстепенные подробности, шуточки, ну всякую прочую галиматью, которую обычно несут люди в подобного рода непринужденной обстановке. Похоже, выглядело это достаточно правдоподобно. Непринужденность моя, я имею ввиду. А сам сидел и лихорадочно рассуждал о той сюрреалистической ситуации, в которую меня угораздило попасть. Подумать только – прилететь за несколько тысяч километров, якобы в качестве финансового эксперта и переводчика, чтобы, сидя черт знает, где и черт знает в какой стороне от аэропорта, услышать про «накачку сигнала энергией»!! Да не просто накачку, а про такую накачку, когда и частота и длина волны…ну, короче, понятно!!!!
Вечер прошел в пустопорожних разговорах, распрощались мы дружески, но, когда мы с Юриком оказались в комнате одни, он, взглянув на меня, сжался весь и забормотал «Только не бей, только не бей!». Наверное, я на этот момент все зажимы сбросил, и «вазомотор с идиомотором открылись».